Царица и плющ
Из цикла Психо-мистический реализм
Валентине Бендерской
Сошлись вы на одной тропе,
Что Уже узких улиц…
Чьи руки – сами по себе –
Вокруг тебя сомкнулись?
Незримым кто тебя плющом
Обвил в вечерней мгле?..
И царственным твоим плащом
Он не прижат к земле?
И век свободы не видать
Царице величальной,
Ведь ты свободна горевать
Лишь в одинокой спальне!
И ты, страдая и любя,
Вязала жизнь на пяльцах…
И тихо гладили тебя
Его слепые пальцы!
Вязала жизнь свою, как вязь,
Причудливым узором,
Но он, – вокруг тебя виясь,
Не выгнан был с позором!
Когда была ты на краю,
В своём предсмертном платье,
Он власть твою и жизнь твою
Ещё сжимал в объятьях!
Кровь войны
Нефть – это кровь войны.
Известное выражение
Валентине Бендерской
Когда я от тебя уехал,
И гнал в ночИ своих гнедых,
То плечи гор тряслись от смеха,
Как плечи викингов седых!
Смеялись горы, словно люди,
Над грудой наших пустяков,
Но вяли, будто женщин груди,
Тьмы – мной подаренных цветов!
И друг от друга мы бежали,
Устав от пустяковых ссор,
И тени устали лежали,
Как тучи, под глазами гор!
И был разрыв двойной непрочен,
И отступило в сумрак зло,
И солнце из объятий ночи,
Над нами заново взошло!
И среди этой круговерти,
Несли в жемчужной нас крови –
Не тёмные потоки нефти,
Потоки горные любви!
Несли потоков горных гривы,
Словно расхристанные львы,
Мы миновали все обрывы,
Скатившись с львиной головы!
Несли потоки нас земные,
Сходились мы,как две волны,
И отступали нефтяные-
Потоки – крови и войны!
Пьяный листопад
Валентине Бендерской
Тень самолёта,как гигантской птицы,
Иль птицеящера? Попробуй разберись?
Когда любви заволокло зарницы,
И мы с небес упали оба в низь!
Я знаю дату точную прилёта,
Но не могу никак предугадать:
Ждать твоего в лазури самолёта?
А на земле его совсем не ждать?
И хочется начать мне всё по новой,
Уйти опять : где чисто и светло,
Пока в душе не стёрлись,как обновы,
Твои следы! Пока не замело!
В твоей душе покрыло всё забвенье,
В моей,как листопадная пора,
Кружило листьев огненных паренье,
Как искры в рдяном трепете костра!
Костёр погас ,но угли всё мерцают,
И этому я бесконечно рад,
И кажется – я падаю,взлетая,
К твоим ногам,как пьяный листопад!
Унижен иль возвышен – мне едино,
Пока в мерцаньи снова не сошлись,
Я перепутал времени картины,
И опускаюсь в низь, как будто в высь!
Пора листопада
Отлетают осенние листья
От меня, словно души друзей,
И пора листопадная лисья
Кружит их средь раздетых полей!
Древо дружбы, наверно, засохло.
Его корни сгорели живьём,
И стоит оно сиро и голо,
Пара листьев трепещет на нём!
И не много осталось до хлада
Среди стылых дерев и полей,
И уносит пора листопада
Злато листьев, как души друзей!
Отлетать им уже не впервые,
Листопад кружит рыжей лисой,
И летят, как рубли золотые,
Листья дружбы на Вечный Покой!
Больше нет молодых и зелёных,
Нас шатает в метелях седых,
И летит стая листьев спалённых,
Словно пепел всех дружб золотых!
Твоя жилка
У Грушеньки, шельмы, есть такой один изгиб тела,
он и на ножке у ней отразился, даже в
пальчике-мизинчике на левой ножке отозвался.
Ф. Достоевский
Валентине Бендерской
Кружили в танце ты и я –
Мы были в ожиданьи,
И жилка каждая твоя
Манила обещаньем!
И – извиваясь, как река
Во всех своих изгибах,
К себе манила рыбака,
Словно Царица-Рыба!
Но ты от моего огня
В том танце уходила.
Вот так, старателя маня,
В песок уходит жила!
Твоя была не у виска –
Прошла вдоль тела сразу,
И я за ней шёл средь песка,
Как Митя Карамазов –
Тот, что в другую жилу влип
С неистовую силой
И был за Грушенькин изгиб
Готов продать Россию!
Я всё разрушил второпях,
Рванув судьбы удило,
И плачу, потеряв тебя,
Как золотую жилу!
На золото не падок я,
Нет до него мне дела…
Мне жилка лишь нужна твоя,
Та, – что прошла вдоль тела!
На дне последнего стакана
«Я вся твоя», – ты мне сказала
И улетучилась как дым.
И у прозрачного вокзала
Стою, чтоб стать навек твоим!
Но – не в глубинах Океана,
Не у вокзала! Не сейчас!
На дне последнего стакана
Тебя увижу в смертный час!
На дне последнего стакана –
Оно бездонно – это дно,
И глубже глуби Океана,
И – на двоих оно дано!
Услышу снова смех хрустальный,
Меня везде достанет он,
И это будет погребальный –
По мне твой поминальный звон!
На этом Свете слишком тускло,
На том – нам будет веселей,
И станешь ты русалкой русской
В груди моей, в душе моей!
И глубь последнего стакана
Мгновенно нас возьмёт на дно…
И будет там всё без обмана,
Ведь на двоих оно дано!
Женщина и хамсин
Валентине Бендерской.
Хамсин – жаркий ветер пустыни.
Всю ночь с тебя тряпьё срывал,
Он – Измаил пустыни,
И – как расплавленный металл,
Заполнил лавой львиной!
Он сам жарою был палим,
Как лев в пустынном гробе,
И рос всю ночь твой страх пред ним,
Как будто плод в утробе!
Тебя сжигал песком-огнём,
Ни в чём не виноватый,
И были вы всю ночь вдвоём,
Как две души распятых!
Но – пред тобою распростёрт,
Он утром лёг в углу,
Был воздух в спальне тяжко спёрт,
И ветер звал во мглу!
Отбушевав, как рыжий псих,
Потух, словно Светило,
И у твоих он ног затих,
И тишь вас оглушила!
Он благостен был и тверёз,
В рукав запрятав грозы,
И не было ни грёз,ни слёз,
Ты выплакала слёзы!
Обоим нужен был Покой,
И ничего на Свете,
И он,как джинн, с немой тоской,
Унёс тебя, где ветер
Пустыни спит в её песках,
Как будто на ладони…
То – я тебя нёс на руках
От бытовой погони!
Падший гром
Валентине Бендерской.
Я сбросил плащ громОв с плеча,
Как царскую парчу,
И – позабыв про свой причал,
К тебе с небес лечу!
Меж небом и землёй барьер,
Но я, отбросив сроки,
С небес свалился в твой карьер,
Тебя взяв на закорки!
И – на закорках протащил
Через Земли владенья,
Теперь я твой небесный щит,
И звёздное спасенье!
И – словно в сказку, а не в быль,
Я – с неба падший гром,
У ног твоих уткнулся в пыль,
Сияющим челом!
Бегство от Поэзии
Я от тебя бежал, как вор в загоне,
От всех лесоповалов и снегов,
Но доставала ты меня в погоне,
Сводила лбы несмежных берегов!
И забривала лоб мне, как солдату,
Которому от службы не уйти,
И покидал родимую я хату,
И четверть века был с тобой в пути!
Мосты я перебросил на тот берег,
Чтоб распрощаться, наконец,с тобой,
И перейти тебя, как буйный Терек,
И воротиться навсегда домой!
Но волею судьбы мы снова вместе,
Повязаны до гробовой черты,
И топчемся на том же самом месте,
Ведь ты сожгла понтонные мосты!
Ты пронеслась над ними,как комета,
И – ревностью – спалила их дотла,
И кажется, что до скончанья Света –
Как ястреб я, в твоих тугих узлах!
Мне никогда уже их не распутать,
До самой смерти их не развязать,
И – как бунтарь среди Великой Смуты,
На волю рвусь! Но воли не видать!
Мой плен, как вор в законе,коронован –
Короной – вечной от тебя гоньбы,
Но – словно неким тайным договором,
Мы связаны морским узлом судьбы!
Как крепостного держишь ты солдата,
Меня, – и не один десяток лет,
Не отпускаешь до родимой хаты,
Но окромя тебя и хаты нет!
Сквозь тьму
Валентине Бендерской.
С возрастом моё слабеет зренье,
Пред глазами кружатся слепнИ,
Но молю – вернись хоть на мгновенье –
И опять красою ослепи!
Ничего уже вблизи не вижу,
Но твою предвижу красоту,
Словно к смерти, к ней всё ближе, ближе,
Ей сто жизней мёртвых предпочту!
Как лунатик по неверной крыше,
Будто камикадзе, в даль идёт,
Я на голос твой, что вечно слышен,
Вновь иду,как старый идиот!
Как слепой подземный прорицатель,
Лишь тебя провижу в темноте,
И иду, мгновенно прозревая,
Я – к тебе, забыв о слепоте!
И – закончив битвы все друг с другом,
Оба проиграли мы войну,
Но твоим вновь окружённый кругом,
Снова вижу я тебя одну!
И валюсь,поверженный громами,
Словно острой скошенный косой,
Не седыми ослеплён годами,
А твоей пронзительной красой!