Игорь Губерман
Иерусалимский дневник
из последних записей
*
Вчера мне снился дикий бред:
к нам гости едут – круг наш узкий,
а в доме выпить – нет как нет,
а также нету и закуски.
*
Молчит народ непросвещённый,
но если свет вольётся в души,
народ воспрянет возмущённый
и просветителей удушит.
*
Вот самый яркий из кульбитов
большой идейной лотереи:
нет горячей антисемитов,
чем озарённые евреи.
*
Мой долг весьма различным людям –
он лишь растёт день ото дня,
в душе я должен даже судьям,
на зону бросившим меня.
*
Моё пустое сочинительство –
увы, характер мой дурной –
полно густого очернительства
всего замеченного мной.
*
Мне уксус одиночества знаком
отнюдь не понаслышке, чисто лично;
в компаниях я не был чужаком,
но им я ощущал себя обычно.
*
Желание слиться в единстве со всеми
владело поэтами, как наваждение,
но этой душевной мечтательной схеме
мешало зловредное происхождение.
*
Потери, уроны, пропажи
и боль незаживших обид –
печалят, однако же даже
слегка освежают наш быт.
*
Вполне уверен в организме,
люблю я вредную еду
и нездоровый образ жизни
я с удовольствием веду.
*
Вечерние мысли – не те же, что днём,
хоть узами связаны тесными:
вечерние полнятся вечным огнём,
дневные – заботами пресными.
*
Я жизнь мою отладил лично,
и вопреки предупреждениям
я всё, что было нелогично,
творил с особым наслаждением.
*
Подлости, конечно, в мире много,
а порой – и просто до предела,
но винить не надо в этом Бога:
подлость – человеческое дело.
*
Мне в людях часто чудится подобие
ушедших: вон ещё один двойник,
но после вспоминается надгробие,
и сходство исчезает в тот же миг.
*
Мне возраст не прибавил в жизни счастья,
однако же, нисколько не задев,
оставил тайный трепет сладострастья
от вида полуголых пляжных дев.
*
Я жизнь веду изрядно серую,
во многом я подобен зверю,
поскольку в Бога я не верую,
а людям я давно не верю.
*
Мыслишка пришла ко мне дерзкая:
что наша фортуна людская –
стихия, слепая и мерзкая,
и губит, надеждой лаская.