Таранка
Ученицу 7-Б класса Галку Тараненко все звали Таранкой из-за неповторимой худобы и еще чего-то. Когда она шла по коридору, девочки долго смотрели ей вслед недобрым взглядом, а мальчики бежали за ней разные дистанции и даже марафон.
Училась она плохо, ни на какие замечания учителей не реагировала, равнодушно смотрела в сторону холодным рыбьим взглядом. И только когда учитель физкультуры, нервно подрагивая, отчитывал ее, еле шевеля пересохшими губами, Таранка поднимала глаза – и он тут же принимал стойку «смирно». И долго не мог из нее выйти.
У Таранки были тонкие, как у цапли, ноги, плоская грудь, бледная кожа, худая шея, волосы соломой, а вокруг ходили полногрудые кудрявые девочки, но, когда Таранка приводила в движение ноги, грудь и шею, почему-то хотелось смотреть только на нее.
– Как она это делает? – вздыхала я.
– Она знает приемы, – говорил одноклассник Сашка Лычко, который смертельно и безнадежно был в нее влюблен, – знает приемы, эта… – и он добавлял слово из пяти букв, которое за Таранкой прочно закрепилось.
Да, это слово всегда летело ей в спину, в лицо, куда только не летело, но Таранка шла мимо. Она ни с кем не дружила. Зачем? На учебе она поставила крест, в подсказках не нуждалась и ни у кого не списывала. Девочек она презирала, а мальчиков даже не рассматривала. Два раза оставалась на второй год, поэтому была старше наших мальчиков почти на целую жизнь.
Конечно, в школе были свои кумиры и звезды со знаком плюс: победители шахматной олимпиады, танцоры и скрипачи, но никому из них не удалось даже приблизиться к Таранке по популярности – она считалась звездой со знаком минус.
Ее независимость, безразличие и откровенный вызов всем делал ее именно такой.
Подружиться с ней удалось случайно. Почти каждое утро на пороге школы стоял завуч Иван Антонович. Он держал в руках белый носовой платок. Если ресницы или брови учениц казались подозрительно темными, он громко подзывал к себе, плевал на платок и начинал восстанавливать их моральный облик. Однажды завуч остановил меня и Таранку.
– Иди первой, – сказала Таранка. – Я не дам на себя плевать.
Иван Антонович плюнул и поднес платок к моему лицу. Я отвернулась.
– Без фокусов, – он покраснел от злости.
– А вы вызовите в школу мою маму, – рука с платком опустилась вниз. – И при ней плюньте, а потом разотрите на мне свою туберкулезную палочку.
– Какую еще палочку? – лицо завуча стало красным, стало зеленым.
Он спрятал платок и пропустил нас в школу. Мы с Таранкой поднялись по лестнице, и я впервые увидела, как она смеется.
Мама и правда пришла в школу, но в кабинет завуча меня не позвали, и я, к сожалению, не видела, как Иван Антонович доказывал, что у него нет туберкулеза.
На следующий день Таранка вложила мне в руку маленькую бумажку.
– Это контрамарка в Театр музкомедии. «Сильва». Я тоже пойду.
«Сильва»! Я жила в двух кварталах от театра. Готовиться начала с утра. В результате мы с зеркалом остались довольны. У входа в театр долго крутила головой, стараясь найти Таранку. Потом увидела, как все мужчины повернулись в одну сторону и застыли. Еще не видя ее, я закричала:
– Таранка, я здесь!
С завистью бороться трудно, особенно в седьмом классе. И наряд был на ней простенький, и волосы затянуты в хвостик, и косметики чуть-чуть, но на это чувство меры хотелось смотреть и смотреть. И не только мне.
– Пойдем, я тебя с мамой познакомлю, – сказала Таранка, – она здесь костюмером работает.
И я поняла, откуда контрамарка. Мы шли мимо толпы, мимо портретов ушедших кумиров, за кулисами тихо распевались Сильва и Эдвин, покуривал князь Воляпюк, артисты кивали Таранке, похлопывали ее по плечу, я многих видела только по телевизору, и мне казалось, что я почти во сне.
Потом Таранка открыла какую-то дверь, и я из одного сна перелетела в другой. В огромной комнате вдоль стен стояли вешалки и на перекладинах висели костюмы любимых героев. Я не успела рассмотреть все, ко мне подошла элегантная женщина, очень похожая на Таранку, только лет на двадцать старше. Она протянула руку.
– Рада, что у дочки появилась подружка. Я здесь главная портниха, и если вам нужно будет что-нибудь сшить, всегда помогу.
Так вот откуда у Таранки стиль, вкус и чувство меры. И зависть девочек, у которых всего этого нет.
Напрасно я пыталась выдавить из зеркала хоть что-нибудь похожее на Таранку. Вытягивала шею, отрабатывала походку, из одежды убрала все оранжевое, красное и другие цвета попугая. Нет. Ни на себя не была похожа, ни на Таранку. Пришлось остаться собой.
Пару раз Таранка приходила ко мне домой. В нее сразу влюбился мой старший брат, но она одним взглядом дала ему от ворот поворот, потом долго стояла перед книжной полкой.
– Дай что-нибудь почитать, – она вытянула потрепанную книгу. – О, «Восточные сказки». Это я люблю. Мечтаю стать Шамаханской царицей.
– Бери, – сказала я. – Набирайся опыта.
А опыт у Таранки был. И очень большой.
Она ушла из школы после восьмого класса, перевелась в вечернюю. За ней ушел Сашка Лычко, потому что не мог без нее, следовал тенью, хотел быть рядом и даже оказался за одной партой. Благодаря Сашке она закончила школу и остановилась перед выбором мужа. Ни один школьный предмет не оставил и следа в ее памяти, но был вкус, чувство меры и звериное чутье. Она очень спокойно шла к цели. И приходила.
Еще в школе Таранка хотела быть Шамаханской царицей. Днем была ученицей, а вечером вокруг было видимо-невидимо Шамаханских царьков, принцев и регентов.
Когда Таранка поняла, что на должность Шамаханской царицы большой конкурс, она попросила Сашку Лычко стать ее личным охранником. И Сашка абсолютно законно за высокую плату был всегда рядом. А когда вопрос с выбором мужа был решен и цена этого выбора оказалась очень высокой, Сашке позволили нанять команду. Он купил бронежилеты, другие аксессуары к ним и открыл охранное агентство.
Последний раз мы виделись с Таранкой еще в школе, потом пару раз созванивались, потом разъехались по разным городам и даже странам, потом жизнь никак не давала повода. И только через много лет я оказалась за одним столом с одноклассниками, и мы могли, перебивая друг друга кричать «А помнишь?».
– Кто-нибудь знает хоть что-нибудь про Таранку? – спросила я.
И кто-то сказал:
– Хоть что-нибудь знает только Сашка Лычко. Если он на этом свете – найдем.
Сашка был на этом свете. В его пуленепробиваемый загородный дом можно было попасть, только минуя двух охранников. Раздевать не стали, видно, по рации получили приказ. Сашка меня ждал на пороге. Время было на его стороне, мало изменился, напоминал уставшего американского ковбоя. Очень был рад, водил по огромному дому, а у меня перед глазами была его коммуналка, где все натыкались на сундуки и велосипеды, прежде чем добраться до своих комнат.
– Помнишь коммуналку?
– Спрашиваешь, – прошептал он. – Она мне даже снится.
И тут появился мальчик. Кудрявый, смуглый, черноглазый, почти кавказской национальности. Сашка немного растерялся, потом взял себя в руки.
– Это Гриша. Мой сын.
Гриша улыбнулся, повернул голову – и показалось, что Таранка с нами.
– Это сын Таранки?
Сашка как-то нерадостно кивнул и ушел в другую комнату. Он вернулся с большим конвертом, положил передо мной, и я сразу почувствовала недоброе. Не хотелось его открывать.
– Рассказывай.
Сашка сел, обхватил голову руками, на конверт одна за другой капали слезы, и он их не стеснялся.
– Расскажу. Открой конверт.
И я почти дрожащими руками открыла конверт. Черно-белая фотография, силуэт женщины на сером граните, очень знакомый силуэт. И буквы. Буквы сначала запрыгали, словно хотели вырваться из камня, но потом стали на место. И я прочла.
«Галина Викторовна Тараненко». И в скобках – «Таранка».
Мы пару минут сидели в тишине, потом Сашка заговорил.
– Ты же знаешь, у Таранки была цель. И она к ней пришла. Очень многие хотели добраться до такой же цели, но сошли с дистанции. Таранке удалось. Она же мечтала стать Шамаханской царицей, и однажды подсел к ней в ресторане русскоговорящий шамаханский царь. Был он турок, а также владелец пароходов в России, Анталье и где-то еще. А я к тому времени уже открыл свое охранное агентство, это были наши самые успешные времена, тогда все дрались за первое место, а мы их разнимали и развозили по больницам или по моргам. И тут Таранка сказала, что у Турка серьезные намерения. А раз Таранка сказала…
Он вздохнул и сделал паузу, чтобы перейти к главной части.
– Я очень ее любил. Она это знала, но пользовалась в крайних случаях. Это был крайний случай. Таранка хотела, чтобы у нее была защита. Чтобы рядом был родной человек. Да, родной. Она так и сказала.
Турок свои намерения осуществил, и они уехали в Анталью. Я взял самых надежных парней, и мы поехали следом. У Турка в каждом городе были свои охранники, но он позволил Таранке иметь личную охрану. И все сначала было хорошо, пока не родился Гриша. Да, все было хорошо. Когда Грише исполнилось два года, устроили огромный праздник. Турок на одном из своих пароходов организовал все, на что был способен шамаханский царь. И Таранка с ребенком на руках выглядела, как счастливая шамаханская Мадонна. А потом…
Сашка опять вздохнул и закрыл руками лицо.
– А потом все было, как в боевом кино. На пароход стали подниматься незнакомые люди, впереди шли женщины и дети, за ними вооруженная охрана. Оказалось, что у Турка были три жены и от них пятеро детей, все девочки. Помимо законов государства, были законы семьи, которые решались разными способами, включая кровную месть. Понять, какие пароходы они не поделили, ни я, ни Таранка не успели. Все случилось очень быстро. Жены подошли к Турку очень близко и стали размахивать у его лица какими-то бумажками, охрана тесно их окружила. Одна из жен стала выкрикивать плохие слова Таранке в лицо и хотела дотянуться до Гриши. Я выхватил Гришу, чтобы передать своим ребятам, но не успел. Какая-то из жен грубо говорила с Турком, тот ее оттолкнул. Раздался выстрел. Охранник убил Турка наповал. А потом… Помню, как Таранка крикнула: «Спасай Гришу!» Охрана оттеснила моих ребят, жены и даже их дети очень близко подошли к Таранке и что-то кричали. Охранник пытался вырвать у меня Гришу, но я ударил его ногой. Он тут же направил на меня пистолет. Таранка стояла рядом, она сделала только один шаг. Понимаешь, один шаг. И моя пуля досталась ей.
Я долго сидела молча, переваривая это кино. У меня было много вопросов. И как ему удалось вывезти Гришу и тело Таранки, и может ли быть продолжение, или это счастливый конец. Не стала спрашивать, потому что не была уверена, что Сашка знает ответ.
– Да, – тихо сказала я. – Почти Шекспир.
– Не знаю, – ответил Сашка. – Не читал.
Да, он не читал. Но я теперь знаю.
Нет повести печальнее на свете
Не только о Ромео и Джульетте.