А. С. Пушкин и иврит
«Евреи не могут отказаться от Торы, как и не могут отказаться от творчества А. С. Пушкина».
Л. Финкель, председатель Союза русскоязычных писателей Израиля, пушкинист
Прекрасное стихотворение «В крови горит огонь желанья…» написано А. С. Пушкиным в 1825 году по мотивам двух первых стихов 1-й главы «Песни песней» царя Соломона, а первоначально оно было вольно переложено им прозой в его черновой тетради. Позднее (с 1839 года) стихотворение стало известным романсом на музыку М. И. Глинки.
Одним из признаков европейской культуры в русских дворянских семьях было пользование католическими и протестантскими библиями на западных языках (среди личных книг Пушкина был Ветхий завет на французском языке, изданный в Петербурге Библейским обществом в 1817 году).
Основным источником знания Библии для русского народа долгие десятилетия было звучащее в церкви слово священнослужителя. «Песнь песней» мирянам знать не полагалось, поскольку в православном богослужении ее не читают. Лишь в 1808 году «Песнь песней» была введена в русскую литературу: Г. Р. Державин опубликовал кантату «Соломон и Суламита» (1807), где любовь предстает в земном, лишенном всякой религиозности облике. Это было неслыханным новшеством.
Итак, в 1825 году Пушкин закончил два стихотворения на тему «Песни песней»: «В крови горит огонь желанья» и «Вертоград моей сестры». Практически тогда же — 9 сентября 1825 года — лицейский законоучитель Пушкина профессор Г.П. Павский завершил перевод с иврита на русский язык «Песни песней» как одно из пособий для занятий по древнееврейской грамматике со слушателями Петербургской духовной академии.
Несколько лет стихотворения на тему «Песни песней» продолжали лежать без движения, и лишь в новогодней книжке «Московского вестника» 1829 года выходят семь произведений Пушкина, среди которых были «В крови горит огонь желанья» и «Вертоград моей сестры». Эти два стихотворения были объединены общим названием — «Подражания». Таким образом, не было никакого упоминания о «Песни песней». Удачно сформулированное заглавие помогло обойти главную опасность — необходимость обращаться в духовную цензуру.
Удавшийся маневр с цензурной терминологией Пушкин наметил заблаговременно: еще в конце апреля — августе 1827 года, составляя список своих произведений, он обозначает стихи, навеянные «Песнью песней», как «Подр. Восточн. стих.», а в другом списке, в конце мая — июне 1828 года, как «Подр. вост.». При переиздании обоих стихотворений в сборнике 1829 года они воспроизведены без названия, а в первом посмертном издании стихотворения отнесены в раздел «Подражаний восточным стихотворцам». Лишь в 1880 году стало возможным назвать вещи своими именами: в ефремовском издании Пушкина они впервые названы редактором «Подражаниями Песни песней», с обозначением соответствующих стихов Библии.
Таким образом, на протяжении полувека казуистические «правила игры» допускали любопытную ситуацию: стихотворения на тему «Песни песней» имели право на существование, чтение и концертное исполнение, успех, но при условии, что ссылки на Библию не будет, хотя источник для образованных читателей был очевиден.
Однако ещё в 1821 году поэт написал краткое стихотворение «Вот Муза, резвая болтунья», в котором обозначил свои семитофильские настроения: он говорит собеседнику о своей музе:
«Не удивляйся, милый мой,
Её израильскому платью…»
Однако опубликовано стихотворение было только в 1884 году.
Может быть, именно поэтому следствием стал и интерес к ивриту. У Пушкина были попытки ознакомления с ивритом и с другими восточными языками. В марте 1832 года поэт сделал запись еврейской азбуки; язык этот Пушкин, по собственному признанию, хотел изучить для того, чтобы переводить Книгу Иова. Об этом известно, в частности, из письма фольклориста и археографа П. В. Киреевского к поэту Н. М. Языкову от 12 октября 1832 года (Пушкин «учится по-еврейски с намерением переводить Иова»). Записи сделаны на лл. 93-95 записной книжки Пушкина, хранящейся в ПБЛ. Они датированы самим поэтом 16 марта 1832 года.
В библиотеке А. С. Пушкина была книга по ивритской грамматике: Hurwitz Hyman. «The Elements of the Hebrew Language». London, 1829.
Поэт всю жизнь носил перстень с надписью на древнееврейском языке, подаренный Волконской.
Пушкин восхищался псалмами Давида, изучал Экклезиаста. Его волновали образы библейских пророков, мудрецов, героев. Поэт, не отделяя себя от еврейской духовно-литературной культуры, восхищался Иовом — библейским персонажем, олицетворяющим беспредельное страдание и терпение. Он мечтал перевести Книгу Иова с подлинника и вообще поговорить с «человеком из бури», по словам Пушкина.
Пушкин, как известно, не боялся коснуться, игриво и остроумно, и самых пикантных жизненных ситуаций, вплоть до эротических, в том числе и по той теме, которую мы рассматриваем сейчас. Так, в апреле 1821 года в письме к Вяземскому поэт, которому, очевидно, нравились и дщери сионские, поместил ироничное стихотворение-обращение к воображаемой Реввеке[1]:
Христос воскрес, моя Реввека!
Сегодня, следуя душой
Закону Бога-человека,
С тобой цалуюсь, ангел мой.
А завтра к вере Моисея
За поцалуй я, не робея,
Готов, еврейка, приступить —
И даже то тебе вручить,
Чем можно верного еврея
От православных отличить.
Первый подстрочный перевод произведений Пушкина на иврит появился в 1847 году в Петербурге: два фрагмента из «Медного всадника» и фрагмент из трагедии «Борис Годунов» вошли в литературную часть учебника «Опыт руководства к практическому упражнению евреев в русском языке». Автором учебника был Леон Осипович Мандельштам. Первый еврей-выпускник Санкт-Петербургского университета, он окончил историко-философский факультет в 1844 году со степенью кандидата философии. Разрабатывал проект реформы еврейских школ. Перевел ТАНАХ с иврита на русский язык. До 1857 года состоял учёным евреем при министре народного просвещения.
Первый поэтический перевод стихотворения Пушкина на иврит появился в 1861 году – это было стихотворение «Брожу ли я вдоль улиц шумных». Первая книга произведений Пушкина на иврите была издана в Варшаве в 1879-1880 годах.
На иврите были изданы книги «Борис Годунов», «Дубровский», «Скупой рыцарь», «Арап Петра Великого», «Маленькие трагедии», «Все сказки Пушкина» и многие другие.
В 1937 году, когда весь мир отмечал столетие со дня смерти А. С. Пушкина, в Иерусалиме вышли два издания «Евгения Онегина». Одно в переводе Левинсона, второе в блестящем переводе А. Шленского (1900-1973), который перевёл на иврит почти все произведения Пушкина. В 1966 году он снабдил очередное издание «Евгения Онегина» комментариями на 127 страницах.
В период английского мандата в Палестинев южном Тель-Авиве была небольшая улица, которая значилась под N 69. После провозглашения независимости Государства Израиль она получила номер 3069.
16 августа 1956 года муниципалитет Тель-Авива — Яффо присвоил этой улице имя Александра Сергеевича Пушкина. Кстати, ее пересекает улица Максима Горького. В этом районе есть также улица Вахтангова.
Памятная доска на улице Пушкина была торжественно открыта 15 апреля 1996 года.
[1] Это имя написано так в оригинале. Во многих последующих изданиях, а также зачастую в Интернете это имя пишется как «Ревекка» (Прим. ред.)