Marianna
Автобус третий час тащился по извилистой горной дороге. Его трясло и раскачивало – будто внутри клокотала ярость, искавшая выхода наружу. Ольга смотрела на проплывающие мимо утесы и пропасти, пытаясь справиться с неприятным чувством в животе. Такое обычно бывает после долгого ночного перелета с неудобной стыковкой. Когда жара и духота стали совершенно невыносимы, сосед Ольги начал звучать.
Сначала это было еле слышное мычание. Оно почти сливалось со звуком двигателя: ммммм. Будто по салону пролетел очень толстый шмель. Ольга огляделась по сторонам, но источник звука не обнаружила и решила, что ей показалось.
– Мммм, – произнес сосед на полтона громче, – мммм… Мммм.
Повернув голову направо, Ольга внимательно осмотрела соседа. Не показалось. Грузный неопрятный мужчина глядел в окно и подпевал автобусу. Соломенная шляпа с бескрайними полями скрывала половину его лица. Отчего-то Ольге вспомнился школьный урок физкультуры: дурацкую спортивную форму приходилось таскать в полосатом полиэтиленовом пакете с женским профилем в огромной шляпе и надписью «Marianna». Нижняя челюсть соседа пребывала в движении: он словно бы что-то жевал, но при этом то и дело неприятно причмокивал. На плечах и груди, обтянутых серой хлопчатобумажной тканью, проступали материки пота. Желая быть подальше от этой географической карты, Ольга вжалась в угол сиденья.
– Мммм… Мммм.
Другие пассажиры тоже услышали звук и, как Ольга минутой ранее, завертели головами. Парень и девушка, по виду явно туристы, отлипли от смартфонов. Здоровенный детина с густой бородой, занимавший место через проход, перестал ковырять зубочисткой во рту. Пожилая женщина, сопровождавшая мальчугана лет восьми в сине-белой тельняшке, очнулась от дремоты. От указательного пальца мальчишки взвивалась вверх ленточка, на конце которой болтался наполненный гелием воздушный шар в виде зебры. Зебра меланхолично билась головой о поручень в такт движениям автобуса. Наткнувшись взглядом на мычащего господина, путники секунду смотрели с недоумением, потом отводили взгляд. Все ясно: человек с особенностями. Сделаем вид, что ничего не происходит.
Плотный поток машин запрудил шоссе вдоль побережья. По воскресеньям вечно так. Особенно в июле, на пике купального сезона. На подходе к очередному поселку скорость упала до минимума. Еще мгновение, и автобус остановился.
– Мммм, – отозвался мужчина в шляпе. – Мммм!
Все снова посмотрели на мычащего.
– Мужчина, вам плохо? – проявила участие пожилая женщина с мальчиком. – Сердце, да?
– Мммм, – последовал неопределенный ответ. – Аааыаы.
Обновление репертуара заставило других пассажиров присоединиться к дознанию.
– Что случилось?
– С вами все в порядке?
– Мужчина! Мужчина! – посыпались отовсюду взволнованные голоса.
– Воды! Дайте воды! И окно откройте, ему дышать нечем! – распорядилась тетка в белых наушниках, сидевшая перед Ольгой. До этого она всю дорогу сокрушенно жаловалась кому-то невидимому на жуткие цены и на то, как в этом году все испортилось: больше сюда ни ногой.
– Не надо окно, там жарища, – запротестовал бородач.
– Мужик, ты что, пьяный? – высказал догадку муж белых наушников.
– Он местный, по-нашему не говорит, – подал голос из дальнего конца салона парень спортивного вида.
– Аааыаы… Мммммм… Гыагыа… Ророро… – Загадочные звуки, расходившиеся волнами по салону, перешли в горловое клокотание.
Не зная, как на это реагировать, пассажиры оцепенели. На секунду даже показалось, что салон наполнен манекенами, которых везут на краш-тест.
– Уыаауыаа, – поддал обертонов человек в шляпе.
Троица то ли студентов, то ли старшеклассников прыснула со смеху.
– Больной какой-то… – пробормотала туристка со смартфоном.
Автобус дернулся и поехал. По рядам разнесся вздох облегчения. Но радость была недолгой. Проехав полсотни метров, машина вновь замерла.
– ЫЫЫЫАААА! – вдруг завопил со всей мочи шумный пассажир.
Ольга вздрогнула и еще сильнее отодвинулась от соседа.
– Ну точно сумасшедший, – вынес вердикт спортивный парень. – И как их одних отпускают?
– Оагррх… Ааыкыкык.
– Сережа, Сереж, – затеребила мужа тетка с наушниками, – я хочу пересесть, слышишь?
Она начала подниматься с места. Свернутый пляжный коврик упал с ее коленей на пол, стойка от зонтика, торчавшая из-под мышки, едва не выбила Ольге глаз.
– Осторожнее! – воскликнула она, и в этот момент транспорт снова тронулся с мертвой точки. Тетка потеряла равновесие и обрушилась на Сережу.
– Ай, Света, блин! – заорал тот.
– РАААГААХРА! – поддержал почин Ольгин сосед.
Студенты разразились дружным гоготом.
– АААЫАЫ!.. ГРХААААА!.. АГАХАА!..
– Тише, тише, ш-ш-ш! – попыталась успокоить разволновавшегося пассажира пожилая женщина. – Все в порядке, мой милый, дяде просто нехорошо. Это пройдет, – повернулась она к мальчику.
Достав из сумки буклет с рекламой экскурсий, женщина стала обмахивать и его, и себя.
– Мужик, ну че ты? – проговорила борода.
– РОРОРО!.. АААААА!..
– Вот блин, и так тошно, а тут еще этот, – подал голос парень, ехавший вместе с девушкой.
– А его не стошнит? – ухватилась за тему тетка с наушниками, пересевшая на два ряда вперед. – Смотрите, у него пена пошла, кажется…
– Света! – зашикал на нее муж.
– Ну что «Света», Сереж, ну что «Света»?!
– Пакет! Дайте пакет!
«Мои сны при температуре сорок. Полный дурдом!» – пронеслось в голове у Ольги.
Ей снова пришла на ум школа. В одном классе с ней учился Гриша Морозов. Про таких, как он, в Ольгином детстве говорили, что у него не все дома. На уроках Гриша начинал внезапно раскачиваться из стороны в сторону, вставал и ходил по классу, а иногда кричал, плевался и швырялся вещами. Это называлось «на Гришу снова нашло». После срывов он мог неделями не появляться в школе, после чего приходил и сидел на своей последней парте, тихий и смирный.
Насмешки и издевательства, естественно, не обошли Гришу стороной. Парни из класса прятали его вещи, подкладывали в рюкзак камни и палки, а однажды закрыли в туалете. Гриша выл и стучал в двери так, что услышал директор школы у себя в кабинете на другом этаже. Затворника освободили, одноклассников отчитали. За то, что Гриша сдал администрации своих мучителей, как-то после уроков в гардеробе ему устроили темную. В рот запихали вонючую тряпку для доски, чтобы не было слышно криков, и отмутузили всей гурьбой. Гриша обмочился, с ним случился приступ. Когда он потерял сознание, испуганные одноклассники дали деру. Выпачканное тело нашла техничка, она же вызвала скорую. Гриша в школе больше не появлялся.
– Ыыыкыкык… Рагаха… Фыоапп… – не унимался сосед. Его шляпа казалась репродуктором старинного радиоприемника, который передавал последние известия с сильными помехами. – Аоаоаааа!
– Господи, я так больше не могу, – запричитала Сережина жена. – Хватит! Слышите, хватит! – закричала она на громкого мужчину.
– АОАОАОАААА!!! – В ответ звук снова пошел по нарастающей.
– Ну сделайте что-нибудь, – взмолилась женщина.
– И правда, невозможно уже, – сказала туристка со смартфоном. – Водитель, тут человеку плохо! Остановите! – крикнула она.
– И так, считай, стоим, – прокомментировал парень спортивного вида.
Никакой реакции от водителя не последовало.
– Водитель!
– Остановочку!
– Please stop!.. Кто-нибудь знает местный?
– Ауыауы! Уыгуыг!
– Пакет! Где пакет?!
– У вас бутылка. Дайте воды…
Пластиковая поллитровка поплыла по рядам и окончила свой путь в руках у Сережи. Тот отвинтил колпачок и привстал, поднося горлышко к губам Ольгиного соседа.
– Пейте.
– МФАААААА! – выкрикнул мужчина, всплеснул руками, да так неудачно, что выбитая из рук бутылка полетела прямо в Ольгу.
– Дурдом. Дурдом… – забормотала она, вскакивая с места и пытаясь стряхнуть с себя воду.
Света взвизгнула.
– Ну че ты, мужик? – вновь неопределенно вопросил бородач.
– Побейте его по щекам! – посоветовала пожилая женщина.
Сережа приблизил ладонь к потному лицу мужчины и отвесил пару аккуратных оплеух. Ольга, все еще зажатая в угол сиденья, хотела было сказать, что вот этого, пожалуй, делать не стоит, но не успела.
– РГХААААА! – раскатисто загрохотал ее сосед, поднимаясь на ноги и выставляя руки вперед.
Шляпа сорвалась с его головы и коршуном спикировала вниз. Полусогнутая правая рука, сжатая в кулак, как-то лениво и словно нехотя ткнулась в Сережину грудь. Сережа глухо выдохнул и полетел по проходу спиной вперед.
Света истошно заверещала. Студенты завыли, скорчившись от смешливой истерики.
– Э-э, дядя! – выкрикнул спортивный парень и бросился в гущу событий.
– Ну ты, мужик, чё, – сказал бородатый и пошел на мужчину в шляпе.
Света ринулась на помощь поверженному супругу. Стойка от пляжного зонтика, приставленная к окну, стала валиться на пожилую женщину с мальчиком. Та машинально закрылась рукой, отбивая вероломное нападение. Наконечник стойки изменил траекторию и угодил прямиком в зебру на шарике. Раздался оглушительный взрыв.
Полосатые ошметки разбросало в стороны. Один из них, самый крупный, устремился в сторону Ольги. Этот полет продолжался подозрительно долго, словно в замедленной съемке. И дальше весь мир пошел как-то полосами.
Вот на правой руке беспокойного пассажира, поднявшегося во весь рост, висит спортивный парень. За левую цепляется мужик с бородой. Вот Света с перекошенным от злости лицом заносит кулачки, чтобы обрушить их на мужчину, который стал виновником этого переполоха.
Затемнение.
Вот поверженный, но не побежденный Сережа разбегается по проходу и ныряет головой вперед в грудную клетку обидчика. Вот изо рта девушки со смартфоном вырывается тоненький визг, переходящий в ультразвук. Вот студенты восторженно орут, подначивая дерущихся.
Затемнение.
Вот пожилая женщина прячет перепуганного мальчика в матроске в своих объятиях. Вот бородач пытается захватить шею противника удушающим приемом, а тот продолжает исторгать в пространство нечленораздельные звуки. Вот непонятно откуда в поле зрения Ольги возникает пакет. Черно-белый, в полосочку.
Затемнение.
Вот громкий пассажир издает ужасающий рев и несколько раз дергается, пытаясь стряхнуть с себя напавших. Вот спортивный ладонью зажимает ему рот, чтобы погасить звук в зародыше. Вот в дело вступает стойка от зонтика: появляется кровь – непонятно чья. Вот Ольгиного соседа начинает мелко трясти. Вот бородатый набрасывает ему на голову полосатый пакет. Вот Сережа несколько раз бьет по пакету чем-то тяжелым.
Картинка подернулась рябью, как в черно-белом телевизоре у бабушки в деревне, куда Ольгу отвозили на каникулы. В глазах замельтешило. Уши заложило от нестерпимого гула, словно Ольга очутилась внутри громадного колокола. Тельняшка на мальчике, блики солнца на потолке салона, куски надувной зебры, полоски на пакете завертелись в бешеном хороводе.
Марианна поправила шляпу, пожала плечами и сочувственно посмотрела на Ольгу: такие дела, мол, сестра.
Автобус заехал в туннель.
Все стихло.
Однажды на 8 марта Гриша принес Ольге самые настоящие нарциссы. Очевидно, он сорвал их на клумбе у Дома культуры: карманных денег у «слабоумного» не было и быть не могло. Всю Гришину пенсию пропивала мать. Цветы Гриша неловко пристроил на краю Ольгиной парты и отошел, смущенно улыбаясь. В классе было заведено на 23 февраля и 8 марта попарно обмениваться открытками. Можно было подарить наклейки или календарик, но чтобы цветы?
Гришин жест одноклассники не оставили незамеченным: «Олька, у тебя теперь есть парень, да? И что, как он?»
От стыда Ольга готова была провалиться в кабинет биологии этажом ниже. Нарциссы прожигали парту. От такого позора вовек не отмоешься. Ольга схватила цветы, подлетела к Грише и швырнула их ему в лицо. «Недоумок! Ненавижу!» – злобно прошипела она.
Когда спустя пару недель Грише решили устроить темную, эта весть донеслась и до Ольги. Собственно, она не была секретом ни для кого, кроме самого Гриши. После шестого урока Ольга спокойно забрала куртку в гардеробе и проследовала в вестибюль, демонстративно не замечая Гришу, который двигался ей навстречу. Гриша зашел в гардероб. За ним закрылась дверь.
Когда автобус появился из туннеля, солнечный свет озарил картину разгрома. Мужчина с бородой прижимал пальцы к рассеченной скуле. Света пыталась достать из-под сиденья слетевшие на пол наушники. Сережа с недоумением смотрел на свои руки, попеременно то сжимая, то разжимая кулаки. Маленький мальчик, не отрываясь, смотрел на как-то неожиданно замолчавшего пассажира, с головы которого спортивный парень наконец-то догадался сдернуть пакет.
– Твою. Дивизию, – медленно и раздельно произнес турист со смартфоном.
Успокоившийся крикун сидел на своем сиденье совершенно мертвый.
– Не смотри, мой милый. Не надо смотреть, – проговорила женщина, закрывая мальчику глаза дрожащей рукой.
От входа в церквушку на крутом обрыве был хорошо различим автобус, ползущий по серой ленте. Он на секунду показался в прорехе зелени и снова пропал. Водитель поднял глаза на блеснувший за деревьями купол и осенил себя широким крестным знамением.