Иерусалимский дневник
свежие гарики
В распахнутом душевном разговоре
я скрытен в биографии своей:
в моих воспоминаний коридоре
есть много заколоченных дверей.
*
Я вкусно ем любой обед,
курить и пить я сроду призван,
а что на пользу, что во вред –
уже забота организма.
*
Я старый усыхающий еврей,
и горько мне от общего бесстыдства:
к интимной анатомии моей
никто не проявляет любопытства.
*
Живя во время беспокойное
над суетой пустопорожней,
люблю я чтение запойное,
и нет наркотика надёжней.
*
Выдумка, талант и мастерство,
ярая азартность молодая –
в редкое живое существо
вместе попадают, совпадая.
*
Когда порой стишок пишу,
подобно прочим графоманам
я вижу в мареве туманном,
что путь в бессмертие вершу.
*
Стабильно в этой жизни зыбкой
текут печалящие годы;
блаженны, кто встречал улыбкой
любые новые невзгоды.
*
В застольной пьяной болтовне
отменно знал я толк,
но после скучно стало мне,
и я замолк.
*
Мои года хоть и богатство,
и волноваться ни к чему,
но окружающее блядство
вредит покою моему.
*
Хмельной в себя залил я много влаги,
свой дух вознаграждая за труды,
но бедной терпеливице бумаге
досталось ещё более воды.
*
Во время странствий и разлук
при полной внешней безмятежности
слышней сердечный тонкий звук
любви, участия и нежности
Замечательно…