Морфология российского эскапизма
Мой коллега, обладающий инсайдерской информацией, сказал мне громким шепотом, будто нарушает подписку о неразглашении: в нынешнем году Госкино заказало кинорежиссерам аж 37 киносказок.
Мне понятно, на что намекает мой собеседник, но вряд ли понятно читателю. Дело в том, что российский режиссер, если хочет остаться в кинопроизводстве, обязан принять новые условия, сложившиеся в результате российско-украинской войны. Свободу творчества пока еще не запретили с высокой трибуны, но всем стало ясно по определению: поэтом можешь ты не быть, но патриотом быть обязан!
Казалось бы, снимай военные сюжеты в любом жанре – героические боевики, даже мелодрамы типа «жди меня» или более сложносочиненные драмы про то, как и почему в православном мире брат пошел на брата, – годится все. Но нет! Ни единой подобной попытки, кроме пропагандистского «Свидетеля», не было и нет по сю пору, когда братоубийственной войне уже без малого четыре года.
В чем же причина? В том прежде всего, на мой взгляд, что никому не хочется засветиться в качестве автора, поддержавшего войну России против Украины. Скрытый страх потерять репутацию в будущем и не потерять профессию в результате вырулил к массовому выбору сказки как жанра, в котором можно укрыться от прямого высказывания и все же, худо-бедно, присягнуть на верность Родине, а также воспеть патриотизм как высшую добродетель человека и гражданина. Ну и, конечно, показать в полный рост сказочных русских богатырей, героев без страха и упрека.
Сказка и фэнтези недалеко ушли друг от друга, оба жанра имеют самое опосредованное отношение к реальности, а то и не имеют с ней ни единой точки соприкосновения. Но все-таки всякая уважающая себя сказка вырастает на фольклорных корнях, да и фэнтези тяготеет к фольклорным архетипам. Оба жанра не обязуются быть преображенной формой реального. Все зависит от авторской установки. Вспомним знаменитые фэнтези Евгения Шварца – того же «Дракона», поставленного Марком Захаровым и вышедшего на экраны в 1988 году.
Аллюзии на сталинский тоталитаризм можно было не прикрывать эзоповым языком – уже начался процесс Перестройки. Марк Захаров (по прозвищу Мрак) оказался прав в своих мрачнейших предсказаниях: запуганное во многих поколениях население энской страны не последовало совету Ланцелота освободиться от дракона внутри себя, то есть выдавить из себя раба. И Дракон вернулся!
Но вот другой кейс – современное фэнтези «Холоп 2», снятое в 2024 г. Климом Шипенко, успешным и плодовитым режиссером с дипломом американской киношколы. Мастер выбирает этот трэшевый сюжет не для того, чтобы использовать его как иносказание, как метафору потаенных признаниях о том, о чем запрещено говорить, – напротив, его стратегия в том, чтобы увести зрителя подальше от жесткой реальности, в расслабляющий смех и комфорт.
Сиквелу предшествовал «Холоп» 2019 г., ставший прокатным хитом в России. Честно говоря, я не пойму до сих пор, что так заводит публику в этом опусе. Польза телесных наказаний, давно осужденных европейской культурой? Или удовлетворенная экраном негласная классовая ненависть к богатым? К так называемым олигархам? Ответа не нахожу.
Завязка истории вполне житейски реальная. Папа-олигарх понимает, что взрослый сын-мажор неуправляем и что его загулы могут плохо кончиться. И как в воду глядел: сын вляпался в скандальное ДТП, и его надо спрятать, пока сыр-бор не рассосется, а заодно, образно говоря, отправить на конюшню и там примерно наказать. Такой символической конюшней становится придуманная нанятой командой телевизионщиков потемкинская деревня, куда ссылают проштрафившегося мажора Гришу (сербский актер Милош Бикович). Здесь он должен пройти сквозь строй наказаний, в свое время придуманных помещиками для крепостных.
Гриша выдерживает испытания и – на радость папе – исправляется и берется за ум. Настолько, что понимает: надо прибрать к рукам отцовский проект, ведь у него в руках может оказаться бесценный инструмент управления самым разным контингентом.
В этой точке начинается «Холоп 2», сиквел, снова собравший около 4 млрд рублей. Гриша (в этой роли снова Бикович) спит и видит, чтобы его крестный путь, но уже под его, Гришиным началом, прошли другие мажоры. Но под руку попадается мажорка (в этой роли популярная Аглая Тарасова), дочь высокопоставленной чиновницы, скандально разгулявшаяся в Питере, на Мойке. (Гендерное равенство соблюдено.)
В подпитии она села за руль катера, не справилась с управлением. Ее вынесло на набережную, катер снес кафе, в котором в этом момент ловил кайф Гриша.
Кандидатка для перековки подходит по всем статьям. Логистика такая: после судебного приговора красотку выкрадывают и отправляют в дремучую лже-деревню. Героиня не ориентируется ни в пространстве, ни во времени. Теперь она в роли Золушки, на которую сыплются невыполнимые задания и оплеухи.
Классический сюжет «Золушки» не обходится без бала, на котором героиня негласно присутствует благодаря фее-волшебнице. В сиквеле обошлось без мистики и без волшебницы. Новые авторы пренебрегают поэтикой волшебной сказки, описанной Владимиром Проппом в его знаменитой книге. Оброненной туфельки не будет, зато именно в ходе бала развернется эпизод, ради которого сиквел затевался.
Преобразит неисправимую мажорку приступ патриотизма, в который ее ввергнет неожиданное наступление французов, осадивших барский дом, где происходит бал. Девушка облачается в лосины и гусарский ментик, за пазухой прячет пистолет, и вот она, вся такая амазонка, в гуще боя. По ходу действия она оказывается в палатке самого Наполеона (в этой роли замечательный Павел Деревянко), кокетничает с его охраной и прочей обслугой. Императору тоже интересна русская Жанна д’Арк. Пока он намеревался затеять с ней флирт, она выхватила пистолет, но, увы, он не заряжен.
Режиссер придумал более выигрышный трюк со штыком. Дева схватила наугад чей-то штык и всадила его Наполеону в мягкое место. Тот заорал и вдруг перешел на русский мат. Услышав до боли знакомые слова, девушка догадалась, наконец, что ее развели, как последнюю лохушку. Она слишком долго блуждала в декорациях, принимая их за реальность. Чары рассеялись. Все оказалось блефом. Единственное, что было искренним и неподдельным, – так это ее патриотизм, готовность сражаться и умереть за родину. Кто бы сомневался!
Далее следует длинный цветистый happy end и поцелуй в диафрагму, хотя фильм фактически закончился эффектно разыгранным патриотическим жестом. Нет проблем, если зрители его не оценили и даже не заметили. Заметили и отметили там, где надо.
Русский богатырский эпос тоже по мере сил работает на подъем патриотического духа. Франшиза «Последний богатырь» успешно продолжается с 2017 года. Войны никто не ожидал, но идея «вставания с колен» и любви к отечеству, к своим корням, веяла в воздухе. В «Последнем богатыре» (режиссер Владимир Дьяченко) можно не без интереса наблюдать, как обретает корни бывший детдомовец, а ныне мошенник, зарабатывающий «белой магией». Спасаясь от расправы недовольного клиента, он прыгает в трубу детской водяной горки и чудесным образом попадает в параллельный мир. И тут же встречает старичка-волхва. Тот с места в карьер выдает Ивану истинную правду о его происхождении. Оказывается, Иван – сын покойного Ильи Муромца! Его заждались в Белогорье, где давно пора навести порядок. Интриги, коррупция замучили богатырский люд.
Ясное дело, потомок Ильи Муромца ввяжется в бой за правое дело, выдержит все испытания, выйдет победителем и найдет свою суженую с богатырской родословной. Впечатляет одна подробность: постоянные антагонисты Добра в сказочном космосе – Баба Яга и Кощей Бессмертный – становятся помощниками Ивана! Силы Зла готовы поступиться принципами и поработать на Добро, если злодеям это выгодно. Короче, и Добро, и Зло погрязли в прагматизме, рука руку моет, все не без греха, а параллельный мир лишь зеркально отражает нравы и ментальность взаправдашнего мира. «Нет правды на земле, но правды нет и выше» – такой месседж я вычитала в «Последнем богатыре».
Фольклор беззащитен, у него нет правообладателей, зато немало эксплуататоров, использующих народное достояние в хвост и в гриву. Потому как откуда, из каких реальных источников взять героев и героические истории?
Есть, правда, еще одна уловка, спасающая отечественный кинематограф по части выполнения плана по патриотизму. Вполне осознанно используется опция бессознательного переноса: подвиги солдат Великой Отечественной войны тайными тропами воображения проецируются на солдат войны нынешней – войны, про которую опасно говорить вслух, не то что показывать.
Нищета идей захлестнула российский кинематограф волной ремейков. Весной вышла вновь «Брестская крепость», но в режиссерском исполнении Владимира Машкова, и совсем недавно – «Август», перепевающий замечательный экшн (2011) Михаила Пташука «В августе 44-го» – с другими актерами и с другим режиссером соответственно.
А я все-таки жду, что кинематографисты, хотя бы некоторые, вспомнят про эзопов язык, выручавший их предшественников, долгие годы вынужденных работать в подцензурной стране. Увы, чутье подсказывает, что надеюсь я попусту. Практика кинопроцесса обнажает творческую немощь российских фильммейкеров и падение профессионального уровня. Новые технологии немало тому способствуют.
Ну что, полный аут и никаких надежд? Если по сусекам поскрести, что-то наскребем, вполне актуальное и даже проблемное, да вот беда – прокатчикам такое кино ни к чему, одни убытки.
Об этом – в следующей колонке.