Такая лодка
Фрагменты программы
«Такая лодка» – это разговор двух авторов: Аси Анистратенко и Игоря Белого, но разговор, состоящий исключительно из песен и стихов. Такой на самом деле небольшой спектакль, ну или концерт на двоих. Мы неоднократно показывали «Такую лодку» в Израиле, а весной 2024 года возили на гастроли в Европу. Здесь мы собрали несколько текстов из этого разговора.
Ностальгия
Игорь Белый
Травы по пояс очерчены горизонтом.
Час электричкой, автобус, потом пешком.
Где-то в глубинах памяти, в иле придонном,
Зашевелился воспоминаний ком.
Это рабочий поселок, ударная вахта.
В прошлом его основал некий царь Комсомол.
Здесь я родился, отмечен был в книге актов,
Здесь беззаботное детство свое провел.
Силюсь припомнить строчки известной песни,
Камушком вызвал окружности на воде
И не могу совершенно понять, хоть тресни –
Где ностальгия, где ностальгия, где?
Здесь бы я вырос в рабочего человека:
От ПТУ прямиком до фабричных ворот.
После бы, может, устроился в библиотеку,
Выгонят – снова вернулся бы на завод.
Так до седин бы мотался туда-обратно –
Книги, станки, формуляры, песок, цемент.
Что-то тут надо почувствовать, вероятно, –
Как говорится, «этот неловкий момент…».
Ну а душа моя так и не знает сноса.
Есть чем заняться ей в радости и в беде.
И для нее вообще не стоит вопроса:
Где ностальгия, где ностальгия, где.
Дальше гадать бессмысленно, я не гений –
Что бы я в жизни постиг, а чего бы не смог.
Сумма моих сослагательных наклонений
Только в итоге страдательный даст залог.
Время не ждет, расписание есть на симке.
Вот и автобус обратно, билет пробит.
Тает рабочий поселок в положенной дымке,
Спит, зеленеет и нежно куда-то глядит.
И до тех пор, пока гонит небесный ветер
Шар голубой по космической борозде,
Пусть не придется нигде мне искать на свете,
Где ностальгия, где ностальгия, где.
22.05.2015, Матвеевское
Один знакомый ангел
Ася Анистратенко
Один знакомый ангел говорил, –
Мы с ним как раз курили третью сигарету на крыльце, –
Что дело не в подвешенности крыл,
А в состоянии свободного падения в конце,
Что дело не в счастливой ерунде,
Не в суете под одеялом, не в удачливой звезде,
А в том, кто тебя вытащит, когда
ты будешь сам нигде и все твои настолько же нигде.
Один знакомый ангел говорил, –
А над туманом перемигивались дальние огни, –
Бывают дни, когда так мало сил,
Когда мы слишком окончательно, губительно одни,
И если твое сердце – как гранит,
то пусть оно тебя хранит в осколках битого стекла,
Но, может быть, и чья-нибудь любовь,
что долготерпит, и не ранит, и вот это всё бла-бла.
Один знакомый ангел говорил…
Я слушал, слушал и не знал, что мне на это отвечать.
Все женщины, которых я любил,
мотали душу. Иногда они приходят помолчать,
За правым кто, за левым кто плечом,
стоят и будто ни о чем, и населяют тишину…
– Короче, это ангельский расклад,
у человеков по-другому, прикури еще одну.
Ты знаешь, как мы крутим шар земной,
Как тянем эту лямку, как справляемся? А вот, смотри:
Сперва приходит лето за зимой,
Привозят пиво в гастроном, и пиво плещется внутри.
И весь этот сомнительный замес
Добра и смерти, человеческого тела и тепла
На честном слове держится, а все ж
Летит, как у Шагала, там, где даль особенно светла.
Еще в бутылку можно посвистеть,
И звук получится глубокий, говорящий о душе.
Что делать, если в жизни все не те,
Но все подстроены, подлажены, отглажены уже?
А если ждет падение в конце,
Так значит, просто будем падать вниз бедовой головой.
Так говорил я, сидя на крыльце,
Совсем один, не подлежащий, не сказуемый, живой.
Один знакомый ангел говорил,
Один знакомый ангел говорил,
Один знакомый ангел…
27.05.2024, Иерусалим
На дороге домой
Игорь Белый
На дороге домой поворот направо –
Скобяная лавка в осенней спячке.
Я табак всегда выбираю «Ява»,
Мне до дома как раз не хватает пачки.
Вот крупа, консервы, свеча из воска,
Продавщицы две на лицо похожи.
Мать ворчит на дочь, что та вертихвостка,
Дочь ворчит на мать в смысле, что та тоже.
Там все время пахнет соленой рыбой,
Я терпеть ее не могу, но вкусно.
А томленье всякий раз происходит, ибо
Я вхожу туда, а в желудке пусто.
Приближается рыболовецкий сейнер,
Расправляя электрогирлянды цепи.
Обязательно между горящих звеньев
Мрак, темнее которого нет на свете.
Отправляемся через века и страны,
В маяке пылает свеча из воска,
Я держусь за поручень из титана –
В нем прорезано имя той вертихвостки.
Порт морской превращается в остановку,
Тормозит автобус шипящим звуком.
Я пришел домой, мне слегка неловко:
Перед скользким трапом подали руку.
08.09.2001, Печатники
Жестяной голубок
Ася Анистратенко
жестяной голубок повернулся к лету
ничего другого на свете нету
повторяю нет ничего
мы простые люди нам нужно много
а оно лежит не дается трогать
гладить лицо живот
целый год смирительного режима
целый год натянутый как пружина
как в снегу идти
и не хорошо и не то чтоб плохо
просто божья благость к тебе оглохла
нет напора в сети
а потом вдруг запахи и расфокус
под ногами сливы гортензия флоксы
ветки бьют по лицу
жмотский быт наемных квартир туристских
дай мне много я будто не в зоне риска
я иду по дворцу
где котел двухконтурный еле пашет
где луна в занавеску глядит не наша
вот и вечер и ветер коснулся лба
верхний слой воды перламутром вышит
все в порядке любовь тебя слышит слышит
баю-баю-бай
жестяной голубок повернулся к лету
ничего другого на свете нету
повторяю нет ничего
26.07.2021, Москва – Иерусалим
Рыба
Игорь Белый
Отчего ты, рыба моя, печальна,
Отчего не радуешься, не пляшешь,
Не гоняешь больше с задорной песней
Пузырьки в подводных своих чертогах?
Разве больше тебя не зовут наяды
В хоровод при толстой луне прилива,
Потускнели разве твои чешуйки
И мечты твои о Стране Кораллов?
Отвечает рыба: о, добрый путник,
Проникает солнце на много метров,
Только добрые вести несут теченья,
Но не радует ничего мне сердце.
Принимают дружбу мою наяды,
И красны плавники у меня, как вечер,
Но не радует ничего мне сердце,
Ты позволь поделиться с тобой смятеньем.
Расскажи мне, рыба, о горьких думах,
О печальном облаке над заливом,
О тревоге зряшной, беде поспешной,
О косматом облаке расскажи мне.
Отпущу я конька своего на волю,
Пусть на чистых водорослях пасется,
Так и ты на волю свои печали
Отпусти, душе твоей легче будет.
Отвечает рыба: о, добрый путник,
Уронил кто-то в море сегодня перстень,
Пронизал он толщу воды звездою,
Будто звезды утром умеют падать.
И на перстне том ярко сияли буквы,
Не успела прочесть и понять их смысл,
Я его проглотила в игре бездумной –
И теперь предчувствие гложет душу.
Не печалься, рыба моя, не надо,
Это знак, без сомнения, самый добрый,
Там твое начертано было имя,
Неспроста ты избрана провиденьем.
Это значит, тебя ожидает слава,
И наяды тебя изберут в царицы,
И пока не прискучит тебе правленье,
Будет ждать страна, о которой грезишь.
Отвечает рыба: о, добрый путник,
Теплым илом речь твоя облегает,
Не нужна мне вовсе морская слава,
Я тотчас отправляюсь в свою дорогу.
Проникает солнце на много метров,
Далеко моя разнесется песня,
До свиданья, путник, моя надежда,
Мы увидимся в нашей Стране Кораллов!
02.04.2006, Теплый Стан
Петрович
Ася Анистратенко
В маниакальной фазе Петрович любил жену.
И в принципе всякую женщину, он их не различал.
Видел богиню и шел служить ей, вытянувшись в струну,
Шел, бледнел и потел, преисполненный, вмиг дичал,
Усы его были встопорщены, веки его красны,
Руки теплы и сильны, мысли – стремительны.
– Петрович, – кричали дети, – нет у тебя жены! –
И прятались сразу, пока Петрович не вышел к ним с топором.
В философской фазе Петрович курил в окно над двором.
Он плыл над двором и двор этот снисходительно изучал,
Окно его было рубкой, и так был далек причал.
Внизу суетились люди с наивным своим добром.
Петрович им удивлялся, ишь, малыши, снуют,
Носят соломинки, строят быт, подводят уют,
Личинок своих тащат туда и сюда…
Петрович курил, пока не вскипала в кастрюльке вода,
Потом варил себе пищу, простую, чтоб подкрепиться.
В энергичной фазе Петрович любил трудиться.
Брал отвертку, стамеску, правило, перфоратор, отвес, долото,
Что-нибудь, в общем, брал, чтобы то, что сейчас не то,
Стало то, и сказал бы Петрович: «Вот теперь хорошо!»,
Увидел, что хорошо, и стало б ему хорошо.
Такая простая штука, и жалко, что с ним никто
Не разделит этот момент, не зачтет ему страсть и пыл.
В депрессивной фазе Петрович пил.
В дружелюбной фазе Петрович был как маньяк,
Только вместо женщин встречались ему друзья.
Он их любил. Возможно, что всех подряд.
И били в нем смех и веселье фонтаном, искра и накал…
В покаянной фазе Петрович искал
Знаки того, что вчера приезжал наряд,
Грязные банки и рыбьи хвосты выметал,
Перебирал по карманам мятые трешки.
Вроде бы к матери не было неотложки,
То есть все было, а ему – ничего,
Морду не били, и не было ничего,
Ментов не звали, и не было ничего,
Какая радость, Боже, и веровал он в Него,
Какая простая радость! Петрович вставал к окну,
Закуривал, дым выпускал. Вспоминал про жену.
16.12.2023, Иерусалим
Фотография
Игорь Белый
Мы будем счастливы, когда наступит лето.
Пусть дни короткие торопятся и тают,
По воле случая мы из страны Советов,
По воле случая… И птичка вылетает.
Мы будем счастливы, когда настанет осень,
И по оконным переплетам дождь заплещет.
Мы ничего не ждем, мы ничего не просим
И не боимся всадников зловещих.
Когда зима окно узорами оформит,
Достанем теплый шарф и лыжные ботинки.
И зашнуруем их друг другу на платформе,
И за подснежником поедем по тропинке.
А там, глядишь, и до весны совсем недолго,
И нам опять семнадцать, истина простая –
Ведь так написано, что разольется Волга,
Ведь так написано… что птичка прилетает!
24.02.2021, Москва
Такое богатое время
Ася Анистратенко
такое богатое время
что сразу всего добела
иди упражняйся в смиренье
и крошки мети со стола
и форточку дергай устало
и в форточку эту кури
живи в глубине одеяла
конечно пока не умри
ведь сколько еще приключится
и сколько засунет зима
в дырявую эту тряпицу
доставшуюся задарма
на долгую-долгую темень
на охру и сепию стен
где черные тени растений
бросают фонарную тень
пока этот домик картонный
вокруг бытового горба
плывет по сугробам не тонет
достоин любого герба
пока на окраине слуха
по всем адресам городским
в цигейковых бродят треухах
веселые шарики духа
на тоненьких нитках тоски
на тоненьких нитках надежды
расправив свои паруса
как то что спасает и держит
летучий корабль в небесах
нагруженный колкостью веток
обвитый цветной мишурой
спешащий к далекому свету
на тяге декабрьских ветров
такое богатое время…
18.11.2016 – 03.02.2025,
Иерусалим
Моя тоска
Игорь Белый
Свою тоску вчера на ярмарку отнес,
Свою тоску сменял на новый драндулет.
Блестят винты и колпаки его колес,
Каков износ? –
И в дождь и зной на много лет
Стреле стальной износу нет!
И я помчал то по шоссе, то по песку,
И странно мне скитаться было налегке.
И через час я подобрал свою тоску,
Она платком махала шелковым в руке.
Опять ее на ту же ярмарку отнес,
И в этот раз сменял на рыжего щенка;
Он белобрюх, и мне в ладонь засунул нос,
Здоров ли пес? –
На свист бежит от молока,
Довольный вид, и цел пока!
Того щенка забрал, качая на руках,
И целый день мы с ним играли во дворе.
А поутру он мне принес, держа в зубах,
Мою тоску, приняв ее за кость в игре.
Как мне избыть, как мне сорвать ее лоскут?
И свой ответ прочтя на низких облаках,
Чужую взял себе я в спутники тоску,
Прижав к виску
Чужую боль, забавный страх –
Я полный ноль в таких делах.
И став совсем другим на пару долгих дней,
Старался так не обернуться на бегу,
Когда тоска чужая стала вдруг моей –
И ничего я с ней поделать не могу.
23.06.2000, Москва
Такая лодка
Ася Анистратенко
становишься ли ты меньше
когда высыхает память
как шарики гидрогеля
становится ли все проще
когда оставляет море
лишь камни одни да мели
пора обходить по кругу
диковинный этот остов
в песке чешуе и перьях
и что это нынче море
повынесло нам на сушу
и что теперь с этим делать
повынесло нам на сушу
повывалило на душу
и ветром переломало
а что тебе знать не нужно
не так чтобы это мало
ты просто меня не слушай
я буду кричать по ветру
ах дай мне такую лодку
ах дай мне по полной мере
но выйдут обрывки гласных
отрывистые сигналы
три точки и все такое
и их набежит и смоет
и тучи сгустятся к ночи
и воздух с песком колючим
и только сидеть у моря
и спрашивать боже что же
и не отвечает море
04.04.2024, Иерусалим
Догнать котенка
Игорь Белый
Свежеет, и ветер такой, как в детстве,
Когда мир бескрайний зовет из дома,
Когда ты свободен до самой ночи.
Конечно, все сделать не успеваешь,
Но было б неплохо успеть сначала
Догнать котенка,
Что убежал в поле.
Нам снился один и тот же котенок.
Во сне он царапался и кусался.
Нам было так важно узнать друг друга,
Нам было так важно изведать нежность,
Что не было дела для нас важней, чем
Догнать котенка,
Что убежал в поле.
Светает, и ветер почти унялся.
Кончаются ворохи старых писем,
Но как рождалось тепло в ладони
И как беспечна была свобода
Вернуть из прошлого – все равно что
Догнать котенка,
Что убежал в поле.
27.08.2004, Новая Басманная
Дракон
Ася Анистратенко, в ред. Игоря Белого
много странствовал, много видел. теперь в порту
просто так гуляешь один, не настороже.
вдруг посмотрит некто в глаза твои на лету,
а глаза у нее – как радужное драже,
а глаза у нее – как распахнутое окно,
занавески ветер выдует в паруса,
и тебя погладит солнечное пятно
по седеющим волосам.
много странствовал, много видел – парней, девчат,
много сердца не надо, а дело, как мир, старо.
незнакомка исчезнет, часики застучат,
по воде разольется вечернее серебро.
ты стоишь и смотришь, думая лишь о том,
как волна догоняет, не может догнать волну.
и любовь, как дракон, ударяет тебя хвостом
и уходит на глубину.
много странствовал, много видел, про всех забыл,
отрастил себе толстую шкуру, считай – броню,
что давалось не даром, стребовал у судьбы,
привыкал к сухопутью, улицам и коню,
барахлишко складское, учет дорогих вещей,
повыбрасывал старое все, приобрел новьё,
и казалось, что жизнь обустроена вообще,
не проскочит и мышь в нее.
так за что тебе снова плещет волной в лицо,
так за что тебе снова светит не та звезда?
не зовет же, ну это глупо, в конце концов,
и зачем тебя звать, и за кем бы, и что, куда?
пусть проходит, ногами длинными шевеля,
незнакомка та на другой стороне земли.
ах, зачем же заманчиво круглая та земля,
а по ней-то всё корабли,
а глаза у нее, как в сердце прямой укол…
поднимается парус, на чем и куда – бог весть.
и молчит под водою спрятавшийся дракон,
но ты знаешь, что он там есть.
12.10.2023, Иерусалим