Сидели слушали вникали
***
Михаил Васильевич Нестеров,
картина «Левитан в одежде бедуина»
Левитан в одежде бедуина
Бедуин в одежде Левитана
Ляжешь поздно
Встанешь слишком рано
На экране Квентин Тарантино
В переулке если б Челентано
На душе не лучше но спонтанно
У руля собака или кошка
Листопад на осень патриарха
Ни к кому придвинуться не хочешь
Вид на кирку а за ней на арку
Прикрывают вести храбрым пледом
Новости в отправленной открытке
Диалог завис с нависшим небом
В ночь летит литературная кибитка
Кривда с правдой пестуют альянсы
Троеперстие двуперстию не пара
Над Стеною сверху кров Аль-Аксы
Фонари прожектора и фары
В их лучах мошка всегда роится
Под тревожный аромат корицы
Ради спора можно не ложиться
Ради жизни страшно не родиться
***
Где вторая половина шекеля?
У кого? В какой руке?
(I)
Евреи о том же
Христиане о том же
Но кто-то пораньше
А кто-то потоньше
Евреи к тому же
Христиане к тому же
Но кто-то пошире
А кто-то заужен
Осями общаться
В себя расширяться
Отдельно вращаться
К себе обращаться
Столь многое влито
А сколько пропало
В глазах прозелита
Ни много ни мало
Для кроветворения
От верха до низа
Весь угол прозренья
Сечет биссектриса
Собой разделяя
Во всей оболочке
Параметры рая
И замыслы почки
Отара орава
То миром то зельем
Что слева что справа
То в небо то в землю
(II)
Вроде вглубь и вширь но как-то около
Свой квадрат собою долго метили
Брали только половину шекеля
Языком шершавым цокали
На ребре монетка не стирается
Но бликует двойственной наружностью
Подлинной скитается окружностью
В бытие упорно упирается
Сколько в этом горя постоянного
Столько же и счастья переменного
Временно лишь после современное
С нами остается неустанное
И к нему то марево то зарево
Слой земли да кромка прибережная
Жизнь такая нужная и смежная
Смерти приходящей то и заново
***
Иосифу и Саше Вайсманам
Наш штетл от того и штетл
Что себе не заработал титул
Он под небом вечно светел
И луну из ночи вынул
Он надел на темя кипу
И пожал собакам лапу
И под ноги счастье кинул
А в чернильницу наплакал
От него не только токи
От него моря и реки
Прикрепленные пророки
Неразменные калеки
Ветер в шторах тихо бьется
Собираться к ночи впору
Штетл плачет и смеется
Перелистывает Тору
Понимает что как будто
Ничего и не случится
На границе встанет будка
Ворон будет в будку биться
Верещать всем на границе
Оберегом поистертым
Караулом закрепиться
То на белом то на черном
Ворон будет торопиться
Пережить и все оплакать
Путь из штетла будет виться
Желтым следом в небе плавать
В молоке и в меде в море
Не остывшем и усталом
Там где ровно столько горя
Сколько было будет стало
***
Шуре Вайсман
«Б-г картавит, как ты». И обратно:
«Ты картавишь, как Б-г». И опять
В этом смысле живешь многократно,
Проникаешь и хочешь застрять.
При опоре скелета на печень
Впечатляет избыток ребра
И в картавых картечинах речи –
Помесь пороха и серебра.
Если тело – рудник, то зачем же
В ноздри полные кольца вставлять,
И из моря выдавливать жемчуг,
И затем за него воевать?
Околесица рыщущим стадом
Переменные песни пасет,
И от Ветхости медленным взглядом
Моисей ищет тело свое.
Все потеряно, только награда
За умение слышать и знать
Утешает удушье парада,
Насекая на слове печать.
«Б-г картавит, как ты». И в затылок:
«Ты картавишь, как Б-г». И спина
Поглощает усилье ухмылок,
Для которых ты вечно – вина.
Ты приравнен, увы, к Голиафу,
От незнанья, как пушка к праще,
И обязан погоде потрафить
Желтой каплей на черном плаще.
***
МШ
Сидели слушали вникали
Листали плыли уплывали
Неверный хлеб в вино макали
Но записали что узнали
И отмечали на насечках
То что им виделось в местечках
Когда их тайно окликали
Те ангелы
Что вниз стекали
С небесных пыльных витражей
И все старалось слыть нужней
И все скитаясь в дом вернулось
Свернулось утряслось уткнулось
В небезнадежность падежей
***
Не тревожь Его собою
Мысли в небо душу в пятки
Мы здесь так скорее только гости
Тот кто не играет в кости
Тот и не играет в прятки
Так и не вернулся голубь Ноя
Улетел в возникшее простое