ЛЕДИ ЕХИДА И ЦИЛЯ  ЦУГУНДЕР

Странно писать воспоминания о человеке, с которым никогда не встречался. Но Ира Бузько занимала в моей жизни важное место, и я не сразу вспомнила, что за прошедшие с момента нашего знакомства годы ни разу не была в Одессе, не пила с ней чай в ее странной квартире (пятиугольной, кажется) и не вела «беседы под луной».

Если кто помнит, в девяностые годы русский язык сошел с ума. Он пережил мутацию – но не ту, о которой писала Татьяна Толстая в романе «Кысь». Просто русский язык отказался строить прозаические фразы, и многие его носители вдруг заговорили стихами. Гениальных поэтов, вероятно, не было вовсе, зато, откуда ни возьмись, грибами поперли хорошие. Хороших народилось сотни, а тех, в чьих стихах «что-то было» – тысячи, плохих же – миллионы. Остальное население страдало немотой или гугниво мычало нечто невразумительное, вроде «лизинг.. маркетинг.. форс-мажорные обстоятельства.. стрелка.. разборки».

Экономика России переживала такой, простите за выражение, форс-мажор, что издаваться стало трудно даже гениальным поэтам. Часть хороших и очень хороших уехала в Израиль и Америку, где их стихи были востребованы лишь в среде им подобных испуганных, но стойких интеллигентов. Зато к концу десятилетия появился интернет. И тогда все хорошие и не очень получили возможность самиздата и доступа к неограниченному множеству читателей.

Но как могли читатели докопаться до настоящей поэзии, когда все вокруг говорят стихами? И вот одесситка Ирина Бузько, выпускница математического факультета ОГУ, создала портал «MoonParnasse». Этот самый лунный Парнас стал местом сбора поэтов хороших и тех, в чьих стихах «что-то было». Откровенных графоманов Ира не пускала на порог. Она была прекрасно образована, хотя ругмя ругала советскую школу, и обладала литературным вкусом.

К тому времени, когда лунный Парнас расцвел и разросся, Ира успела побывать в роли одной из зачинательниц знаменитой одесской Юморины, и победить на сетевом конкурсе Тенета-Ринет в номинации «юмор». Она участвовала в КВНах, и там же, на КВНе, познакомилась со своим мужем. На Тенетах она победила, кажется, под псевдонимом Старый Филин. Затем пошла череда прозвищ, «ников» – Хенна, Леди Ехида (ударение на последнем слоге, «ехидА» на иврите – высшее состояние души), Циля Цугундер, Левконоя… Она считала себя профессиональным читателем. Постоянно возиться с начинающими авторами, редактировать, элементарно исправлять ошибки правописания – немалый труд, бесплатный, увы.

Все это происходило в древние времена, когда еще не было Фейсбука и прочих социальных сетей. Спорщики встречались на форумах или в гостевых книгах сайтов. Как правило, они прятались за личинами – разного рода черные рыцари, демоны, мартышки, чучмеки и прочие. Однако все, кто достаточно долго интересовался сетевой литературой, знал, кто такая Леди Ехида, она же Хенна, она же Просто Филин. У Иры был узнаваемый стиль. Сколько бы прозвищ она себе ни придумывала, все равно так и не стала «анонимусом». Ее называли «матриархом всея Сети». Фактически, Ира строила Рунет. Для тех, кто искал в Сети поэзию, Ира Бузько была фигурой не менее культовой, чем для остальных   – знаменитый Антон Носик. Сегодня нет уже ни Антона, ни Иры, и вместе с ними умерла целая эпоха.

В нулевые русский язык очнулся, и вернулась проза. Помимо Луны, в жизни Иры взошло Солнце – сайт «Солнечный остров», который она возделывала вместе с его владельцем   – израильтянином Мишей Барамом, известным также в качестве Редактора и Дона Карлеоне. Прозаики Острова делились на несколько подвидов. К первому относились любители, прожившие интересную жизнь. Им было, что рассказать, но они не знали, как. Миша и Ира возились с ними, выправляя тексты, помогая, что-то советуя. В итоге на Солнечном Острове ты мог найти интересный «мумуар» – так Ира называла этот жанр. Ко второму подвиду принадлежали филологи. Эти писали красивые и стильные тексты ни о чем. Ира собирала их, как алмазы, не вправленные в украшения и оттого бесполезные. Наконец, на Солнечном острове жили профессиональные авторы, например, Яков Шехтер. Была еще и небольшая кучка начинающих писак, постепенно перешедших от баловства к более осознанному творчеству.

Вокруг каждого писаки-самоучки составлялся кружок из критиков и болельщиков. Слово «тролль» тогда не употреблялось в его нынешнем значении, не было и платного троллинга. Критики набрасывались на начинающих авторов из любви к искусству, точнее, из нелюбви к самодеятельной прозе, даже если в ней «что-то было». Им отвечали болельщики, и завязывались драки, часто запутанные из-за технического несовершенства тогдашних дискуссионных платформ. Ира защищала своих найденышей – бросалась на критиков со всего маха. Язык у нее был острый, и слишком злые читатели уползали, зализывая раны. Ира при этом писала очень хорошо, но относилась к своему творчеству несерьезно. Раскидывала его по разным ячейкам Сети, так что найти Ирины тексты сегодня могут только морские следопыты. Ей было интереснее возиться с чужим материалом, чем кроить камзолы из своего. Наверное, в этом проявлялся ее альтруизм – поистине редкое качество в человеке.

Прошло время, и сгинула сетевая литература. Кто-то стал профессиональным писателем, кто-то, уже будучи профессионалом, добился успеха. Многочисленные программисты, писавшие рассказики, когда затыкалась недоделанная «прога», совсем пропали из вида. Иногда я думаю: а где Семен Каплан, написавший пронзительный рассказ о разносчике кофе на рынке Кармель, оказавшемся Машиахом и убитым за это торговцами? Где знаменитая Молли Блум – глава лимеричного движения? Где Анна Маршик, писавшая тонкую психологическую прозу, лишенную знаков препинания, (Ира с Мишей терпеливо их расставляли)? Где ироничная Рыба Пумбрия? Где они все? Электронный ветер разметал сайты, остались лишь рваные и бессвязные страницы, ведущие в никуда. Однако Миша Барам выделил часть территории своего Острова сайту Тель-Авивского клуба литераторов (и его больше нет), а также журналам «22» и «Артикль». И после того, как Солнечный Остров скрылся в туман, Ира оставалась бессменным вебмастером этих журналов.

В конце нулевых и в десятые годы Левконоя (так теперь звали Иру) перестала коллекционировать рассказы и стихи. Теперь она публиковала картины, сложенные в «Кладовке Левконои» в Живом Журнале. Картины были тихие, уютные. На них шел дождь, падали багряные кленовые листья, краснели мокрые черепичные крыши, светились чайного цвета окна вечерних дач. Такой же уютный и добрый мир Ира построила в «Сказках старой жабы», опубликованных в ЖЖ. Очень узнаваемые жаба Гвендолен и крыса Грызельда радовали мягким юмором и неожиданными словесными находками.

Когда Левконои не стало… Не стало вместе с ней и острой на язык Леди Ехиды, и Цили Цугундер – борца с антисемитами, и мечтательной Хенны.. Когда все они умерли из-за преступной неряшливости одесской медицины и слишком позднего вмешательства американской, я принялась искать в интернете написанные Ирой тексты. Нашла немного. Помогли верный Дон Карлеоне и поэтесса Мири Яникова. Отыскался смешной Живой Журнал Герцена с комментами Огарева, ранние рассказы, несколько стихотворений и, конечно, «мумуар» – повесть о городе Бельцы, которую Ира написала вместе с мамой – Изольдой Фоминой. В ней голос матери перемежается диалогами с дочерью и голосом самой Иры – этот единственный текст она опубликовала под своим настоящим именем.

Пусть же ее голос будет услышан, а память о ней не пропадет в бесконечном море информации.