В офицерском общежитии, куда определили вновь прибывших, тут же нашлись знакомые. Во-первых, встретили ребят, на год раньше окончивших училище. Во-вторых, нашлись те, с кем познакомились на армейских соревнованиях волейболистов. Абраша два года играл за сборную училища.
Через несколько часов они знали все о своем первом командире. Он был офицером еще царской армии. Окончил в Петербурге привилегированное Константиновское артиллерийское училище. Случайно в Гатчине познакомился с Петром Николаевичем Нестеровым – одним из первых российских пилотов и “заболел” авиацией. Когда Полухин узнал, что Нестеров тоже выпускник артиллерийского училища, только Михайловского, твердо решил стать авиатором.
После энного количества рапортов армейскому командованию, Полухина зачислили в авиаотряд пилотом-наблюдателем. В этом качестве Полухин начал первую мировую войну. Вскоре стал летать самостоятельно. Бомбил германские окопы, сбил дирижабль Цеппелин с наблюдателем на борту. За это был награжден орденом св. Георгия и получил очередное воинское звание.
Потомственный дворянин штабс-капитан Сергей Полухин с первого дня безоговорочно принял революцию. В гражданскую войну воевал против белых на разных фронтах. Потом остался в армии.
Так и не обзавелся семьей. При случаи шутил, что женат на авиации. Долго ходит в комэсках, хотя многие, с кем начинал Полухин, уже занимали высокие посты. Вероятно, продвижению по служебной лестнице мешало дворянское происхождение.
Правда, когда потребовалось знание иностранных языков, а капитан свободно владел французским и немецким, кадровики-чекисты закрыли глаза на его дворянство. Отправили добровольцем на помощь республиканцам в Испанию. Эскадрилья “ ишаков” комэска Полухина прикрывала Барселону. У противника в небе было явное превосходство. В этой ситуации комрат Серджио (так называли его каталонцы) применил тактическую хитрость: постоянно менял дислокацию своего небольшого подразделения, создавая видимость большого отряда республиканской авиации. Благо в окрестностях каталонской столицы размещалось много аэроклубов.
В бою над Тарагоной он открыл свой испанский боевой счет – завалил итальянский бомбардировщик Caproni. Буквально через три дня капитан Полухин совершил невероятное: прорвался, обманув звено истребителей сопровождения, к бомбардировщику Fiat Cicogna, и почти в упор расстрелял его. Итальянец направлялся с бомбовым грузом к порту каталонской столицы. Там под разгрузкой стояли два советских судна “Зырянов” и “Нева”, доставившие оружие защитникам осажденного города.
Познакомиться с комратом Серджио Полоном – официальный испанский псевдоним Полухина – прилетел из Мадрида генерал Дуглас, главный военный советник республиканского правительства, легендарный Яков Смушкевич.
Полухина представили к званию Героя Советского Союза, но, судя по всему, опять помешало происхождение: наградили орденом Красного Знамени.
В ранней авиации, когда на бортах еще не было радиосвязи, все команды в воздухе отдавались условными движениями машины. Легким покачиванием крыльев командир отдавал приказ “Делай, как я”, то есть повторяй мой маневр. Его без слов понимали все, кто был в воздухе. Комэск один ( так он фигурировал в официальных рапортах) придерживался этого принципа и на земле. Учил молодых ребят личным примером. Никогда не повышал голос, терпеливо мог объяснить одно и то же дважды, а порой – и три раза.
Полухин жил бобылем ( это необычное русское слово Абраша узнал от командира). Занимал отдельную комнату в офицерском общежитии, где молодые пилоты жили в таких же комнатах вдвоем или втроем. Так что Полухин был постоянно со своими подопечными, с коротким перерывом на сон.
Никто из подчиненных не слышал из уст капитана ни одного бранного слова. Хотя мат в авиации считался особым шиком. В присутствии комэска Полухина самые отъявленные матершинники, как например техник Смирнов, не умевший говорить без матерных оборотов, вели беседы исключительно на литературном языке. Смирнов, правда, иногда прикрывал рот рукой, видимо, сквернословя мысленно.
Учил Полухин так, чтобы они, юнцы, вышли живыми из любого боя. Абраше на всю жизнь запомнился первый урок комэска. Он собрал шестерку не на летном поле, а в учебном классе. Из окон комнаты были хорошо видны выстроившиеся в ряд истребители.
– Не смотрите с тоской на машины. Придет время – будете летать, – начал капитан. – Сейчас слушайте и постарайтесь запомнить навсегда. Цена ошибки – жизнь.
Полухин помолчал, словно давал время осмыслить важность сказанного.
– Ведущий и ведомый – два человека, но в воздухе они – один организм, один мозг, одна душа, – продолжал он.- Это главный закон истребительной авиации. Теперь, когда вы его узнали, поиграем в игрушки.
С этими словами капитан достал из командирской сумки два самолетика. Взяв их в руки, он стал изображать движение пары машин в воздухе. Правая рука имитировала полет ведущего, а левая, словно привязанная, повторяла все виражи и маневры, следуя с самолетиком за ней.
Комэск покружил на глазах лейтенантов несколько минут и остановился. Подозвал двух из них и вручил модели.
– Ты – ведущий, а ты – его ведомый, – распределил роли, велел повторить показанное.
Задание всем показалось ерундовым, но самом деле, уже через полминуты на вираже ведомый “потерял” командира.
– Теперь следующая пара, – приказал Полухин, не комментируя ошибку. Вероятно, по опыту знал, что так будет.
– Поочередно играйте в самолетики, – сказал он, усевшись на стул. – Я буду наблюдать. Когда из вас получатся пары, и вы будете, как иголка с ниткой – отправимся туда.
Комэск выразительно кивнул в сторону окна.
– В училище вас учили летать и выполнять фигуры высшего пилотажа. Я должен научить вас воевать и возвращаться невредимыми на свои аэродромы.
Поначалу ребята не восприняли всерьез упражнение с моделями, но постепенно втянулись и на второй день тренировок даже почувствовали вкус игры. Командир внес соревновательный элемент в учебу. Определил три тройки и на старте каждой из них включал секундомер.
[gs-fb-comments]