Розовощекая
Гасан поначалу ее не узнал. На женщине было черное платье с крупным цветочным узором красного цвета; оно плотно облегало ее округлое мясистое тело. Увидев парня, она улыбнулась. Улыбка вызвала у Гасана воспоминание: он видел эту женщину семь месяцев назад в учреждении, где работал. Женщина частенько появлялась в их конторе. Ее звали Земфира-ханым.
Женщина подошла и протянула руку Гасану. Ему не нравилось, когда женщины здоровались за руку, но, тем не менее, он покорно протянул свою. Они расспросили друг друга о житье-бытье, как добрые знакомые.
Однажды в конторе Земфира-ханым ласково обратилась к нему, сказала: «Не проводишь меня до кабинета директора?» Гасан покорно сопроводил женщину на десять-двенадцать лет старше его до кабинета директора, и не решился искать второе дно в этой странной просьбе. Он помнил, что она собиралась съездить на Кубу. Беседуя и опасаясь, что в конторе о них поползут слухи, они добрались до директорского кабинета. Тогда на прощание Гасан не рискнул предложить ей встречу. Кажется, Земфира-ханым уловила эту нерешительность.
Земфира-ханым преподавала в вузе, защитилась недавно, Гасан слышал на работе от девушек, что она еще студенткой вышла замуж за пожилого мужчину из родного района, но на последнем курсе супруги расстались. Свою дочь она оставила в родительском доме, чтобы та, как говорится, не путалась под ногами.
Теперь она ждала открытия галантерейной лавки, чтобы купить пуговиц. До конца перерыва в лавке оставалось полчаса. Они прохаживались по окрестным улицам, чтобы убить время. О чем бы Гасан ни говорил с женщиной, все сводилось к очень серьезным темам, и он падал духом. Как только он это ощутил – постарался придать своим речам максимальное безразличие: иронизировал, не договаривал, обрывал слова и мысли. Однако Земфира-ханым внимала с большой заинтересованностью и не скрывала симпатии к этому высокому, круглолицему усатому парню двадцати пяти лет. Она даже порой выказывала притворное изумление.
Беседа вдовой женщины и неженатого парня, наконец, подобралась к сути – к вопросам семейным. Женщина говорила с внутренней убежденностью, чуть ли не пламенно:
– Надо выходить замуж за такого человека, чтобы у него не было ничего кроме тебя; чтобы он отдал тебе все свое!
– Но, говорят, женщины не любят беспомощных, слабых мужчин?
– Гасан-муаллим, вы молоды, но довольно хитры. Беседовать с вами непросто…
Земфира-ханым постаралась сдаться, показав, что парень намного превосходит ее. Дальнейшая беседа свелась к жалобам. Земфира-ханым рассказывала о своей домовитости; о том, сколько времени тратит каждый день на готовку; о том, насколько сладок сон, и как она не может наспаться. Израсходовав тему, она переключилась на свою работу над диссертацией.
Наконец Земфира-ханым купила пуговицы. Они сели в метро и сошли на станции «Аврора». Гасан решил на прощание дать ей свой телефонный номер: пусть звонит, если хочет, можно встретиться. Но выяснилось, что у Земфиры-ханым нет ни рабочего, ни домашнего телефона. Парень растерял интерес, он уже не мог поддерживать беседу…
– Видите вот тот незастекленный балкон? Это мое окно.
Эти слова вернули Гасана к реальности. Он увидел виноградный плющ, закрывающий третий этаж, и выпалил:
– Да у вас настоящий навес!.. Наслаждаетесь, значит…
Он тут же понял, что манерничает, однако ответ Земфиры-ханым оказался неожиданным:
– Балкон у нас тесен. Квартиру дали недавно, из фонда, сами сейчас увидите…
В однокомнатной квартире женщины царили чистота и порядок, все лежало по местам. Одна стена комнаты открывалась на балкон, ко второй был прислонен шифоньер, к третьей буфет, а к четвертой диван-кровать. Гасан уселся на диван и стал осматриваться. Стены совсем выцвели. Он включил транзистор на журнальном столике, поймал приятный джаз, прибавил громкости и стал слушать.
Земфира-ханым прошла на кухню. Когда открылась дверь ванной, Гасан понял, что женщина переодевается. Он представил Земфиру-ханым в легком домашнем халате с широким воротом и без рукавов. Затем представил, как легко расстегиваются пуговицы на халате. Женщина вернулась в комнату и повесила платье в шифоньер, Гасан внимательно посмотрел на ее домашнюю одежду: сплошное платье из розового ситца в мелкий белый горошек. Она сняла корсет, и потому живот сильно выпирал. Раскрасневшиеся от жары толстые большие щеки выглядели почти алыми на фоне розового платья. Земфира-ханым в домашнем платье немного съежилась, растеряла привлекательность, стала похожа на неухоженную домохозяйку.
– Сейчас принесу вам чаю, – сказала она ласково, отчего-то не глядя на Гасана. – Вы, наверно, голодны, а курица долго готовится.
– Да, немного голоден, – постарался холодно и безразлично сказать Гасан.
Женщина снова прошла на кухню. Оттуда раздалось звяканье посуды. Скоро она вернулась, достала из шифоньера большую пуховую подушку и протянула Гасану.
– Усаживайтесь, – сказала она и, по-прежнему не глядя ему в лицо, ушла на кухню.
«Почему Земфира-ханым дала эту подушку? Наверное, тут какой-то намек. А может, нет никакого второго дна: просто так дала?» – Гасан раздумывал об этом, и ему показалось, что есть какая-то связь между этой подушкой и тем, что ее муж был стариком.
Гасану надоело сидеть в одиночестве. Он прошел на кухню. Женщина мыла посуду. Он оперся о дверной косяк и стал наблюдать за ней. Земфира-ханым бросила на него мельком взгляд и отвела глаза. Гасан начал говорить, только чтобы что-то сказать:
– Чем столько мучиться, лучше поесть колбасы…
Сказал – и подумал, что напрасно пришел на кухню. Нельзя к ней подходить, когда она моет посуду, тем более обнимать и целовать в шею.
Земфира-ханым не догадывалась о мыслях парня, но слова Гасана ей, примерной домохозяйке, пришлись не по душе. Она стала говорить о том, как некачественна и безвкусна еда в столовых. Затем разговор ушел совсем в другую сторону.
– Мне противны те, кто выходит замуж за человека другой национальности, или женится на представительнице другой национальности. Столько наших девушек прозябает в одиночестве, а парни женятся на других национальностях!
Женщина произнесла последнюю фразу с особой интонацией; мол, я могу говорить смело даже на такие интимные темы.
– Как они вообще могут к ним подступаться?!
По словам Земфиры-ханым как будто выходило, что если бы наши парни не женились на женщинах из чужих общин, то один из них давно бы стал кандидатом в ее вторые мужья.
– Наверно, это продиктовано тем, – Гасан попытался в очередной раз продемонстрировать находчивость, – что они тебе не нравятся. В этом-то все и дело. А брезговать – дело десятое…
Ему совсем расхотелось обнимать эту женщину сзади, да и охоты говорить с нею тоже поубавилось. Наблюдая за ней исподтишка, он понял: если поцелует Земфиру-ханым в мясистую шею, то почувствует на губах лишь соль, а в нос ударит запах пота.
Вдруг раздался звонок в дверь. Идя к двери, Земфира-ханым бросила на Гасана недовольный взгляд и покачала головой. Гасан стоял, не шелохнувшись. Затем из коридора послышался голос Земфиры:
– Здравствуйте, Векиль-муаллим. Пожалуйста, заходите; у нас гости.
Гасан поздоровался за руку с высоким, начавшим плешиветь мужчиной примерно того же возраста, что и Земфира. По ходу разговора выяснилось, что тот – аспирант, ему сорок лет, он часто заходит в эту квартиру и, скорее всего, не женат. Земфира-ханым не стала объяснять, кто такой Векиль-муаллим, и потому Гасан постарался вести себя с ним, как со старым приятелем. Начал рассказывать, что в их учреждении сотрудники бьют баклуши, что нет никакой связи между теорией и практикой, и о причинах всего этого. Но Векиль-муаллим не понимал, зачем Гасан все это рассказывает. Хозяйка была на кухне, поэтому они беседовали вдвоем. Гасан говорил и говорил, а плешивый аспирант кивал в такт головой и приговаривал:
– Разделяю ваши соображения.
Векиль-муаллим многие свои фразы начинал словами «Знаете ли…», вдобавок сильно растягивая конечный звук «и». Его фразы напоминали неточный и скучный перевод.
Земфира-ханым поставила на стол курицу, в приготовление которой вложила все свое умение. И Гасан подумал, что главное сегодня для Земфиры-ханым заключается в том, чтобы ему понравилась приготовленная ею курица. Он не мог понять, почему так считает, не мог рассудить.
– Гасан-муаллим, знаете ли, я, – с глубокой убежденностью начал говорить Векиль, – могу долго говорить об уникальном поварском таланте Земфиры-ханым… Это можно объяснить многим…
– Векиль-муаллим, я прошу вас, – перебила его Земфира, – отставить такие разговоры.
Стол был накрыт, но никто не приступал к еде. Хозяйка немного растерялась, сама ни к чему не притрагивалась, но говорила:
– Векиль-муаллим, прошу, приступайте, остывает. Гасан-муаллим, кажется, еда вам не нравится?
– Почему не нравится? Смотрите, как я съем и вашу порцию. Мы сидим, будто на официальном приеме.
Эти слова пришлись Земфире-ханым по душе. Она с изумлением посмотрела на Векиль-муаллима:
– Векиль-муаллим, ей-богу, видите, какой искренний парень?
Эти ее слова понравились Гасану.
На маленьком журнальном столике было тесновато для тарелок. После того, как Земфира-ханым допила куриный бульон, она, стесняясь, попросила разрешения съесть курятину прямо с общей тарелки. Трапеза близилась к концу. Хозяйка указала на бутылочку коньяка в буфете:
– Гасан-муаллим, хотите коньяку?
– Только если захочет и Векиль-муаллим, – обернулся Гасан к аспиранту. – Кажется, этой бутылочке неудобно среди хрусталя.
Векиль-муаллим воспользовался случаем и стал произносить длинный и искренний тост.
– Думаю, мы не ошибемся, если выпьем этот тост за хозяйку нашего стола Земфиру-ханым, за расцвет ее научной и педагогической деятельности, – он поднял рюмку на уровень носа и протянул в сторону хозяйки. – Земфира-ханым, будьте здоровы, долгих лет жизни, расцветайте, лучитесь, а мы станем, как говорится, подпитываться вашей энергией…
Земфира-ханым, уставившись на стол, слегка улыбалась, стесняясь смотреть на мужчин.
Немного времени спустя она с Векиль-муаллимом принялась обсуждать недавнее застолье у общих знакомых. Затем Гасан, продолжая скучать, завел речь о приключении, случившемся с девушкой, с которой была знакома и Земфира-ханым. После речь зашла о том, красива ли женщина, которую знали Земфира-ханым и Векиль-муаллим.
Когда Гасан встал, спор прекратился.
– Гасан-муаллим, Гасан-муаллим, куда же вы, почему встали? – постаралась выказать свою обеспокоенность хозяйка.
– Разрешите вымыть руки, – спохватился Гасан и прошел в ванную. Надо бы выпить чаю, а уходить только потом.
После чая Гасан стал собираться. Земфира попросила принести ей книгу одного модного писателя.
– Гасан-муаллим, – сказала она на прощание, – вы уже знаете, где я живу. Заходите чаще, после четырех я всегда дома.
Спускаясь по ступенькам, молодой человек ощутил спокойствие, и почувствовал, как неловкость его отпускает по мере того, как он удаляется от здания, хотя и не знает, куда держит путь. Его внимание привлекли девушки-подростки, прогуливающиеся во дворе. Две девушки уже обабились, а третья, хилая и в очках, говорила подругам командным тоном:
– Я вам не позволю, вы не имеете морального права…
Сложно было понять, что девушка имеет в виду, но ее резкий тон привлекал внимание. Интерес в парне вызывали две другие девушки, крепко сбитые.
Внезапно Гасан споткнулся на неровном тротуаре и чуть не упал. Он едва удержался на ногах и перестал глазеть на девушек.
Уходя, он понял, что не желает думать о Земфире-ханым.
Перевод с азербайджанского Ниджата Мамедова