ОКОН ПОЖЕЛТЕВШИЕ ЗАПИСКИ
Вид из окна унылый в три мазка,
где все оттенки пыли и песка,
и треснутая плитка под ногой —
всё служит цели хлипкой и благой,
что на весу удержит нас от бед,
когда рванём оконный шпингалет…
Но сквозь заката патину и медь
нам не дано её уразуметь.
Простить пора ровесников моих,
насмешливо не знающих молитв,
всех нас, которых выбралась лишь треть,
стареющих от страха постареть,
что медлят у закрытого окна
в косом луче последнего огня.
И ты сквозь медь тускнеющего дня,
мой дорогой, прости, прости меня…
***
Не придумано памятки, жёлтой наклейки,
как мне жизнь принимать натощак.
Только девичьей памяти голые рейки
из неровной побелки торчат,
да частят тополя за окном неотложки,
и зелёные волны кружат,
где некстати увязли в песке босоножки
и забытый в прибое лежак.
Дует в узкую спину прицельно и цепко
остро пахнущий йодом пассат.
Не придумано, боже, такого рецепта,
что поможет вернуться назад —
ни записка в щели, ни в прибое монета,
ни падучая в небе звезда.
Как цедить её, горечь последнюю эту,
как прощаться мне с ней навсегда?
ДЖИБРИШ
Босоножек кругленькие мысочки,
книжки, ключ, какого ещё рожна
в шелестящем
драном нести мешочке —
это ж самая что ни на есть шхуна.
Солнце режет бликами на капоте,
солнце пыльным комом першит внутри,
за рулём тойоты потеет Моти,
мой сосед датичный, квартира три.
Не прохладней, а шоколадней к ночи,
горько-сладкий вечер повис в окне.
На каком сосед языке бормочет,
просто отвернувшись лицом к стене?
Так темнеет быстро, что сердце колет,
лунный шар обшарпан, не лыком шит,
за углом открыт допоздна маколет,
значит, всё в порядке и будем жить.
Будет душный день и в руках синица,
и полуденный вечный тяжёлый сон,
будет потный Моти за нас молиться,
к нам не поворачиваясь лицом.
___
Джибриш – тарабарщина.
Шхуна – район.
Датичный (или датишный) – религиозный.
Маколет – продуктовый магазинчик.