Неудавшийся проект Бялика
К 100-летию Центра культуры и языка иврит в Эрец Исраэль
Вокруг себя я ощущаю мертвый воздух.
В такой атмосфере и я не смогу ничего.
Х.-Н. Бялик
Место и значение Хаима-Нахмана Бялика в литературной, культурной, общественной и духовной жизни еврейского народа первой трети ХХ века настолько значительны, что историки, литературоведы и гебраисты постоянно обнаруживают новые факты и эпизоды из деятельности этого корифея национальной культуры.
Деятельность Х.-Н. Бялика по возрождению иврита началась еще в диаспоре, а затем была продолжена в Палестине. Поэт стремился привести иврит в соответствие с его национальным функциональным предназначением – стать повседневным языком общения евреев на исторической родине.
Широко известен большой вклад Бялика-лексиколога в расширение словаря иврита, его деятельность по созданию новых, необходимых для повседневной жизни слов и выражений. Поэт также обновил большое количество слов, как с точки зрения формы, так и с точки зрения их значения. Эту сферу деятельности Бялика глубоко исследовал прозванный самим поэтом «министром языка иврит» известный лингвист Ицхак Авинери (1900-1973), который опубликовал книгу, посвященную творчеству Бялика-лексиколога. Из стихотворений последнего филолог выбрал 85 обновленных слов и несколько сотен слов – из прозы и речей. Сегодня коренные жители Израиля, в том числе многие школьники знают, что ивритские слова «повар, певец, летчик, импорт, экспорт, самолет, кухня, чиновник, ресторан, правительство, полиция, партия, парикмахерская, прачечная» и десятки других возвращены из иврита ТАНАХа и Талмуда в повседневный оборот или вообще созданы Бяликом.
Однако, по нашему мнению, еще недостаточно освещена роль и участие Бялика в чрезвычайно важном для судеб еврейского народа просветительском и культуртрегерском движении по организации планового и научно обоснованного распространения языка иврит в палестинском ишуве. Не будет преувеличением считать, что Бялик на определенном этапе (до своей кончины в 1934 году) во многом был лидером развития и продвижения разговорного иврита, особенно после смерти Элиэзера Бен-Егуды.
В первый приезд в Палестину в 1909 году Бялик был немало разочарован тем, что редко слышал звучание иврита в среде населения ишува. «Я надеялся услышать речь на иврите, – говорил поэт о своих надеждах встречавшим его в Яффе, затем разочарованно добавил: – К сожалению, в еврейских кварталах Неве-Шалом и Неве-Цедек [звучат] другие языки: русский, испанский и смешанный жаргон с обилием арабских слов. Я не услышал звуков иврита, кроме как из уст отдельных детей».
Об этом же Бялик рассказывал в письме к жене Мане: «На меня произвело плохое впечатление, что там (в Эйн-Ганим возле Петах-Тиквы) я слышал иврит реже, чем в других поселениях; даже дети говорят на нем очень мало. Почти совсем не говорят».
Приехав в Палестину спустя пятнадцать лет (заметим: чрезвычайно важных в силу активного распространения иврита Э. Бен-Егудой и Комитетом языка иврит), Бялик обозначил новую объективную угрозу для дела распространения и укоренения иврита в ишуве: постоянный приезд в Палестину новых разноязычных иммигрантов из целого ряда стран.
«Существует очевидная опасность, – предупреждал он. – Поток новых иммигрантов размоет [результаты] всей культурно-национальной работы, которая велась в стране до настоящего времени, и уничтожит все, чего удалось достичь с таким трудом».
Эти слова Бялик произнес на одном из первых заседаний Центра культуры и языка в Эрец Исраэль (далее – Центр), создание которого поэт инициировал.
Он развивал вышесказанные опасения: «Новые репатрианты (члены Четвертой алии, 1924-1929. – А.К.) – это люди совсем другого типа. Они совершенно не похожи на прибывших в Палестину ранее (речь о людях Третьей алии, 1919-1923. В основном это были евреи из стран Восточной Европы. Преимущественно с ними общался Бялик, приехавший в Палестину в марте 1924 года. – А.К.), которые понимали, что национальное возрождение возможно только при доминировании иврита и культуры на иврите в среде всего еврейского населения ишува. Новые приехавшие совершенно игнорируют иврит, презирают его», – говорил Бялик с огорчением.
Эти опасения культурно-духовного лидера ишува и послужили идейной основой создания нового (помимо действовавшего с 1890 года Комитета языка иврит) центра деятельности по пропаганде национальной культуры и языка иврит.
Вероятно, что вторым побудительным мотивом для создания Центра стала кончина в декабре 1922 года, за полтора года до приезда Бялика в Палестину, Э. Бен-Егуды – признанного лидера всей национальной работы по возрождению и распространению разговорного иврита.
Организационное собрание инициаторов создания Центра состоялось 17 октября 1924 года. Авторитет Бялика привлек на мероприятие около двадцати известных в ишуве деятелей: членов Комитета языка иврит (А.-М. Мазе, Э.-М. Лифшиц, А. Цифрони, Н. Слоущ, Й.-Г. Клаузнер), писателей (Ахад Гаам, Й.-Х. Равницкий, АЗАР, Ашер Бараш, Альтер Друянов, Р. Беньямин, Й. Рабинович), журналистов (М. Гликсон, Берл Каценельсон, Й. Ахаранович), педагогов (Б.-Ц. Мосинзон, Й. Маршак) и других.
Многие литераторы, филологи и общественные деятели предлагали на должность руководителя Центра выдающегося еврейского философа, писателя и публициста Ахад Гаама (1856-1927), уже ряд лет жившего в Палестине. Однако на организационном собрании последний, будучи серьезно болен, сказал: «Я уже закончил свой жизненный путь и не смогу [активно] участвовать в работе… Вместе с тем, я очень рад и горжусь, что Эрец Исраэль становится центром [еврейской] культуры и языка для всего мира. В этом суть работы, которую возглавляет Бялик».
Уже на первом заседании некоторыми из собравшихся высказывались опасения, что новая организация будет дублировать, если даже не перекрывать, деятельность уже существующих культурологических институций, например, Ассоциации писателей.
Бялик успокаивал сомневавшихся, говоря, что Центр будет действовать совместно с партнерами по общему делу развития и продвижения в еврейские массы национального языка и культуры и станет координирующим органом для многочисленных учреждений культуры ишува. «В Эрец Исраэль существуют многочисленные заведения культуры, – говорил Бялик, – но деятельность их малозаметна из-за неаккуратности и необязательности, у них нет твердой линии. Они не объединены, их деятельность спорадична и не организована». Поэт продолжал: «Центр станет объединяющим целым, а они – его частями, через которые и будет вестись деятельность. Центр будет давать указания тому или иному учреждению, что делать. Если мы сейчас не объединимся в нашей культурной работе, то поток [новых репатриантов] поглотит нас».
Отдельные заседания Центра, например, пятое (25.11.1924), были адресно посвящены проблемам налаживания контактов с представителями общин и организаций новых репатриантов. Последние в достаточно резкой форме высказывали свои претензии и недовольства незначительной, по их мнению, получаемой материальной помощью и уроками иврита («просто болтовня», – говорили многие). Они также просили увеличить число занятий по ТАНАХу и еврейскому фольклору. Многие из приехавших вообще противились занятиям по ивриту, выступая резко и оскорбительно по адресу учителей и наставников. «Мы сделали ошибку, что приехали, – поспешно говорили многие из них. – Что вы дурите нам мозги со своим национальным святым языком? Мы встретили здесь не преданных братьев, а чужаков. Вы со своей культурой и святым языком только сыплете нам соль на раны!»
Свидетельства приведенных трудностей в культурологической и преподавательской работе, вероятно, поколебали уверенность активистов Центра и самого Бялика в правильности взятого курса, а общественный, негосударственный статус организации, несомненно, ограничивал возможности ее деятельности.
Тем не менее, члены Центра искренне пытались искать возможности для реализации задач, обозначенных в самом названии своего объединения. Так, писатель Ахаранович предложил создать для новых олим… «надпартийный клуб», в котором бы выходцы из разных стран общались на иврите, устанавливали дружеские и деловые контакты. Бялик выступил с идеей издания газеты на легком и огласованном иврите, в которой среди прочего публиковались бы полезные советы для новых жителей Эрец Исраэль, а последние делились своими трудностями и успехами. Так газета стала бы для них «путеводителем, товарищем и другом».
Берл Каценельсон еще на втором заседании Центра предложил начать издавать для репатриантов информационный листок, разговорники иврита, организовать в центрах репатриации вечерние курсы иврита и циклы лекций, создать библиотеки.
Таким образом, активисты Центра сформировали обширный корпус разумных и, вероятно, действенных в случае реализации предложений, направленных на культурно-информационную и языковую интеграцию новых иммигрантов в повседневную жизнь ишува. Однако, судя по все чаще звучавшему на заседаниях (и отраженному в протоколах) разочарованию, часть предложений осталась нереализованной, а часть требовала значительной финансовой поддержки, которой Центр не располагал…
Так или иначе, но Центру, активисты которого собирались на заседания на временной квартире Бялика на улице Моше Гесса в Тель-Авиве, пока строился его дом на будущей улице Бялика, не суждено было просуществовать сколько-нибудь продолжительное время. Уже на расширенном восьмом (3.1.1925), ставшем последним, заседании Бялик сам предложил прекратить деятельность организации, которую создал, и которая функционировала всего два с половиной месяца.
Одну из главных и очевидных причин неудачи проекта Центра откровенно озвучил писатель Симха Бен-Цион: «Каждое из существующих [культурологических] учреждений имеет свою линию работы, устоявшийся стиль и цели, никто не захочет терять свою автономию и переходить под чье-то руководство. Нам нужно ставить себе новые задачи, начинать новое большое дело – тогда у нас появится право на существование…»
Председатель Центра прямо признал, что «работа [Центра] велась вяло и бессистемно, при отсутствии финансовых возможностей. Без средств было невозможно развернуть сколько-нибудь активную деятельность. Вначале была надежда, что появится источник финансирования: г-н Хофейн (в 1925-1947 годах генеральный директор Англо-Палестинского банка. – А.К.) обещал свою помощь, однако со временем уклонился от выполнения обещания, а может, изначально не намеревался оказывать ее».
Подводя грустный итог фактического провала всего проекта Центра, Бялик признал и свою вину, и ответственность за его неудачу: «Для ведения [всей работы] нужен главный руководитель, который будет посвящать ей все время. Я же, помимо того, что выполняю целый ряд обязанностей, никогда не был организатором. Я могу только задавать направление, но не вращать колеса…»
Бялик также напомнил собравшимся, что изначально он не хотел быть председателем Центра, которым согласился быть Менахем Усышкин (который в 1923 году возглавил Еврейский национальный фонд. – А.К.), но выдвинул условие – переезд Центра в Иерусалим.
Наконец, Бялик признал, что до первого заседания Центра он прожил в Палестине всего несколько месяцев, и «здесь я не знаю почти никого. Я все еще “зеленый”… А в Одессе я знал наше национальное общество».
(О дебатах на всех восьми заседаниях Комитета можно почитать в Сборнике протоколов, хранящихся в Архиве мемориального Дома Бялика в Тель-Авиве.)
По-журналистски точно и лапидарно спустя ровно девяносто лет (26.12.2014) высказалась о феномене роспуска Бяликом Центра газета «Гаарец»: «Бялик – идеолог и гробовщик Центра культуры и языка иврит, который так и не заработал».
Мы можем только предполагать, чем руководствовался Бялик, прекращая деятельность своего же детища. С одной стороны, он рефлексировал о судьбе иврита в условиях временного многоязычия населения ишува, несомненно, переживал за пошатнувшийся авторитет идиша, который обожал. С другой стороны, набирал авторитет, популярность и расширял научно-просветительскую деятельность Комитет языка иврит, осененный в народе памятью об Элиэзере Бен-Егуде. Более того: в том же 1924 году Бялик стал президентом этого Комитета и будет в этом статусе до своей кончины в 1934 году…