Давид Маркиш отрывок из рассказа
Саша Люблин вошёл в дом, Лиза заперла за ним дверь.
-Я вот хотела тебя спросить, — сказала Лиза, усадив Сашу за стол в кухне. – Ты страховки уже сделал?
-Какие страховки? – удивился Саша.
-Ну, какие… — сказала Лиза. – Здоровье, несчастный случай. Вещи, какие у тебя там есть, на горе.
-У меня ничего нет, — беззаботно сообщил Саша. – А от смерти всё равно не застрахуешься – это глупость полная.
-Это ещё как сказать, — не согласилась Лизавета. У нас семья большая, думать надо… Мой шизик только о своей рыбе думает, всё на мне, до капельки.
Саше неприятно было слышать, что его друга за-глаза называют шизиком, но он промолчал.
–Ты чего ёрзаешь? – укорила Лиза. – Сейчас он придёт, никуда не денется. Озеро-то под боком!
Тут из второй комнаты, из-за закрытой двери долетел визг и плач, и Лиза-Лизавета, посуровев, крикнула во весь голос:
-Тих-ха!
И, поднявшись от стола, дверь распахнула – поглядеть, что там творится и порядок навести. В комнате, расположившись на полу, четверо детей старательно выводили фигуры на листках бумаги, а младенец надрывался на все лады в своей коляске.
-Чего это они все у тебя не в школе? – учтиво осведомился Саша Люблин.
-Я их из дома в эти дни не выпускаю, — доложила Лиза. – Еврейская Пасха, мацу-то пекут и пекут.
-Ну и что? – недопонял Саша.
-А то, — сказала Лиза. – Они у меня крещёные. Юз возражал, но я настояла: меня саму при рождении мама с папой крестили, как полагается. Ну, а я — их.
-Так ты… — промямлил Саша.
-Дошло! – усмехнулась Лиза. – Зарежут, рука не дрогнет. Эта Тверия – самое место!
-Значит, ты их дома держишь, — тупо глядя, сказал Саша, – чтоб не зарезали.
-Бережёного бог бережёт, — подтвердила Лиза. – Знаешь поговорку?
-А в Питере? – спросил Саша через силу.
-Там другое, — раздражённо ответила Лиза. – Питер большой, а евреев мало. А Тверия маленькая, а евреев здесь много, на каждом шагу. Вот и считай… Но много ещё не значит хорошо, как твой друг любит повторять.
-Это он о ком так говорит? – потерянно спросил Саша. – О нас?
-Нет, о рыбе, — сказала Лиза Штейман.
-Я пойду, — сказал Саша и вышел на глиняных ногах.
На воле приятно припекало, разгоняло кровь по жилам. По улице шли весенние люди по своим делам и вовсе без дела. «Много ещё не значит хорошо, — оглядываясь по сторонам, повторял про себя Саша Люблин. — Много ещё не значит… не значит…»