Всё было и взаправду, и случайно
***
И этот день запомнился, и тот,
Похожи стали нынешний и прежний.
Сейчас ноябрь, и сухо, и тепло,
Наружу выбираюсь без пальто,
А там был снег, в России правил Брежнев.
Давали сахару не больше двух кило.
И совпаденье было только в том,
Что я проснулся спозаранку.
Раскрытый том валялся на виду.
Я перед сном
Читал который раз про барышню-крестьянку
Или такую же примерно ерунду.
И главное, в окне округлая луна
Так удивительно жилище освещала,
Что я через волшебное стекло
Мог разглядеть любые письмена,
Любое мало-мальски барахло,
Которое меня всегда и окружало.
***
В шабат всё новое, все в масках голубых,
Нестройный хор людей у синагоги.
Прелестницы, легко переставляя ноги,
Проходят мимо них.
И лиц ни тех, ни этих не видать,
Одни глаза, глаза, да и глаза ли,
И даже пары слов не разобрать,
Из тех, которыми обменивались крали.
***
Да, это, видимо, надолго, навсегда
Глаза в автобусе и голубые маски,
Где незнакомая явилась красота.
На целый час или всего на полчаса,
Без звука, без улыбки, без причёски,
Как стрекоза.
***
У поворота статуя змеи.
Скорее ящерицы. Тень Лаокоона.
Не снявши маску, всё-таки «корона»,
И избегая толчеи,
Пройду пешком до нашего каньона,
Где сяду на трамвай до ирии.
Опустит занавес туманной кисеи
Погода зимняя, ненастная погода,
Трамвай пойдёт и дождь заморосит.
– Ты жив, старик? – окликнет ниоткуда
Москвич знакомый или одессит.
***
Прямая улица, знакомый поворот.
Кто хочет, собственно, тот пусть здесь и живёт.
А я живу на улице повыше.
Балконы, керамические крыши.
Автобусы призамедляют ход,
Оберегая души.
В кофейне «Духифат», то бишь «Удод»,
Под вечер собирается народ.
Спиртное льют и подаётся суши.
Над масками господствует ковид.
Один другому, что-то говорит,
Другой ответствует:
– Нет, ты меня послушай!
***
Памяти Полины Витман
всё было и взаправду, и случайно,
и не пытаясь воспроизвести,
лишь повторяю, словно бы нечайно,
такая маленькая, девочка почти,
а между тем приблизилась зима,
не столь зима, а лето перестало,
он приоткрыл окошко, а она
пошла на двор, лимонов нарвала
и тёплое достала одеяло,
всего двенадцать строчек написала,
где ветер, и туман был, и светало,
потом её не стало, померла
***
Памяти Игоря Бяльского
Стрельба арабская сегодня целый день,
Кто вздрагивает, кто не замечает.
Стою, гляжу наружу из окна.
Вдоль вади мирно шествует олень,
След в след за ним ступает
Олениха? Я думаю, она.
Два солнца – и на небе, и в окне,
И здесь, и дальше, и по всей большой стране
Всё покрывают разливанным светом.
И пили мы его, как каберне,
И я, и друг мой, опочивший этим летом.
***
Вороны чувствуют, что скоро я умру.
Они и не такое примечали.
Случилось что? Не дале как вчера
Явился рой пернатый на пути,
Как говорится, не было печали.
Стоят, глядят, молчат, и не пройти.
Ума не приложу, конец или начало,
И нету слов, и мыслей несть числа,
И я сообразил, что ты всегда молчала,
Поскольку все слова давно произнесла.
***
На стороне, которая в тени,
Вполне терпимо.
Бывают встречные. Они
Проходят мимо.
Не станут, не заговорят
Одно и то же –
Идут, перед собой глядят
И настороже.
– Снимите маски, господа, –
Прошла «корона».
Замотаны туда-сюда
Дела Харона.
Пора на старую кровать
С пружинным скрипом,
Чтобы по-прежнему хворать
Обычным гриппом.