Публикации Архива русско-израильской литературы
Бар-Иланского университета
«Остатки»
Составление Романа Кацмана
В этом номере мы заканчиваем публикацию фрагментов, сохранившихся в архиве Михаила Исааковича Юдсона (1956-2019) в конверте под названием «Остатки». Предыдущие публикации см. начиная с № 14.
Остаётся надеяться, что корпус текстов писателя, публиковавшийся в последних семнадцати номерах «Артикля», стал значительным дополнением к прижизненно изданным его произведениям, и что отныне «Остатки» послужат полезным подспорьем для исследователей творчества Юдсона и любопытным чтением для всех, интересующихся литературой и культурой.
*
Роман «Соломон».
«Проклятый жид! Почтенный Соломон!» (А. Пушкин, «Скупой рыцарь»).
Философ, поэт, учёный. «Притчи», «Экклезиаст», «Песнь песней».
*
Вселенная держит и выращивает человека, чтобы он добывал знания…
*
Дервиш – библиотекарь – фундаментальная наука (наблюдения за звёздами – только ли для разлива Нила?).
*
Общечеловеческое – избранность как бремя – Бог един для всех.
*
Соломон – кольцо! (закольцевать – и это пройдёт)
*
Пьеса «Три жены, или Слуга трёх госпож».
Богатый еврей – «новый русский», живущий в Москве – имеет трёх жён, Ольга, Маша, Ирина (насвистывает Никулина из «Кавказской пленницы»).
Решил соблюдать заветы, а по Торе иудею положено три жены!
*
Хамсин – антипод Борея, жаркий ветер из пустыни, символ израильской жажды жизни, борьбы за благодатный огонь.
*
«Быт устроен, то есть устранён», как писала Цветаева.
*
Искать, как писал Генис, «растворённый в тексте тезис».
*
Как в «Улиссе» писал Джойс: «Пирс – несбывшийся мост».
*
Судьба отколет вдруг коленце,
В бассейн ль идёшь, на водопой –
Когда украли полотенце,
То гол поэт перед толпой!
Но не грусти, красотка Ира,
Не изнывай в тоске, скорбя –
Ведь полотенце, а не лиру
Вчера упёрли у тебя!
*
Бальмонт называл деньги «звенящие возможности». А равно и шуршащие!..
*
Как писала Зинаида Шаховская: «Комната мне была задержана на бульваре Распай…» Что значит – терялся язык в эмиграции…
*
Лежит Бунин на Сент-Женевьев де Буа, а крест на могиле сделан Бенуа. Судьба рифмует.
*
Белый когда-то (1906), одновременно с «Кубком метелей», писал стихи в народно-некрасовском духе и рифмовал: «ужотко-водка».
*
Набоков о Достоевском: «Наш отечественный пинкертон с мистическим гарниром».
*
«Поэзия, она чудесна, приятна, сладостна, полезна, как летом вкусный лимонад» (Державин).
*
Как шалый монах у Алексея Толстого в «Наваждении» страдает: «На что мне душа, если нет ей погибели?» Вот вся русская вера.
*
«У кремлёвской стены стоят писцы, кричат: “Вот, напишу за копейку!”» (А. Толстой, «Повесть смутного времени»). Точно, и нынче – смутное время.
*
Державин: «восторженный разум не успевает чрезмерно быстротекущих мыслей расположить логически». Ну, ничего – «здесь более всего идут иперболы».
*
Державинское «счастье», прущее «на шаровидной колеснице – хрустальной, скользкой, роковой».
*
«Не знаю, многие ли из нас любят Россию, но многие, слишком многие безумно и унизительно влюблены в русскую культуру, а через неё и весь русский мир» (В. Жаботинский, 1903 г.).
*
Злая магия, магма ислама – он разливается, как «ведьмин студень», и всё, с чем он соприкасается, превращается в ислам. Ау, Европа – бык на пороге!
*
Как окаянствовал Бунин в эмиграции: «Ясно слышим всё тот же голос хама, хищника и комсомольца… Планетарная матерщина!» Да уж, не плащаница…
*
Эти хамасовцы, точнее, хамасволки…
*
Виктор Севский. Начало «Тихого Дона» как стихотворение в прозе. Символист писал – аллитерации, музыка, звукопись.
В первом же абзаце – «полынная проседь».
Поэтическое словостроение, поток-струение…
*
У булгаковских персонажей всё не зря – сообразно с делами своими. В начале «Белой гвардии» Алексей Турбин «словно клещами ухвати за рукав чёрного пальто» какого-то щирого мужичка – а потом, дальше, когда Турбина ранили – «деревянными клещами кто-то рванул его за левую подмышку», и позже он вернулся домой в чёрном чужом пальто.
*
Статью накатать: «Гугл как гулаг».
*
Оскар Уайльд утверждал, что никогда не читал рецензируемых им книг – дабы не увлекаться и не портить собственный стиль.
*
Исчезла рецензия как таковая, как орган объективной оценки (о-о-о!), осталось рекламное, глянцевое…
*
Как любит говаривать один мой знакомый: «Достоевский – не Пустовский».
*
Как Аверченко путешествовал по Германии: «Приезд был невесёлый, житьё наше печальное и отъезд угрюмый». И вообще про немцев: «самодовольно-мелкое прозябание, скучная сытость и сентиментальная глупость».
*
Хорошо сказал Любавичский ребе (Менахем-Мендл Шнеерсон), подходит к сегодняшней России: «Человеку даны ключи от свободы, а он использует их, чтобы запереться».
*
Анатоль Франс говорил, что фразу надо долго ласкать, пока она, наконец, не улыбнётся (отсюда у Ильфа – «поглаживая по подлежащему»?).
*
И сидят они там, за облаками, и хряпают – и ай да сукин сын славян, и Финнеган, и ныне дикий метеорит, и друг степей Назон…
*
Флобер мечтал о романе без фабулы – на словах стоит.
*
Мартобря 86 числа. «Уже, говорят, во Франции большая часть народа признаёт веру Магомета» (Н. Гоголь, «Записки сумасшедшего»).
*
Кладбище в Квинсе, на котором лежит Сергей Довлатов, называется «Маунт Хеброн» – гора Хеврон. На сплошном подтексте, сказал бы Довлатов.
*
Поэты – сроду изгнанники, с горшка, с яйца, аб ово, аб Овидия…
*
Как Зинаида Шаховская в Париже звала злую Зинаиду Гиппиус – Ге-пе-ус.