В хейдере
– В начале Бог сотворил Великий Вяз. Вяз же пребывал в смешении и пустоте, и тьма была над бездною. Ветер же Божий веял в бездне. И сказал Бог: «Да будет свет» – и стал свет. И увидел Бог, что свет хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму назвал ночью. И был вечер, и было утро, день один. Всё ясно?
– Да.
– И сказал Бог: «Да будет твердь между бездной, что внизу, и бездной, что вверху». И стало так. И назвал Бог твердь трутовиком, ибо он вырос, как гриб чешуйчатый трутовик из ствола вяза. И был вечер, и было утро дня второго. Всё ясно?
– Да.
– И сказал Бог: «Да соберутся воды, что над твердью, в одно место». И стало так. И Бог назвал собрание вод озером. И увидел Бог, что это хорошо. И сказал Бог: «Да порастет твердь трутовика порослью, травой, дающей семя, плодовыми деревьями, дающими плод, в котором семя по родам их». И стало так. И поросла твердь трутовика порослью, травой, дающей семя по роду ее, и деревьями, дающими плод, в котором семя по родам их. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро дня третьего. Все ясно?
– Да.
– И сказал Бог: «Да будут светила над твердью трутовика, чтобы различать день от ночи, и да будут они знаками для времен – для дней и для годов, и да будут они светилами над твердью трутовика, чтобы освещать его». И стало так. И сотворил Бог два великих светила: большее светило для правления днем, а меньшее – для правления ночью; и звезды. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро четвертого дня. Всё ясно?
– Да. Большее светило – это солнце, а меньшее – луна.
– Правильно. Дальше. И сказал Бог: «Да воскишит вода кишением живых тварей и да летают птицы над твердью трутовика и над бездною». И сотворил Бог всех ползучих и плавающих живых тварей по родам им, коими воскишела вода, и всех крылатых птиц по родам их. И увидел Бог, что это хорошо. И благословил их Бог, сказав: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды озера, а птицы да множатся на тверди трутовика». И был вечер, и было утро пятого дня. Всё ясно?
– Что такое да воскишит кишением?
– Это означает, что вода должна наполниться живыми тварями. Дальше. И сказал Бог: «Да извлечет из себя твердь трутовика живых тварей по родам их, скотов и гадов, и зверей по родам их». И стало так. И сотворил Бог зверей по родам их и скотов по родам их, и всех сухопутных ползучих тварей по родам их. И увидел Бог, что это хорошо.
И сказал Бог: «Сотворим людей в образе нашем, по подобию нашему, и пусть властвуют они над рыбами озера и над птицами, что над твердью трутовика и над бездною, и над скотами, и над всей твердью трутовика, и над всеми ползающими по нему тварями». И сотворил Бог человека в Своем образе: в образе Божием Он сотворил его, мужчину и женщину, сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте твердь трутовика, и заселяйте ее, и властвуйте над рыбами озера и над птицами, что над твердью трутовика и над бездною, и надо всем живым, что ползает по тверди трутовика». И сказал Бог: «Смотрите, Я дал вам всякую дающую семя траву, что на тверди трутовика, и всякое дерево, на котором плод, дающий семя. Для вас это будет в пищу…»
– А просто есть твердь трутовика они не могли?
Вопрос Алефа прервал плавную речь меламеда. Все мальчишки рассмеялись. Даже те, что дремали, проснулись и начали смеяться, хотя они и не могли слышать вопроса Алефа. Алеф был заводилой хедера, и над его шуточками было принято смеяться.
Меламед лихорадочно искал ответа, но ничего не придумал и как-то придурковато пробурчал: «Что?»
Алеф охотно растолковал свой вопрос:
– Чешуйчатый трутовик ведь съедобный гриб, так почему же Бог должен был создавать всякую траву и плодовые деревья? Люди могли просто жевать твердь. Это ведь чешуйчатый трутовик.
Взгляды всех мальчишек были устремлены на меламеда. Они ждали его ответа. Меламед знал, что от его ответа зависит его авторитет у этих мальчишек, которых он начал обучать совсем недавно. Он не мог себе позволить пробурчать еще раз беспомощное «что?» или что-то другое в том же духе. Ему нельзя было стать объектом насмешек за спиной. Он обязан был ответить находчиво и нетривиально. Ведь в ешиве его назвали «хариф»[1] – вспомнил с тоской меламед.
Пауза затягивалась. Меламед взял себя в руки и ответил с улыбкой на губах, глядя Алефу прямо в глаза:
– На уровне пшата[2] в твоем вопросе есть определенная логика. Действительно, почему? Ведь сказано: «твердь трутовика». Так назвал твердь сам Бог. Каждому известно, что можно прийти в лес и найти там чешуйчатые трутовики, которые растут на стволах деревьев, обычно вязов. Можно их собрать и съесть. Все? – неожиданно громко спросил он.
– Что все? – не понял Алеф.
– Все чешуйчатые трутовики можно есть?
Тут, как и рассчитывал меламед, вмешались другие мальчишки. Перекрикивая друг друга, они торопливо ответили: «Нет, нет, только молодые».
– Правильно, – доброжелательно и снисходительно похвалил их меламед, – И это ответ на вопрос Алефа. Бог знал, что твердь трутовика не останется молодой навечно. А старый трутовик, как известно, слишком жесткий и его нельзя есть. Поэтому Бог должен был сотворить различные виды плодовых деревьев для пропитания людей и траву – для пропитания скотов.
Развивая успех, меламед спросил, обратясь ко всем ученикам: «Кто из вас бывал у ствола Великого Вяза?»
– Я! Я! – сразу же отозвались несколько мальчишек, поднимая руки и снова перекрикивая друг друга.
– Я был ближе всего к закату! – похвастался Нун.
– Где это? – с плохо скрываемой завистью поинтересовался Алеф.
Меламед не хотел допустить того, чтобы ученики сорвали урок, перекрикивая друг друга, поэтому он поднял указательный палец правой руки и негромко, но решительно произнес: «Ша!» Мальчишки замолкли.
– Нун был у западного края тверди трутовика, в том месте, где он вырастает из ствола Великого Вяза, – объяснил он. – Там действительно ближайшая точка к тому месту, в котором солнце заходит за ствол во время заката.
Засиявший от всеобщего внимания Нун поспешно добавил:
– Я видел там орлов, которые гнездятся в складках на коре ствола!
– Подумаешь! – пренебрежительно сказал Алеф. – Орлы гнездятся в складках коры ствола повсюду, не только у западного края тверди трутовика. И не только орлы, другие птицы тоже. Я был у самого ствола Великого Вяза и видел.
– И я! И я! – закричали одновременно несколько мальчишек – Юд, Ламед, Самех и, кажется, Цадик тоже.
– Да, но у западного края орлы гнездятся и над бездной! – еще громче крикнул Нун. Начался тарарам.
– Ша! – снова поднял указательный палец правой руки меламед. – Прошу всех обратить внимание на то, что на коре ствола Великого Вяза есть складки. Это значит, что Великий Вяз стар. Кора молодых вязов, как вы, наверное, знаете, гладкая. Итак, на коре Великого Вяза есть складки, а твердь трутовика жесткая. Ее нельзя есть, хотя она и дает пропитание всем гадам, птицам, скотам, зверям и людям, живущим на ней.
– И рыбам, которые живут в озере, в реках и в ручьях, – перебил его Алеф.
– Да, и рыбам тоже. А теперь давайте вернемся к книге Бытия. …и для всех зверей тверди трутовика, и для всех птиц, что над твердью трутовика и над бездной, и для всего имеющего живое дыхание, что ползает по тверди трутовика, всякое зеленое растение для пропитания. И стало так. И Бог увидел все, что он сотворил, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро дня шестого…
После полудня, когда уроки закончились, мальчишки бросились бежать к озеру. Первым бежал Алеф. Меламед вышел за порог и смотрел им вслед.
Берег озера находился в паре миль[3] от хедера. Собрание вод занимало центр тверди трутовика. Его противоположный, западный берег, удаленный от восточного парсы[4] на три, был едва виден, потому что солнце светило меламеду прямо в глаза и слепило его. Довольно далеко налево вздымалась гигантская мрачная стена ствола. Солнечный свет был не в силах ослабить его недоступную первобытную тьму. Справа поверхность тверди трутовика плавно поднималась к краю, висящему над бездной, что внизу. Тонкие серебристые ручьи струились от края к озеру. Бездна, что вверху, ближе к стволу была, как всегда, затуманена. Вечные туманы порождали множество водопадов, сливавшихся у подножия, там, где твердь трутовика вырастает из ствола, в четыре реки. Имя одной – Пишон. Там есть золото. А имя второй реки – Гихон. А имя третьей реки – Хидекель. А четвертая река – это Евфрат. Все они впадают в озеро с севера. Нет ничего нового под солнцем. То, что было, то и будет, то, что происходило, то и будет происходить.
Меламед вздохнул и вернулся в дом. «Любопытно, – подумал он, – что там, над туманом, на стволе Великого Вяза? Может быть, еще одна твердь трутовика? Ведь трутовики растут кучками. А почему бы и нет? Поют же в субботу “Йо Рибойн олам ве-олмайо” – “Господь – Владыка мира и миров”. Или все-таки, как сказано в Торе, “народ будет пребывать в одиночестве и среди народов не будет числиться”?»
И меламед снова вздохнул.
Перевод с идиша – автор
[1] То есть, человек, обладающий неординарным мышлением и способностями к полемике.
[2] Буквальный смысл.
[3] Еврейская миля равна не менее, чем 912 м (мнение Маймонида), и не более 1152 м (мнение Хазон-Иша).
[4] Парса – древнееврейская мера длины, равна не менее, чем 3648 м (мнение Маймонида), и не более 4608 м (мнение Хазон-Иша).