Ярче
—Чувствуешь, как весной пахнет?
За ночь двор занесло снегом, а утром сугробы превратились в коричневое месиво. Нужно было позавтракать, а для этого выйти за хлебом, проделав длинный, опасный путь в соседний двор. Десятилетний сын предлагал сходить самостоятельно, но я боялась, что, по прибытии, хлеб превратится в пончики. Наш спор о вреде хлебобулочных изделий затянулся. К вечеру, мы выдвинулись вместе, но тормознули у дома— вдохнуть аромат улицы.
—Даааа…—мечтательно протянул ребенок, стянув под нос медицинскую маску, теряя равновесие и падая в грязь. Цепляться в грязи было не за что, поэтому я полетела вслед за ним. Из черной лужи мир казался ещё свежее. Мы выползли на свет, отряхнулись и пошли в темноту.
—В темноте пахнет зимой!—заметил сын и, на всякий случай, остановился. Я резко шагнула в сторону и осмотрела периметр. На углу, в тусклом свете нервного светофора полоскался человек. Мы присмотрелись и узнали соседа. Это был мужчина средних лет из квартиры сверху, из квартиры снизу, из соседнего подъезда, из дома напротив. Это был вездесущий, среднестатистический, клонированный сосед, всегда поддатый и ласковый, в черной куртке и черной шапке, по вечерам обладающий повышенной парусностью. Его сносило собственным перегаром к самому краю дороги. Медицинской маски на нем не было.
Мы с ребенком переглянулись.
—Я не хочу его трогать—заныл сын— Пусть падает мимо нас!
—Он сейчас под машину попадет. Тебе его не жалко?
—Он без маски! Ему самому себя не жалко!
Сосед тем временем доплел до указателя, закрутился вокруг него спиралью и осел в мокрый снег.
—У него нет костей, я тебе давно говорил! Или он резиновый!
Из курса жизненного опыта общей реанимации СКЛИФа я помнила, что пьяные не только хорошо гнутся, но и с трудом ломаются. Падая с пятого этажа, бухарик может не покалечится, и, даже не получит отек мозга. Весь секрет в том, что в расслабленном состоянии кости не такие хрупкие, как в напряженном, а сосуды пьющего не поддаются тяжелому отеку, поскольку во многих местах закупорены.
Повредить мозг алкоголика так же трудно, как и найти.
Но вслух говорить я этого не стала. Раскрывать военные тайны подрастающему сыну не было никакого педагогического смысла.
Какое-то время мы с ребенком отстоялись в темноте, оценивая суммарную грузоподъемность. Данные не сходились. Сын настаивал на невмешательстве:
—А, если он заразный? Давай позвоним в полицию или в Скорую?
—И они приедут послезавтра, если вообще приедут.
—А в психиатрическую? Есть же такая?
—Тогда они увезут большую часть нашего района.
Сосед, все это время безрезультатно пытавшийся подняться, горячо обнял столбик и уронил голову. Через минуту послышался храп. С чистой совестью опытных следопытов мы пошли в магазин.