Чудесный эликсир поэзии
(О книге Феликса Хармаца «Чернильница исполнена чернил», Иерусалим, 2023)
В Иерусалиме в 2023 году произошло чудо, которого почти никто не заметил. Ну вот представьте себе, что вы зашли в аптеку и попросили себе каких-нибудь сердечных капель без рецепта – а вам дали флакончик персонального эликсира здоровья. И весь ваш организм обрадовался и исцелился – но заметили это только вы. Чудо? – безусловно. Заметное? – вряд ли. И аптекарь предупредил: употреблять эликсир крохотными порциями, иначе вместо облегчения худо будет. А на других людей этот эликсир действует иначе или не действует вообще.
Увы, здоровье не продаётся во флаконах. Так же, как не продаётся вдохновение, поэзия или чувство юмора. Но если выделить в чистом виде вдохновение и вещество поэзии, добавить концентрат иронии, пропитать таким составом напечатанные на бумаге слова и уместить всё это под обложку – получится книжка. Чудесная? – несомненно. Популярная? – вряд ли. В русскоязычных книжных магазинах Израиля её найти практически невозможно. Впрочем, поэт из-за этого не расстраивается. Ведь и в самой богатой аптеке далеко не каждому удаётся приобрести персональный эликсир здоровья.
На обложке написано «Чернильница исполнена чернил». Автор Феликс Хармац. 188 страниц удивительных, парадоксальных, оригинальных стихотворений. Стихи необычны: ассоциативный ряд чрезвычайно широк, знаки препинания почти полностью устранены, строфы свободны и легки, рифмы точны, но порой причудливы, богатство образной системы превышает всякое воображение. Единственный прозаический фрагмент размещён на 2-й странице, и это – биография автора: «Феликс Хармац родился в 1962 г. в Ташкенте. Учился на факультете АСУ Ташкентского политехнического института. С 1992 г. живёт в Израиле. Работал инженером-электронщиком, кооператором, уборщиком в супермаркете, сторожем, мойщиком посуды, строителем, заводским рабочим, компьютерным техником, IT-менеджером. Публиковался в различных изданиях Узбекистана и Израиля, а также в сетевых журналах». Всё, с прозой в книге покончено! Но разве не чудо, когда от почётных должностей уборщика и сторожа репатриант, не теряя русского, добирается до позиции IT-менеджера, приобретая и высокий иврит, и такую же зарплату? Конечно, чудо. Повседневное? – вряд ли. Для социального продвижения требуется упорство и мужество не меньшее, чем для самой изысканной поэзии. Любой репатриант это не хуже меня знает.
Названием книги стала первая строфа из датированного 2021 годом стихотворения:
чернильница исполнена чернил
дневной пейзаж в окне ночной сменил
похлюпывает в слог клавиатура
а что брат Пушкин windows не порок
и расплескав по монитору строк
он сам себе бормочет всё халтура.
Поэтическая специфика Хармаца – развёртывание галереи образов и понятий, каждое из которых в отдельности самодостаточно, но совместно они воссоздают оксюморон мира. Оксюморон – это стилистическая фигура поэтической речи, в которой сочетаются противоположные понятия, в результате чего возникает новое смысловое качество. Чернильница рядом с клавиатурой, Пушкин рядом с «Виндовс» и халтура рядом с Пушкиным. В результате рождается ещё один из возможных при таком раскладе смыслов: где чернильница или клавиатура (то есть там, где автор пишет не по заказу, а по зову сердца) – там и халтура. Появление нового смысла – разве не чудо? Вполне возможно. Очевидно ли такое чудо? – нет, оно доступно только придирчивому взгляду ценителя. Там, где я нахожу чудесное, другие ценители могут найти лишь наивное. В этом и состоит загадка квинтэссенции поэтического вещества.
Безукоризненное и вольное владение словом порою приводит автора к жонглированию им, к забавным трюкам, которые у всякого другого показались бы изысками или понтами, но в данном случае вполне уместны и обоснованны. Стихотворение превращается в мини-спектакль. Таково, например, начало «Сонаты №1»:
конгрессмены моей мельпомены
сколько вас мне досталось ещё
злые зрители жаждут замены
злые тренеры раскрепощё-
нно глядят на закатные блики
мавр кончай её падлу кончай
из партера несут повилики
гардеробщики клянчат на чай
Возникает явственное впечатление буриме на тему театра, в которое автор играл сам с собою и одержал заслуженную победу. Ловкость в созидании словесных конструкций выработана долгими годами поэтической практики, вдумчивым знакомством с классической и современной поэзией и наличием несомненного таланта. Всё это даёт поэту широкие возможности для оригинальной красочной версификации, обеспечивая узнаваемость и глубину читательского впечатления.
Знакомство с книгой по короткой рецензии столь же легковесно, как изучение характера по паспортной фотографии. И, тем не менее, оно необходимо, как необходимо первое рукопожатие долгой и прочной дружбе. Творческая личность и судьба Феликса Хармаца вполне заслуживают монографии в серии «Жизнь интересных людей», заслуживают широкомасштабного полотна в роскошной раме эпохи. Но его литературная судьба как поэта находится пока на восходе. На израильском мутном фоне жаждущей известности толпы стихотворцев, выпустивших по десятку – или по нескольку десятков – рифмованных сборников, Хармац выгодно выделяется и несуетной позицией, и культурой стиха, и чистым собственным голосом. Появление новой яркой звёздочки на литературном небосклоне, сформировавшейся за тридцать лет в русскоязычном писательском сообществе Израиля, – разве это не чудо? Чудо. Вот я и утверждаю: чудо!