53(21) Влада Ильинская

Назови меня морем

идиоты держат идиотов за идиотов,

планомерно, вальяжно прогуливаясь по городу…

однокашник становится самым обычным ботом,

отпустив беззаботно болтаться густую бороду…

ты читаешь ленту – приходит леность, уходит лето,

и летят над твоей головой шрифтовыми стаями

восемнадцать постов на метр и все об этом:

«марафонец достигнет первым последней стадии»

выключай поскорее комп, прогуляйся к пляжу,

наблюдать, как одна за другой, наливаясь памятью,

серебристые волны плетутся в седую пряжу,

соревнуясь за место на жаркой песочной паперти.

ассорти из приезжих вовсю поглощает свет,

заедая самсой, запивая «мицным черниговским»,

на складной табуретке у пирса сидит поэт,

предлагая приезжим свою юморную книжицу…

упиваясь последним летним соленым днем,

заруби на носу, на подкорке, на веках вырежи –

этот город зациклен настолько, что лето в нем

повторится четырежды.

          ***

полковник спит – дела его ништяк:

стекает семя на имперский стяг

и тлеет недокуренный косяк,

окутывая дымом обнаженных…

на вымышленном фронте главный гость –

полковник спит, и битва – на авось…

и где-то спят дырявые насквозь

полковником оставленные жены

полковнику приснятся зеркала,

где на повестке старые дела

и вместо отражений только мгла –

лишь силуэт безликий, безучастный –

 и следом незатейливый сюжет:

о мальчике, сбегающем чуть свет –

по насту ледяному без штиблет –

чтоб только с папой дома не встречаться

что мы – по сути – кроме темноты?

текстуры выворачивают стык,

и исчезает все, к чему привык –

и ничего не видно, кроме кода…

пусть за плечами невелик пробег –

полковник спит, не поднимая век,

ведь из-под них струится теплый снег

и дарит долгожданную свободу…

и вот уже по горлышко в воде

он вспомнит анекдоты о дожде,

которые одна из лошадей,

пыталась рассказать на переправе…

  вчера – полковник, нынче – адмирал

захлебываясь, выхрипит: «аврал!»

и вроде бы никто не умирал,

но мы молчанье нарушать не вправе…

полковник спит, как минимум, сто лет

полковник спит, дела его – привет:

остов ковчега придавил скелет,

снуют повсюду золотые рыбки,

нехитрый завершая натюрморт.

и бьются – то о череп, то о борт,

как жены, что не делают аборт,

клонируя полковничьи ошибки.

30 шекелей

так, как ветер вздымает новые паруса,

так, как воздухом наполняется парашют –

он  стремился ворваться в сказочный райский сад,

забывая о том, что сначала положен суд.

а когда над каналом свешивалась луна,

ему снился тот, кто однажды его спасет…

убиенных  своих нашептывал имена,

забывая о том, что за это представят счет.

только утро всегда приносило такую муть,

что простить себя никаких не хватало сил…

день за днем проходил он тот же порочный путь,

забывая, о чем  недавно еще просил.

день за днем, постигая суть своего стыда,

он скитался по миру, прячась от пустоты…

правда, даже самые мудрые города

забывали о нем, не успев от шагов остыть.

и когда, наконец,  случился тот самый  суд

и спаситель ему представил тот самый счет,

тридцать шекелей – знал он – точно его спасут

тридцать шекелей – это мелочь, Искариот.

              ***

расточитель покамест неподотчётен

и ручей не стремителен – быстротечен.

засыпая, надеется – время лечит,

пробуждается только от двух пощёчин

время лечит, но это ещё не точно,

все зависит – ты из какого теста?

расплывается докторский беглый почерк,

и цена подрастает за койкоместо

здесь микстуры похлеще больничной пищи,

принимай их цинично, как яд цикуты

в санитарных халатах скользят минуты

и наощупь все время кого-то ищут

перед сном, перед родиной, перед стойлом –

по одной упаковке, тропе, иконе

принимай их легко, принимай достойно

под короткое соло одной ладони

           ***

назови меня морем –

я волны оставлю в залог

приходи на меня посмотреть,

надышаться прохладой

назови меня морем

и мой неразборчивый слог

донесёт до тебя

позабытые ухом рулады

назови себя солнцем –

ведь это простая игра,

и пока мы играем в неё –

ничего не случится…

засыпать с Посейдоном,

проснуться в объятиях Ра

на немыслимой скорости

в мчащейся колеснице…

не посмев погрузить

в полусонное тело воды

свои жёлтые пальцы,

не веруя в силу заката,

на рассвете ты выйдешь,

оставив серебряный дым,

обожжённым осколком,

диктующим сроки и даты.

Комментарии

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *