Время резонанса
О том, как Клим Петрович реинкарнировал
и пришёл в тель-авивский музей АНУ
на просмотр фильма об Александре Галиче
Говорил мне кладовщик с Красной Пресни:
«Не части, а лей по чести и с толком.
А не то гляди – прикажут – воскресни,
а воскреснешь с характерной ермолкой!»
Как пророчил кладовщик – так и вышло,
и пошло оно по новой, по кругу.
И всё то же заскорузлое дышло,
и всё та же, для примеру, супруга.
Только вот об чём обязан признаться –
тут с пропиской закавыка какая –
я живу теперь в Израиле, братцы,
и обрезали меня, не вникая.
Непонятливый моэль (что за горечь!)
взял и плоть мою оттяпал небриту,
и изрёк: «Теперь не Клим ты Петрович,
а Ханан, мол, бен Порат по ивриту».
А как сделали меня иудеем –
что попишешь – помаленьку жидеем.
Ну так вот, в одно прекрасное утро
(помню – был я как огурчик, не спьяну)
мне жена влезает в самое нутро:
«А поехали б мы вечером в АНУ!
Там такое заведение, вроде,
всё по-нашему, по-русски, по правде,
и одеты не по нынешней моде,
чтобы сиськи, значит, здрасьте-поправьте.
Там и фильм такой сегодня в прокате –
некто Галич и на фоне – берёзки.
У сестры своей спросила, у Кати;
говорит, что он из наших – днепровских».
Ну, если дёргают меня, то – ёлы шпалой!
В эту АНУ я поеду, пожалуй.
Вот сижу я зритель-зрителем в зале,
А на сцене режиссёрша с букетом.
«Ознакомьтесь, – говорит, – чтоб вы знали,
с выдающимся, по сути, поэтом».
И включили тут кино про мужчину.
Ничего мужик, и выбрит опрятно,
только много в нем антисоветчИны
и на всё наводит тёмные пятна.
И лишь только я напрягся суроветь,
как экранный этот шут и задира
стал рассказывать, как Клим, мол, Петрович
выступает про защитников мира.
И забегали мурашки по роже:
это я ведь Клим Петрович воскресший!
То есть этот самый Галич, похоже,
прародитель мой, не сравши, не евши?!
И такое потрясение, братцы,
испытал я этим вечером в АНУ,
что об этом не поведаешь вкратце,
а рассказывать подолгу не стану.
Только после я с отеческим ликом
фотографию повесил у шкапа,
и, надев кипу, в волненье великом
всё шепчу, крестясь, сиротское: «Папа!»
***
слышишь филин ухнул глухо
свистнула змея
откуси таджику ухо
милая моя
чтобы месяц в небе ясный
не взорвал таджик
чтобы был госбезопасный
всяк таджику вжик
в жизни есть немало тропок
и больших дорог
и укропов и укропок
покарает бог
потому что он за наших
стало быть за нас
зайки пляшут тайки пашут
всё как в первый раз
в этом мире много злобы
много тёмных сил
откуси таджику чтобы
больше не просил
чтобы взвился над страною
вой его и лай
спи дитя моё родное
сладко баю-бай
***
Веронике Долиной
зло как и встарь прячет следы маски и грим сменя
время войны время беды время безвременья
наискосок в мире седом видится вроде бы
чуточку дым чуточку дом чуточку родина
где же вы где голоса нашей памяти
вы обещали что нас не оставите
вы убеждали ведь в том что наверняка
станет светлей и доживём до понедельника
но сквозь пласты подлых времён нам не доносится
ваших прекрасных имён разноголосица
только взамен вечности гул всё объяснение
тем кто не смог не дотянул до воскресения
будут опять фейерверков бессонницы
славных побед будут опты и розницы
бравурны речи над мемориалами
радостны встречи детей с генералами
Сказ о магнитах зла
1. военком бурит заберет бурята
а не выбрит что и бурята брата
однова пурга и пойдут задроты
заполнять гурты да мясные роты
вот забрит бурят голый как буррата
а бурята брат только денег трата
не видать ему синего берета
вся земля поёт он теплом согрета
на дворе трава на войне стреляют
пошли оба два лишь собаки лают
и пришли они в переплёт собачий
то ли Бучи близ то ли где иначе
вот стоят они меж двумя холмами
забыты людьми добыты хохлами
не забиться в схрон не сорвать погона
лишь тоска в груди кровоперегонна
штаб-сержант суров смотрит в лист устало
говорит что жить дальше не пристало
поводите взглядом от ямы к яме
а в какой лежать выбирайте сами
тут и сказке конец заряжай нелюдь
крикнет в небе из детства царица-лебедь
зарябит бел свет сгинет без возврата
ни бурята нету теперь ни брата
2. вот лежит бурят в чернозёмной нети
а и был ли я человек на свете
может был букашкою насекомым
или просто выдумкой сном фантомом
а бурята брат лежит рядом с братом
говорит прибрат мы теперь что атом
хоть и слаб умом зато полон светом
помер дураком а рождён поэтом
слышат оба тут толщ земли хруст-шорох
то ли крот скребёт то ли червь по потрох
но восстали вкруг разорвав мрак-темень
полу-призраки полу-тени
оробел бурят да и брат бурята
были живы мы ан прошла пора та
не искать посмерт нам добра и славы
отвечайте враз уж не силы ль зла вы
это раньше мы были жиды да фрицы
и кавказских и прочих напастей лица
иль без роду-племени диссиденты
а теперь лишь подземные субсистенты
здесь никто нам не власть ничто управа
след страстей былых всё полынь-отрава
мы теперь ничьи сколько нас ни гни ты
мы не силы зла мы его магниты
инде в стороне западной ли восточной
чуем злобой дышат судьба и почва
мы движеньем тайным путём особым
проникаем под самый источник злобы
и идёт вослед в заревах стозевных
зло небесных сфер зло глубин подземных
и сжигает всё не оставит шанса
ибо зло на зло время резонанса
и сказал бурят за себя и брата
тут могилка нам больно маловата
станем с вами впредь тезоимениты
вы магниты зла ну и мы магниты
3. как во граде москве во москве-рассее
жить стало лучше жить стало веселее
бьют часы почём зря на башне спасской
все друг в друга глядят с любовью да лаской
как под градом москвой зело воровскою
под москвой-рекой под москвой-тоскою
бренным братством своим поди догони там
собрались на сход магнит за магнитом
и от злобы лютой москвы-измены
распалились магнитные их домены
и взрезая тёмных галактик звенья
понеслись к земле огоньки забвенья
а по площади красной гуляет охлос
газировку пьёт чтоб во рту не ссохлось
на ходулях снуют ловкачи жонглёры
на ноги прытки да на руку скоры
но зарделась высь и в огне почили
облака перисто-кучевые
но взревела твердь и вскипели реки
на оплывшем теле москвы-калеки
и бурята брат хоть теперь магнит зла
говорит глянь брат занялось как из-за
а бурят стоит и в ответ кивает
а иначе братка и не бывает
догорает небо сгорит и почта
телеграф вокзал и всё то за то что