Сны до утра
***
Ещё недавно всем телом сжималась в узел
Под одеялом, будто оно защитит от ракеты.
Сегодня спокойно жду, пока телефон загрузит
Новость о том, что она прилетела где-то,
Но не у нас. А у нас всё почти что мирно.
Шум генераторов, но, слава Богу, не дронов.
Из русскомира орут: «Мы ударили превентивно»,
Но это всё не ново, давно не ново.
Словно квадрат Малевича, тёмный город
Вновь осветился цветными заплатками окон.
Список вещей из экстренного набора
Безукоризненно отработан.
Мы покричали, поплакали и прижились
Словно улитка, только в чужой ракушке.
Лишь бы под панцирем раны не загноились.
Лишь бы дождаться, когда отстреляют пушки.
Дуб и птаха
Я не знаю, что стало последним доводом.
Я давно поделил своё сердце с городом.
Пуповиной незримой, воздушным проводом
Потянулся за мной мой родимый дом.
За спиной у меня раздавались выстрелы,
И я понял очень простую истину:
Всё, что раньше казалось таким немыслимым
Может сбыться одним очень страшным днём.
Как шальные кости, что черти бросили,
Мир летел, и страшно кренилась ось его.
И катились слезы — от горя, злости ли,
А привычный быт полыхал огнём.
Мне приснился сон, я глаза все выплакал:
Мне приснилось, что дуб свои корни выкопал
И бежал за мной, только вдруг сухим упал
И в тот самый миг обернулся пнём.
Я развеял сон и смыл с глаз налёт его.
Птах железный ждал и дорога взлётная.
Я подумал – птица-то перелётная.
Значит, все вернёмся и всё вернём.
Ассоль
Ассоль, просыпайся, протри же глаза.
Почему, как считаешь, алы паруса?
Почему голубые, как сон, небеса
Черный дым прорезает?
Просыпайся, Ассоль, и беги поскорей,
Ты же видишь прекрасно, что это не Грей,
Хоть плывёт алый парус среди кораблей.
Только цвет тот пугает.
Не споткнись же, Ассоль, помни — это не сон.
Это ярости крик, а не нежности стон.
Колокольный тревожно звучит перезвон
И тебя подгоняет.
И не злись на соседей, они не со зла,
Даже если и спросят: «Ты Это ждала?»
И скажи, что ты сделала всё, что могла,
Но любовь не спасает.
Жара
Сквозь призму зноя дни искажены
И огненную пасть раскрыло солнце,
Заглатывая признаки весны
И память иссушая всю до донца.
И бог огня смеётся в небесах,
А на земле, послушны воле Локи,
Всё жарче дни, горят поля, леса,
А люди раздражённы и жестоки.
И лето ускоряет колесо,
Я медленней дышу, поддавшись зною.
А мир сжимает пламени кольцо
И искрой потухает надо мною.
Три дара
Мне ночью одной привиделось, будто снег
Покрыл мою комнату белым пушистым слоем,
И был этот сон безоблачен и спокоен,
Меня одарив сверкающей белизной.
Мне как-то приснилось, что дом залила вода.
Морская, зелёная, как изумруд на солнце.
Она просто тихо скользнула в моё оконце —
Спокойно и мирно, как будто пришла домой.
Мне как-то пригрезилась полная темнота.
Накрыла, как бархат, и все поглотила звуки.
Она, как котёнок, просилась ко мне на руки —
Ей нравились мои пальцы и голос мой.
Я как-то проснулась и будто попала в сон —
Мне виделись всюду снега, темнота и море.
Они где-то там, гуляют теперь на воле,
Оставив мне в дар
лишь ничтожный кусочек свой.
Тьма
В закрытые окна сквозь щели вползает тьма.
Она как смола ко мне проникает в душу.
Сжимает пространство, влезает в глаза и уши,
К утру обещая точно свести с ума.
Она — как безмолвие древних сырых пещер,
Безыменность мира, где солнце не создавали.
Она — словно хохот Шивы и ярость Кали,
Она — как сорвавший разума цепи зверь.
И я изрыгаю тьмы ледяной поток,
Который давно изнутри мне царапал горло,
И я выпрямляюсь — величественно и гордо,
Пробив головой мешающий потолок.
И я отправляюсь. Геката, Дионис, Кали…
Я слышала вас. Сегодня меня вы звали…
И наступит зима
Ярко-алый гранат –
словно капли непролитой крови.
Прикоснись и познай
его терпкий, но сладостный вкус.
Ах, не хмурь, дорогая, прекрасные черные брови —
Кто кого здесь похитил,
я даже судить не возьмусь.
Твоя жизнь проста и мила, я, конечно, не спорю.
Полевые цветочки прелестны и радуют глаз.
Но позволь мне спросить,
что ты знаешь о счастье и горе?
Друг без друга их смысл порой ускользает от нас.
Станет саван твоей подвенечной фатою и платьем.
Моя власть безгранична – безжалостны к людям года.
Ты придёшь добровольно в мои роковые объятья,
Словно шлейф пронесёшь по Земле холода и снега.
Бусы зёрен рубинами станут в трепещущих пальцах.
Ты устала бояться.
Ты скоро решишься сама.
Не страдай – воле рока разумнее просто отдаться.
И Деметра заплачет.
И в мире наступит зима.
Красота
Пока совсем не канут в пустоту
Эмоции, желания и чувства,
Волнует непокорное искусство
Святых в раю и демонов в аду.
Ад в небо превращая, небо в ад,
И вознося над ними человека,
Чья жизнь порой куда короче века,
Но кто её страстям сильнее рад,
Чем воскрешенью жертвенных ягнят
И обещаньям Ветхого Завета.
И нет добра и зла — есть Красота,
Сама себе причина и основа.
Мир не спасёт — но воцарится снова,
Из тщеты человечества восстав.
***
Нам подарит зима чистый лист первозданного снега.
Мы напишем историю наших безжизненных дней.
Скудный свет угасал.
Мир по-прежнему даже не ведал
О своей красоте и пустынности длинных аллей.
Я укрою тяжелым пальто твои плечи и руки.
Чашка чая согреет утробу – увы, не сердца.
Этот мир так бесстрастен –
в нём нет даже места для скуки.
Я прозрела, но руки так страшно отнять от лица.
Чай остыл и застыл коркой льда, серебристой и тонкой.
Что должно быть лишь завтра,
сбылось и забылось вчера.
Я открою глаза, что хранят ледяные осколки,
И позволю снегам наполнять мои сны до утра.