«Крот» в штабе партии
Поскольку эта детективная история написана на основе реальных событий, автору пришлось наделить героев вместо имен буквами; причем буквы взяты наобум, не стоит строить догадки, кто стоит за той или другой буквой; любое совпадение является случайным, читатель может делать предположения под свою ответственность.
Мой добрый друг, частный детектив Макс Черняховский с пренебрежением отзывается о социальных сетях и о тех, кто завис в них. Не заводит себе страницы ни в Фейсбуке, ни в Х-Твиттере. Говорит – незачем, только время отнимает. Но недавно он сам попросил меня завести ему страницу в Фейсбуке. А произошло это вот почему.
Около месяца назад я его навестил в его частном детективном бюро на улице Алленби, недалеко от нашей редакции, и сказал:
– Тут неплохая работа подворачивается, я порекомендовал тебя. Я знаю, что ты недолюбливаешь своего будущего заказчика, но обещают хорошие деньги.
– В общем и целом, – откликнулся Макс, – я не любить должен своих клиентов, а найти, что они потеряли, или разгадать загадку, над которой они безуспешно ломают голову.
– Значит, берешься?
– Что это за клиент, которого я не люблю? И что ему нужно? Сутенер какой?
– Хуже. Одна из политических партий ищет хорошего детектива.
– А что нужно сделать? Если отыскать, куда делся их электорат, то я не спец. Для этого им нужно обратиться в институт опросов.
– Нет, тут другое. Хотя вопрос, куда делся электорат партии, тоже очень острый и болезненный. У этой партии сейчас в парламенте восемь депутатов, а последние опросы показывают, что на ближайших выборах она с трудом одолеет электоральный барьер, то есть скукожится вдвое.
Я рассказал Максу, что утром на презентации вин встретился с Л., бывшим журналистом, который сейчас трудится в пресс-службе этой партии, публикует хвалебные посты для своего работодателя в Фейсбуке, Х-Твиттере и других социальных сетях и организовывает очернение конкурирующих политиков. Л. рассказал мне, что у них в штабе полный разброд, председатель партии в бешенстве, грозит всех разогнать и набрать новую команду. В верхушке партии оказался «крот», который слил журналистам сверхсекретную информацию, что нарушило далеко идущие планы председателя, да и привело к потрясениям в политической жизни всей страны. Мой товарищ-журналист сказал, что партия готова выложить немалую сумму – до тридцати тысяч – тому, кто вычислит этого «крота» в окружении босса.
– Речь идет о Ж., – я назвал имя председателя одной из парламентских партий.
– А, этот, – протянул Макс разочарованно. – Да, неприятный тип.
– Ты уже обещал взяться!
– Но я не предполагал, что именно он. Ты знаешь, я этого Ж. на дух не выношу.
– Тридцать тысяч!
Мой друг-детектив вообще мало интересуется политикой (как его кумир Шерлок Холмс не интересовался астрономией, убежденный, что его работе не принесет пользы знание о том, что вокруг чего вращается во Вселенной); Макс не раз презрительно отзывался о Ж. как о циничном прагматике.
В последние годы этот Ж. стал влиятельной фигурой на политическом небосклоне страны, поскольку после ряда выборов его сравнительно небольшая партия снова и снова становилась решающим фактором при формировании коалиции: к кому он примкнет, тот и станет премьером. Ж. пользовался этой ситуацией по полной, яростно, до последнего дня торговался и получал требуемые портфели и парламентские комиссии за час до того, как Кнессет готов был объявить о самороспуске и новых выборах.
Если у других партий есть какая-то идеология, и заранее известно, с какой коалицией она пойдет после выборов, то господином Ж. (который и был, по сути, партией: многие ее называют «Ж.-партия») двигают только личные интересы. Два года назад его партия, обычно довольствовавшаяся четырьмя-пятью мандатами, неожиданно отхватила вдвое больше – восемь мандатов. Ж. ходил королем, даже с прессой разговаривал через губу, ни на какие компромиссы не соглашался, требовал себе тех же полномочий в кабинете, что были у премьера – и заигрался: одному из кандидатов в премьеры удалось сформировать коалицию без него, что отправило Ж. и всю его фракцию из восьми депутатов на задние скамейки парламента. Правда, коалиция была хрупкой, перевесом всего в один голос, но продержалась около двух лет.
Ж. отводил душу в телестудиях, обливая грязью пренебрегшего им премьера, называя все его действия провальными, и все время предрекал, что правительство доживает свои последние дни. И вот наконец, по прошествии двух лет и сотен нападок, его пророчество сбылось: коалиция зашаталась и готова была уже пасть, потому что один из коалиционных депутатов, обиженный на то, что его, вопреки обещанию, не назначили в ротацию министром, заявил, что больше не будет голосовать с коалицией («потому что не согласен с проводимой правительством социальной политикой», – как он заявил на специально созванной пресс-конференции). И оппозиция, воспользовавшись этим, тут же выдвинула на голосование вотум недоверия. Поскольку тот обиженный депутат был категоричен, даже отказывался встретиться с премьером, шансов на то, что коалиция на этот раз удержится, не было.
Все стали лихорадочно готовиться к выборам, оппозиция – торжествуя и предвидя победу, коалиция – уныло, предвидя поражение.
И вдруг за день до судьбоносного голосования по вотуму крупнейшая в стране газета опубликовала добытый, видимо, через своего человека в штабе партии председателя Ж. окончательный список кандидатов в будущий состав Кнессета, из которого следовало, что депутат Р., который был на восьмом месте в Ж.-партии, теперь отодвинут на десятое место – совершенно нереальное. Опросы, как я уже сказал, прогнозировали от силы четыре мандата. С поправкой на ошибку это могло быть шесть, в случае чуда – восемь, но никак не десять мандатов, – такого у этой партии, блистающей на политическом небосклоне уже два десятка лет, не было ни разу. Это означало, что Р. предстоит долгая безработица, поскольку никаких других талантов у него не было. До того, как пойти в политику, он пытался работать в школе, потом неудачно подвизался в коучинге, и наконец повезло – Ж. вписал его на восьмое, казавшееся всем нереальным, место в своем списке, потому что остальные активисты вежливо отказывались. И, как было сказано, удача улыбнулась Р.
Обычно в этой партии царила железная дисциплина, все ходили на цыпочках, ни один депутат не смел сделать никакого заявления, не согласованного с председателем, не говоря уже о том, чтобы самостоятельно решить, как голосовать. Но коль скоро тебя вышвыривают из обоймы, то терять нечего.
Понятно, что попавший в опалу Р. (а до того он был одним из самых преданных и послушных партийцев), узнав об этом списке, тут же сделал заявление для прессы. Ничего не говоря о своей обиде, он заявил, что проводимая нынешним правительством экономическая реформа давно назрела, правительство должно продолжать свою работу на благо народа, и вот, озабоченный судьбами страны, он решил голосовать вместе с правительством.
– Это не связано с тем, что в вашей Ж.-партии вас отодвинули на десятое, нереальное место? – спросил его один из журналистов.
– Нет, что вы, я не карьерист. Я это решение принял две недели назад, еще не был составлен новый список партии для выборов. Судьбы страны для меня важнее всего.
Другой журналист поинтересовался:
– Как известно, премьер, соблазняя потенциальных перебежчиков, предлагал разным депутатам из оппозиции министерский пост. Что получите вы, поддержав коалицию? Что вам обещано?
– Повторяю, мной движут не личные интересы, а забота о благе народа. Да, я, видимо, возглавлю одно из министерств, но опять же – только для того, чтобы в последующие два года до выборов способствовать дальнейшему расцвету родины.
– Вы можете назвать, какое это министерство?
– Настало время создать новое министерство, которое займется вопросами Искусственного Интеллекта.
Как бы там ни было, после того, как Р. примкнул к коалиции, оппозиция отозвала голосование по вотуму недоверия – поскольку стало ясно, что он не пройдет, а следующую попытку скинуть премьера в случае этой неудачи можно будет сделать только через полгода.
Председатель Ж. взбешен: на каждых опросах его партия теряет рейтинг, и если выборы отложат на год, то она исчезнет из политической жизни страны. При этом никаких рычагов против Р. у него теперь нет, главная угроза: не включить в будущем в список на реальное место – уже не работает. Р. нечего терять, а так он побудет два года министром, хотя в парламент попал в первый раз.
Председателя Ж. мучительно интересует вопрос: кто в его штабе крот? Кто слил журналистам эту наиконфиденциальнейшую информацию? Партия не может функционировать, имея шпиона в руководящем эшелоне.
Выслушав этот краткий экскурс в политическую жизнь страны, Макс почесал затылок. Потом сказал:
– Знаешь, это может быть интересно. Я таким еще ни разу не занимался. Может, возьмусь. Будет любопытно посмотреть на этого Ж. в критические для него минуты.
Я сразу же свел его с моим бывшим коллегой Л.
***
Через неделю, придя в контору Макса, я спросил, как продвигается дело с кротом.
– Небось, уже нашел его?
Макс покачал головой:
– Сложно все это.
Список кандидатов на следующие выборы был составлен накануне того дня, когда он попал в газету. О списке к тому времени знали только три человека: сам председатель Ж., его главный советник К. и заместитель председателя, точнее – заместительница В., с которой он с первого дня в политике, она предана ему, и Ж. говорит, что никогда не поверит, что она могла шпионить.
А что с советником? Этого профессионального политтехнолога, у которого есть свой институт опросов, Ж. нанял пять лет назад и с тех пор не делает ни шагу без его совета. Ж. признался, что два года назад советник как раз советовал ему войти в правительство, умерив аппетиты и сняв ряд своих действительно чрезмерных требований. Ж. самоуверенно не послушался его – и оказался у разбитого корыта.
– Может, этот советник теперь мстит за то, что его тогда не послушались? – высказал я предположение.
– Я об этом сказал председателю, но он говорит: исключено, тогда он потеряет эту непыльную и хорошо оплачиваемую работу, – пояснил Макс. – Ж. рассказал мне по секрету, что недавно обещал назначить советника-политтехнолога главой одного из министерств, когда партия опять окажется в коалиции и получит портфели. Зачем ему действовать против своих же интересов?
Макс все-таки решил проверить это лично. Возможно, политтехнолог нечаянно проболтался, может, в окружении у него есть крот. И обнаружил любопытную вещь: оказывается, политтехнолог К. женат на бывшей жене окружного прокурора Д. А у этого прокурора Д. теперь новая молодая жена М., и вот сестра этой его новой жены замужем за известным в стране журналистом Н. Короче, вот она, цепочка, по которой список теоретически мог попасть в прессу. Советник вполне мог проболтаться жене за ужином, та могла рассказать бывшему мужу, с которым она поддерживает дружеские отношения. (Развод был по обоюдному согласию, когда она поймала прокурора с его стажеркой, и оба договорились, что она не будет поднимать шума, чтобы не вредить карьере мужа, которого тогда как раз прочили в окружные прокуроры. А он отдал ей их виллу на берегу моря в Герцлии и выплатил немалую сумму денег, на которые потом ее новый муж и открыл свой институт опросов.) Бывший муж-прокурор тоже мог сказать об этом новой молодой жене – разговоры о политике сейчас в домах самая горячая тема; та могла передать своей сестре, которая замужем за журналистом.
– И что ты собираешься делать с этой своей версией? – спросил я.
– Пойду к председателю Ж., пусть поговорит откровенно с советником.
– И тридцать тысяч у тебя в кармане! – порадовался я за друга. – На ресторан я могу рассчитывать, как доставивший тебе такое легкое дело?
– Можешь, – хмыкнул Макс.
***
Еще через несколько дней я, предвкушая поход в хороший ресторан, опять навестил друга в его офисе.
– Пустой номер, – развел он руками. – Советник отрицает, что хоть с кем-то говорил об этом списке. Кроме того, его жена, оказывается, уже две недели за границей, в Италии отдыхает. То есть в этой цепочке никак участвовать не могла. А самое главное: тот журналист Н., муж сестры новой жены ее бывшего мужа-прокурора, – с телевидения. И даже если бы такая информация попала к нему, он бы точно не передал такую сенсацию для публикации в газете, а обнародовал бы в тот же вечер на своем телеканале.
Да, разочарование.
– И что ты будешь делать дальше? – поинтересовался я у друга-детектива.
– Сейчас я разрабатываю версию, что список слила заместительница председателя партии, В. Хотя председатель за нее ручается, как за самого себя. Все время твердит: «Моя правая рука».
Через несколько дней Максу удалось раздобыть не менее любопытную информацию, касающуюся этой заместительницы.
В. – женщина мужиковатая на вид, вся в работе, никакой личной жизни, мужа нет, никаких признаков наличия любовника. Депутатом уже пятую сессию, была даже недолго министром одну – предыдущую – каденцию, когда их партия входила в коалицию. Раз нет ни мужа, ни любовника, Макс предположил, что есть другое слабое место, и если надавить на него, то можно было бы вынудить ее слить информацию, которая стоит миллионы. Ведь благодаря ей правительство удержалось у власти.
Макс пожелал побеседовать с В. И выяснилось, что она несколько дней назад улетела с дочерью за границу. Тут такая драма, партия на грани исчезновения, а она в отпуск полетела? Нет, не в отпуск. А зачем? Детектив, слегка нарушив некоторые законы, узнал, что единственная дочь В. – 15-летняя Наоми – тяжело больна, отказали почки. Нужна срочная пересадка, очереди за донорской почкой в стране огромные. В Европе можно сделать пересадку сразу, но это стоит бешеных денег, свыше ста тысяч евро. Денег у семьи не было, а вот теперь нашлись, и В. с дочерью срочно вылетели в Швецию делать эту операцию. Совпадение?
– Так ты раскрыл дело! – обрадовался я.
– По всей видимости, – довольный Макс кивнул. – Но нужны доказательства. Я рассказал председателю, он взбешен, ждет, когда его заместительница вернется из Швеции, чтобы устроить допрос с пристрастием.
Прошла еще неделя. Макс опять оказался у разбитого корыта. В. вернулась, предстала перед судом босса и легко оправдалась. Ж. поверил ей и намеками объяснил детективу, что полученные его заместительницей деньги на лечение дочери не имеют отношения к сливу информации, хотя тоже не из чистого источника.
– И что он сказал, откуда такие деньги у его заместительницы? – спросил я, заинтригованный. – Это может оказаться следующей журналистской сенсацией.
– Ты же понимаешь, что нельзя тебе пользоваться информацией, которую узнаешь от меня? – нахмурился мой товарищ.
– Понимаю, я пошутил. Ну, расскажи, как эта женщина добыла сто тысяч не совсем честным способом?
– Там тоже очень сложная комбинация. Она всем рассказывала, что дочь при смерти из-за отсутствия денег, что она подумывает о том, чтобы продать свою квартиру, и ее свели с одним магнатом…
– Который купил у нее квартиру?
– Нет, квартиру продавать не пришлось. Магнат взялся оплатить операцию в обмен на будущую услугу.
– И эта услуга?
– Она обязалась продвинуть его служащую мировым судьей супругу в окружные судьи, чтобы потом та могла претендовать на членство в Верховном суде.
– Ого! Ничего себе сделка! И Ж. поверил ей?
– Да, потому что как раз месяц назад заместительница попросила его в будущей коалиции не назначать ее на пост министра – хотя ей это полагается по ее статусу в партии: вторая в списке, а вместо этого включить в комиссию по выбору судей. Пост намного менее заметный и менее почетный.
– Так на эту В. нужно натравить прокуратуру! Это ж коррупция чистой воды! – вскипел я.
– Во-первых, ее дочь иначе бы умерла, я могу ее понять, а во-вторых, никаких доказательств ни у кого нет. И в-третьих – это не мое дело. Пусть сами борются с коррупцией.
– Но окружным судьей у нас назначат человека по блату!
– И чем этот блатной будет хуже того, кого назначат по другому блату? Брось.
– Так ты опять в тупике? – заключил я.
– Вроде того, – сказал Макс уныло. – О списке знали только три человека, двое отпали, остался один – сам председатель.
– Его же ты не можешь подозревать, – хмыкнул я.
– Он мог нечаянно проболтаться. Но ты прав. Я не могу прийти к нему и сказать, что он сам виноват. Мне нужно найти хотя бы теоретическую возможность, показать, как это могло произойти. Буду копать вокруг него.
Макс покопал и нашел-таки. Нашел, как сверхсекретная информация могла просочиться наружу. Ж. недавно сблизился с молоденькой девушкой, студенткой Тель-Авивского университета З., которая пришла работать добровольцем в его штаб. Высокая стройная блондинка с восторженными голубыми глазами. В тот самый день, когда газета опубликовала список партии, он был с ней за границей, в Париже. Понятно, что фигура такого масштаба не может появиться с молоденькой пассией на людях в нашей маленькой стране. Конспирацию соблюдали полную, даже летели в разных самолетах – и туда, и обратно. Макс сумел вызвать на разговор лучшую подругу этой З., которая умирала от зависти.
Парочка провела бурную ночь в третьесортном парижском отеле на Монмартре; З. осталась в Париже на недельку, а Ж. на следующий же день вернулся в Израиль: ему предстояло голосовать в парламенте по вотуму недоверия – который в конечном счете отменили. СМИ и социальные сети тогда намекали, что он отправился в Европу на один день за инструкциями от какого-то мифического кукловода, миллиардера, имя которого опасно даже произносить. На деле все оказалось невинно и прозаично: ночка с юной красавицей, вдали от любопытных глаз.
– Нам бы такие невинные радости, – вздохнул я.
Макс был убежден, что девушку председателю партии подослали – те же журналисты, или из конкурирующей партии, заинтересованной в сохранении коалиции. В прошлом и более значимые фигуры попадали в передряги из-за соблазнительниц.
– Кто же поверит, что девятнадцатилетняя девушка всерьез увлечется пятидесятилетним толстым мужчиной, начисто лишенным харизмы? – хмыкнул Макс.
– Не скажи, – возразил я. – Некоторые девушки видят харизму в больших деньгах, во власти, и могут влюбиться.
– Другой версии у меня нет.
Выходит, расследование, которое заказал Ж., в конечном счете вышло на него же самого! Хотелось бы мне посмотреть на самонадеянного пузана, когда Макс ему об этом сообщит. Но Макс категорически отказался брать меня с собой на встречу с клиентом. Обещал потом все рассказать.
И он выполнил обещание. Сам позвонил мне, позвал к себе и рассказал, что пришел к Ж. и без обиняков выложил:
– Такого-то числа вы были в Париже. Не один.
– Ну, это тут ни при чем, – отмахнулся клиент.
– При чем, если согласиться с моей версией. Девушка, которая была там с вами, – к вам подослана вашими врагами.
– З.? Исключено.
– Откуда такая уверенность?
– Я ей ничего не говорил. Мы пробыли там сутки, одну ночь в гостинице.
– Скажем, вы зашли на минуту в туалет, она залезла в ваш портфель, сфотографировала список и переслала своему другу-журналисту.
– Ничего в моем портфеле нет, вообще список никогда не был на бумаге, мы обсудили, советник записывал имена в своем компьютере. А эта девушка вообще – восторженная дура.
– Хорошо притворяется.
– Нельзя так притворяться.
Короче, Ж. отказался даже заговаривать со своей девушкой об этом деле. Убежден, что не могла она ничего разузнать о злополучном списке.
– Ты же не принимаешь меня за дурака? – сказал он рассерженно детективу. – В людской психологии я полагаюсь больше на свою интуицию, чем на чьи бы то ни было домыслы.
Но Макса это не убедило. Он считал, что стареющий Ж. потерял бдительность и не видит того, что происходит у него под носом.
– Я все же прощупаю эту девицу, – сказал он мне.
– Попробуешь поухаживать за ней? Ты ненамного моложе ее нынешнего «папочки». А денег у тебя мало.
– Для начала я хочу полистать ее страничку в Фейсбуке.
– А! Для этого ты меня сегодня позвал к себе!
– Да, давай мы найдем ее через твою страницу, посмотрим – она чем-то выдаст себя.
– Я пущу тебя в свой Фейсбук при условии, что ты признаешь, что в наш век нельзя жить без соцсети, и заведешь себе страницу! – заявил я.
– Хорошо, – обреченно кивнул Макс.
Мы не стали откладывать дела в долгий ящик, я ввел в поисковик имя и фамилию девушки – на иврите и латиницей, Фейсбук выдал мне три аккаунта. Макс ткнул пальцем в одну из аватарок: стройная симпатичная девушка в вязаной шапочке с помпоном на макушке. Она была на лыжах, на каком-то зимнем горном курорте.
– Это она. Ее лицо.
Стали вместе листать – обычный аккаунт студентки. Фото с вечеринок с подругами и друзьями, фото с пляжа в бикини, фото из ночного клуба с бокалом в руке, фото в обнимку с любимой кошечкой.
– Не похоже, что она что-то скрывает. Обычная страница.
– Да. А вот это что?
– А вот это как раз и говорит, что она не подослана! – воскликнул я торжествующе.
Это был снимок, сделанный З. в штабе Ж.-партии. Она поймала за руку председателя и сделала с ним селфи.
– Ясно, что вот так они и познакомились. Смотри, какая у нее счастливая улыбка от того, что сумела сфотографироваться со своим кумиром. Будь она шпионкой, не стала бы такое рекламировать, – сказал я убежденно.
– И тогда она еще не знала, что у них будет роман, – согласился Макс.
Снимок был опубликован в Фейсбуке за два дня до того, как в газете появилась конфиденциальная информация. Видимо, отношения развивались стремительно: уже назавтра они улетели в Париж. Ж. славился тем, что решения принимал очень быстро. Выходит, не только в политике.
Макс попросил скопировать этот снимок и прислать ему на вотсап, и мы расстались. Но уже на следующий день он опять позвонил мне:
– Дело раскрыто. Я его разгадал.
– И кто же все слил?
– Это долго рассказывать. Ж. согласился с моей версией.
– Заплатил?
– Да.
– Значит, идем в ресторан?
– Идем.
Вечером мы отметили успешное завершение дела всей нашей четверкой – мы с Максом и наши дамы – в новом итальянском ресторане в холонском комплексе «Ямит-2000». После главного блюда (Макс выбрал печеного окуня, я – сочный стейк, а дамы какие-то модные макароны) и перед десертом я пристал к Максу:
– Ну, говори, кто в штабе Ж. оказался кротом?
Макс открыл в своем телефоне снимок, который я прислал ему накануне, – снимок в штабе со страницы З. Повернул экран ко мне:
– Что ты тут видишь?
Ничего особенного я не видел: девушка одной рукой повисла на партийном боссе, грудью прижавшись к его плечу, а другая ее рука вытянута – в ней, понятное дело, телефон, и делает селфи. А Ж. стоит с довольной физиономией – рад, что такая красотка восторгается им.
– Думаешь, она успела к нему в карман залезть и стащить партийные секреты? – сказал я с иронией.
– Где они стоят? – требовательно спросил Макс.
– В проеме двери в кабинет, из которого Ж., видимо, только что вышел.
– А кто у них за спиной сидит за своим столом?
– Кто-то, чье лицо скрыто компьютером.
– Это как раз К., советник-политтехнолог. Ж. вышел из его кабинета и попал в лапы к девушке.
– Советник слил?
– Нет. Не спеши. Как ты думаешь, что у него сейчас открыто на экране компьютера?
– Откуда мне знать – экран-то повернут в сторону от двери.
– А ты посмотри на окно за сидящим советником – видишь отражение? – и Макс расширил снимок двумя пальцами. Фото было сделано ночью, темное окно превратилось в зеркало и отразило светящийся экран.
– О, черт! – воскликнул я.
– Вот именно – советник как раз открыл в своем компьютере этот самый список, который отразился в окне. Видимо, на встрече Ж. и советник вносили последние коррективы.
Я присмотрелся:
– Но тут ничего нельзя разобрать, в этом мутном отражении! И изображение зеркальное – никаких имен не прочтешь.
– А ничего разбирать и не нужно. Видно, что это номера с именами в столбик, верно?
– Верно. Можно различить некоторые цифры: 1, 3, а вот уже две цифры – 10, 11. Можно догадаться, что под первым номером – сам Ж., – сказал я.
– Да.
– Под вторым – В.
– Согласен. Что еще ты можешь сказать об этом списке? – спросил Макс.
Я долго разглядывал, наконец произнес неуверенно:
– Под десятым номером кто-то с очень длинной фамилией, а все остальные до него – с короткими фамилиями.
– Ну?
– Что? О! Конечно, это Р.! – воскликнул я. – У него в имени двенадцать букв, если не считать гласные и писать на иврите! Пиши они латиницей, было бы все четырнадцать!
– Не одни мы с тобой такие умные. Какой-то журналист той газеты – а может, знакомый с ним человек – увидел этот снимок, возможно, он следит за Ж., а заодно обратил внимание на отражение экрана в окне.
– Черт побери! Как просто!
Рассчитываясь после десерта, Макс попросил:
– Заведи мне страницу на Фейсбуке.
– А, дозрел! – сказал я, не скрывая злорадства. – Понял, что нельзя в наш век без этого.
– Дозрел, – согласился покорно Макс.