«Остатки»
Составление Романа Кацмана
Мы продолжаем публикацию фрагментов, сохранившихся в архиве Михаила Исааковича Юдсона (1956-2019) в конверте под названием «Остатки». Предыдущие публикации см. начиная с №14.
*
«Русский, с годами ещё руше, я спрашиваю из моего затвора: заговорит ли Россия по-русски?» (А. Ремизов)
—
«Имя прозы».
Понурился я и ушёл в свою конуру, чтобы с двенадцатым ударом курантов превратиться в мышь.
—
Всегда, открыв книгу, жду чуда. Но чаще выплывает чудо-юдо, приходит невод с травою морской, бредень с бреднями. Гораль! (судьба). Чаша!.. Гора с горой, а человек — с Книгой… Тогда начинаешь чудо придумывать, вертеть волчок страниц, раскрашивать, пририсовывать крылышки.
*
Как писал переводчик Бялика на русский (Герцфельд): «Уселись в стулья и пошли говорить о литературе».
—
Написан текст текущим молоком подтекста и мёдом зримой прозы.
*
Нет никакой Одессы — есть разросшаяся крепостца Хаджибей с платанами и Дюком.
—
Когда я третий раз кряду попытался снять пробку с телефона, то понял — всё, хватит пить.
—
У Блока (сказывает Ремизов) была в Петрограде трудовая книжка с пометкой: «Литератор, грамотен».
*
А в Иосифе Виссарионовиче тоже слышится «Восемьдесят восемь». Два сапога!..
—
Пророческая фраза из «12 стульев»: «Все евреи — левые».
—
Земная Мария родила от Духа небесного — залетела!
—
Прямо-таки аграрная проза нынешней Руси — незамысловата, безыскусна, бедна.
—
Ремизов называл джойсовский поток сознания — страницы «без передышки».
*
«А темь источник скуки», писал Ремизов. Но тем истовее шифрую текст!
—
«Весь корабль сколочен из чужих досок, но у него своя стать» (Мандельштам).
Я – акмеист по лоциям Лотмана («система, под влиянием которой происходят сдвиги значений – уже существующие тексты»).
—
Кстати, Паниковский сын не лейтенанта Шмидта, а историософа Самуэля Хантингтона.
*
Гоголевский Беглый Нос и Рваный Ноздрёв.
—
Герцен называл массу «паюсная икра».
—
Виктор Михайлович Полесов – махновец! Гуляй-поле!
«С угнетенными против угнетателей – всегда!» (лозунг Махно).
– Ваше кредо? – Всегда!
—
Великий стилист А. Н. Толстой оставил нам притчу про златой ключик – там чудеса, там бродит Буратино – бунтарь, борец за права марионеток – о, ниторуб! Но закулисно главный демиург там папа Карло – Отец, плотник, вдохнувший душу в полено. Любовный треугольник Пьеро, Арлекин, Мальвина – естественно, Любовь Менделеева, Блок, Белый.
*
Трактат Лютера «Против жидов и лжи»[1]. Вот откудова ноги растут – жить не по Жи!.. у неполжителя Солженицына. Жиудеи!
*
Мотек-хайтек прошёл мимо меня, остался шук «Кармель».
—
«Что надо, то в художнике застрянет» (Блок, Дневник, 1918 г.).
—
Волошин предполагал, что в «Двенадцати» у Блока не Христос ведёт патруль, а это они его ведут – знамо и понятно куда. Столбы вьюги!
—
Игорь приносит иго каганату – наказание хазарам!
—
«С переносами, с точками и запятыми – всей этой ненужной пестряди, необходимой для тупоголовых – разве это то, что я чувствовал и думал, какой вздор! Нет несказуемых мыслей, только на сказ надо дар» (Ремизов).
*
«Скудость мысли порождает легионы единомышленников» (С. Довлатов, «Записные книжки»).
—
Как утверждал Бродский, традиция – благородное имя инерции.
—
Как выражался Ремизов, бедуя в Париже: «и здесь, в зарубежном несчастии, и там, на родине, в России…».
*
По Борхесу («Три версии предательства Иуды») именно Иуда и был Спасителем!
—
Марксиды, как писал Герцен. Марксовские иды.
—
Шли в окаянные годы Блок с Ремизовым по снегу, по сугробам – белое всё. А на душе – не бело.
—
Вочередиться, ждать надо, как Ремизов писал, притоптывать разбитыми калошами на морозе, дышать полуртом – бутылку молока Петросовет дарует литераторам.
*
Как Черныш (евский) мечтал приделать к ртутному градуснику карандаш – вот вам и вечный двигатель, что делать!
—
У Шекли в каком-то рассказе на космическом корабле чернильница – писать-то надо!
—
Моя книга – это сплошь игра, лишь бисерометание.
—
Перефразируя С. Лема, если мы ожидаем философа, а приходит клоун, то мы принимаем его за скверного философа. А это просто клоун со своими скверными анекдотами.
*
По мне, неслыханная простота хуже воровства у вечности.
—
Нынешний макулатурный Кассолит.
—
Французский культуролог (19 в.) Ипполит Тэн, описывая произведение литературы, упирал на «три первичные силы – раса, среда, момент». Что ж, раса у меня низшая, среда – обетованная, момент – одну секундочку…
—
Зайчики в трамвайчике, хиджабы на метле…
—
Возьмут у общества мазок на анализ, и проктологический (нрзб.) огласит: «Восстание каловых масс».
[1] Памфлет Мартина Лютера называется «О евреях и их лжи» («Von den Juden und ihren Lügen»), 1543 год.