Поэтов нет плохих
Мост
Мне с моста Мирабо
прыгнуть в Сену слабо,
но чтоб всё же не вышло чего,
закусивши губу,
не ропща на судьбу,
я живу далеко от него.
Вот такие дела,
жизнь сгорела дотла,
день вчерашний пошёл под откос,
говоря о судьбе,
как не вспомнить план Б,
и на кой он вообще, этот мост.
Состоялась игра,
закругляться пора,
и, возможно, важнее всего,
соблюдая престиж,
впрямь увидеть Париж
и, конечно, не только его.
Ода на текущий момент
Теракты, теракты, теракты,
обстрелы, обстрелы, обстрелы,
о не нападениях пакты
и мирные в море галеры.
Вкушая всего понемногу,
спеша почему-то не слишком,
идут с мирозданием в ногу
нехитрые наши делишки.
Брат славу всю жизнь делит с братом,
и оба отнюдь не устали,
и сам по себе мирный атом
ничуть не воинственней стали.
Представь себе, строятся яхты,
с душой уживается тело –
теракты, теракты, теракты,
к тому же ещё и обстрелы.
Покой долгожданный непрочен,
о чём все сказанья и были,
уже и не верится, впрочем,
что как-то иначе мы жили.
При нас наши радость и горе
повсюду, конечно, но всё же,
и впрямь было время другое,
пространство, естественно, тоже.
И кем бы когда мы ни стали,
всё будет однажды забыто
до самой мельчайшей детали
пока ещё здешнего быта.
Античный храм
Храмы – это пирамиды,
хороши на жизнь их виды,
и хоть вера в них мертва,
есть в природе божества,
или, всё же, вне природы –
что им наши непогоды
и мечты из головы –
жаль, что все они мертвы,
и другие рулят боги –
делай-ка отсюда ноги,
и, спускаясь до земли,
бывших идолов не зли –
в этом городе Акрополь,
как последний в мире вопль,
или как молитвы няни,
извините, афиняне.
Еврей
То донимают кредиторы,
то штрафы разные рекой,
а он, блаженный, учит Тору,
как будто в Торе есть покой.
Будни с обетованием
В этом мире, где покуда не без лжи,
как сегодня вас бомбили расскажи,
ну, а я тогда, понятно и ежу,
как сегодня нас бомбили расскажу,
но не только против нас огонь и дым,
мы их тоже в свою очередь бомбим,
душ являя полноту и наготу,
а иначе бы совсем невмоготу,
и пускай и впрямь миры сойдут с орбит,
важно, кто кого последним разбомбит,
чтоб погиб в конечном счёте, взявший меч
этот самый супостат, о коем речь
с давних пор идёт до нынешних времён,
кому имя есть и будет легион –
как не верить в то, что выдохнется яд,
а пока и мы бомбим, и нас бомбят.
Стихи о времени мемуаров
И всё-таки они его убили,
и тут уже не место слову «или»,
поскольку чаша выпита до дна,
и не воскреснет мёртвая страна.
«Но надо же надеяться на что-то,
какая бы ни лопнула струна», –
ты скажешь, да и правда жить охота,
пока восходят солнце и луна.
Надежды наши большей частью лживы,
но мы живём, а как злодеи живы,
вот незадача, по уши в крови,
поди попробуй их переживи.
А впрочем, ведь кому-то удавалось
при деспоте покойном встретить старость
ни людям, ни себе не на беду,
и жить с его преемником в ладу
в кругу семьи на Богом данной вилле,
спокойно вспоминая старину,
но всё-таки они его убили,
а с ним, вполне возможно, и страну.
Тайное знание
Напишу о том я стих,
может быть, непрошенный,
что поэтов нет плохих,
и все стихи хорошие.
Напишу об этом я,
обращусь к издателям,
и меня мои друзья
назовут предателем.
А потом что? Пуля в ствол,
игры с пистолетом?
Нет, спасибо, лучше в стол
напишу об этом.
Напишу вдали от них,
но никем не брошенный,
что поэтов нет плохих,
и все стихи хорошие.
Зима и лето
Зимой говорит он: “Всё это фигня,
а летом, что хочешь проси у меня,
хоть бабу, хоть царство в придачу с ухой,
но будь осторожен, получишь с лихвой”.
И каждое лето имею с лихвой
и царство в придачу, и бабу с ухой,
нездешнее что-то и даже коня,
и кайф от того, что всё это фигня.
Стихи о свободных белках
Любая белка в колесе,
как в тренажёрном зале все –
немного не в своей тарелке,
зато вольны в Гайд-парке белки
почти на зависть небесам,
в чём лично убедиться сам
там каждый может на ура:
Гайд-парк открыт с пяти утра
до полночи – и ты хоть стрелки
в нём забивай – живут же белки,
причём во всей своей красе,
не в колесе…
Что нам ни светит впереди,
какие нас ни ждут подарки,
ты только в Лондон попади,
побудь самим собой в Гайд-парке,
зайди в музей Мадам Тюссо
проведать тех, кто лез из кожи,
а там хоть снова в колесо,
чтоб чем-то быть на них похожим.