Пролетарии… всех стран…
Направляясь в Хайфу, я заглянул в ресторанчик «Тнувы», чтобы перекусить. В зале мой взгляд сразу остановился на пожилом еврее в шортах цвета хаки и с большой спутанной бородой. Он ел овощной салат с простоквашей. Я его узнал.
– Извините, – обратился я к нему. – Не встречались ли мы уже где-нибудь?
– Возможно, я присутствую на всех семинарах, – ответил еврей. – Меня зовут Маркс. Карл Маркс.
– Господи Боже мой! Отец марксизма?!
Лицо старика осветилось:
– Да-да, – закивал он с явным удовольствием. – А я уж думал, меня совсем забыли.
– Забыть вас? – воскликнул я. – Пролетарии всех стран, объединяйтесь!
– Простите?
– Ну, пролетарии… всех стран…
– А, да-да, – старик наморщил лоб, пытаясь вспомнить. – Что-то такое было. Когда-то это срабатывало. Присядьте…
Он выглядел очень старым – лет на 130. Без зубов, он с трудом справлялся с салатом. По правде, он выглядел достаточно жалко. Мне захотелось чуть подбодрить его.
– Как раз на прошлой неделе, – начал я, – я видел ваш портрет в кинохронике.
– Мне говорили. Это в Албании?
– Да. На первомайской демонстрации они несли ваш портрет вместе с портретом Мао Цзе Дуна.
– А, Мао был отличный парень, – прошамкал старик и маленькими глотками начал пить простоквашу из стакана. – Несколько дней назад я обнаружил его фотографию в ящике стола.
С большой осторожностью Карл извлек из кармана тщательно завернутую в бумагу маленькую фотографию. Он развернул её и показал мне карточку сердечно улыбающегося Мао. Под портретом было написано: «Цу майн ребе ун гройсн лерер, а-хавер Карл Маркс, мит гройс ахтунг, Мао»[1].
– Они знают, что я не слышу по-китайски, – извиняюще пояснил Маркс, снова завернул фотографию и аккуратно убрал в карман. – Они еще держатся. Делают важное дело. Но вот другие…
– Русские?
– Не напоминай мне о них! Я от них столького ожидал. Пионеры мировой революции, или как там они себя называли? А сегодня у них прямая телефонная линия с Америкой. Еще немного – и между ними не будет никакой разницы.
– А разве вы сами не писали в «Манифесте», что целью является человеческое общество, в котором не будет межнациональных конфликтов?
– Я? Я это писал?
– Именно, и что это – конечная цель.
– А, конечная цель! Но прежде-то следует огнем и мечом уничтожить капитализм.
– А как же мирное сосуществование?
– Никакого сосуществования! Я не писал ни о каком сосуществовании. Это придумали хитрецы из Кремля. Они хотят победить капитализм тем, что производят все больше телевизоров? Мао прав: ренегаты! У них уже и представления нет, что такое марксизм.
– А Институт марксизма-ленинизма в Москве?
– Блеф! Они там разучивают песни о красоте матушки-России. А классовая борьба? А диктатура пролетариата? Об этом там уже и воспоминаний не осталось. Вы говорите, Институт марксизма-ленинизма? Лично я предпочитаю Marks & Spenser в Лондоне. Они, по крайней мере, знают, что такое капитал.
– Не волнуйтесь, господин Маркс, – пытаюсь я успокоить его. – Может, еще произойдет поворот в лучшую сторону…
– Только китайцы! – кипятился тот. – Только они! Они приедут и немножко поучат вас, непутевых, коммунизму. Снова научат вас терпеть, сделают вас такими пролетариями, что мама родная не узнает! Не зря же я говорил, что диалектика материалистического подхода, то есть материализм в форме… диалектический… вот это, честно говоря, я никогда не понимал… Но у китайцев есть атомная бомба?
– Есть.
– О! – он поднял указующий перст.
Старик закончил есть, до последней капли подобрал соус с тарелки и собрался уходить.
– Мне нужно возвращаться в курятник, – объяснил он. – Я работаю в соседнем кибуце. Только две вещи в мире у меня и остались: китайцы и МАПАМ[2]. Будьте здоровы…
Из сборника «Первая книга сатирических рассказов» (Тель-Авив, 1989)
[1] Моему раби и великому учителю, товарищу Карлу Марксу, с большим вниманием, Мао (идиш).
[2] МАПАМ – левосионистская партия, в 30-50-е годы ХХ века идеологически ориентировавшаяся на Коминтерн и КПСС. Прекратила существование в 1997 г.
Перевел с иврита Александр Крюков