Шула Примак

Зеркала

В детстве Лия очень любила бывать в старинных особняках. В городе, где она родилась и росла,  многие старые, еще дореволюционные здания остались  целы и невредимы. В них расположились поликлиники, библиотеки, школы, какие-то учреждения типа жилконтор. Город Лииного детства не был столицей, а потому никаких жемчужин архитектуры там и в помине не было. Особняки и здания эти были довольно просто декорированы. Да и содержались не самым лучшим образом. Но все равно, имелись в них двойные полированные двери, высокие окна, затертые посетителями цветные паркеты на полах и белый мрамор лестниц  с коваными перилами.  И гулкое эхо в холлах, и изразцы печей, и лепнина на потолках и в арках.  А главное, самое главное, в них сохранились зеркала. Зеркала, как ничто другое, привлекали внимание маленькой  девочки. Высокие зеркала парадных лестниц, в пышных резных или алебастровых рамах с потертой позолотой. Квадратные, висящие в простенках и над каминами, в простых багетах в тон дверям. Зеркала шкафов и прихожих, вделанные в карельскую березу или мореный дуб мебели.  В толстом старинном стекле с настоящей серебряной амальгамой подложки, облупившейся по углам, мир отражался совершенно иначе. Любые очертания смягчались, краски получали дополнительную глубину. Отраженные предметы казались красивей и дороже, люди – загадочней и благородней.

Маленькая девочка обнаружила этот феномен случайно, поднимаясь с мамой по беломраморной лестнице в особняке каких-то купцов, где теперь была детская поликлиника. По мере подъёма в высоком парадном зеркале отразилась сначала мама, необычайно статная и величавая, а потом четырехлетняя кудрявая девочка, похожая на маленькую принцессу из сказки.  Принцесса в зеркале сначала выглядела чуть удивленно, но потом заулыбалась и протянула Лие руку. Лия протянула и свою руку в ответ, но под пальцами прохладно отозвалось стекло. Лия завороженно застыла, любуясь своим отражением, а зеркало, между тем, отразило и холл, полный света, и зелень лип за высокими окнами, и завитушки перил. Вокруг девочки был настоящий дворец, собранный из света, бликов и фрагментов обстановки. Лия, не отрывая глаз от своего сказочного двойника за стеклом, поправила волосы и разгладила юбку таким жестом, точно была светской красавицей и направлялась на бал. Наверное, таким жестом поправляла кринолин  хозяйка этого дома, для которой и заказали великолепное зеркало граненого хрустального стекла за 120 лет до посещения Лией детской поликлиники.

Побыть принцессой удалось недолго. Мама дернула Лию и поволокла по коридору в кабинет окулиста. Проверять зрение.

С этого дня Лия стала наведываться в поликлинику часто, благо, особняк был близко от дома родителей, а в регистратуре работала двоюродная тетушка, которая охотно брала тихую нешкодливую племяшку с собой. Лия ходила поглядеться в то самое зеркало. В бабушкином трюмо она видела толстенькую кудрявую девочку с конопатым носом. Совсем обычную.  То ли дело было смотреться в зеркало из особняка. Лия часами разглядывала свое отражение, играла с красивой девочкой из серебряной глубины в гляделки и прятки.

Со временем обнаружились зеркала, подобные первому, еще в нескольких местах. Все они умели делать разное.  Зеркало с прихожей библиотеки делало всех выше ростом. Каминное зеркало в бухгалтерии, где работала бабушка, умело отражать уютный свет и комфорт в комнате, где стояли четыре канцелярских стола и сейф, а на окнах висели пыльные рыжие гардины. Пара овальных ростовых зеркал в гардеробе городского театра отражали всех смотрящихся с блестящими глазами и широкими улыбками. В общем, все они были волшебными, это же ясно! Лия засматривалась в них каждый раз, и каждый раз влюблялась заново.

Через год или около того бабушка взяла Лию к портнихе, жившей во флигеле старинного особнячка, который теперь занимала какая то официальная контора. Пока бабушка примеряла платье, а портниха с булавками подворачивала манжеты на рукавах, соскучившаяся девочка вышла из флигеля и, перебежав усыпанный окурками двор, вошла в пустой полутемный холл особняка. В конторе не было, похоже, ни души. Где-то в глубине дома бормотала радиоточка. Пахло пылью и мастикой. Под ногами у Лии оказался наборный паркет, натертый до блеска. Любопытная и неробкая, Лия огляделась и немедленно увидела старинное зеркало в резной раме темного дерева в углу холла, под лестницей. Подойдя, опытная охотница за новыми впечатлениями вначале внимательно осмотрела раму. Гроздья винограда и крупные цветы переплетались с ветвями и пучками трав. Резьба была грубая. Дерево темное и растрескавшееся. Да и само зеркало было мутноватым, со звездочками потемневшего фона и облезлыми изнутри углами. Лия встала против зеркала, и по стеклу прошло что-то вроде  ряби, как бывает на воде от легкого ветерка. Никакой Лии старинное стекло не отразило. Из зеркала, прямо на Лию смотрел мальчик. Неулыбчивый серьезный мальчик ее примерно возраста или чуть старше, с довольно длинными волосами, смуглый и пухлощекий, одетый в курточку со стоячим воротником. Он пристально глядел сквозь желтоватую муть стекла. Позади  него отражались часть холла, дверь и круглая обшарпанная тумба с вазоном.  Сколько времени они смотрели друг на друга, Лия не знала…

Хлопнула входная дверь, Лия оглянулась и увидела пожилого мужчину, торопливо идущего внутрь здания. Проводив его взглядом, она еще раз взглянула в зеркало. Теперь в нем все было правильно. Часть холла, дверь, тумба с вазоном и растрепанная девочка в цветастом сарафанчике. Мальчик исчез. Девочка еще немного потопталась у резной рамы и побежала обратно во флигель. Бабушка и портниха пили чай, отсутствия Лии никто не заметил.

Маленькие дети, особенно из хороших крепких семей, верят в волшебство. А потому Лия  не испугалась, скорее, удивилась этому странному происшествию. По дороге домой маленькая любительница старинных особняков рассказала бабушке про мальчика в зеркале. Бабушка покивала, погладила рассказчицу по голове и велела выкинуть глупости из головы. В семье Лия слыла выдумщицей и фантазеркой. Так что, — что мальчик из зеркала, что чудовище под кроватью – все списали на детские фантазии.

За несколько следующих лет мальчик возникал в зеркалах не часто, но достаточно регулярно. Она свыклась с его присутствием. Несколько секунд в месяц или два  была возможность рассматривать в подробностях его странные куртки со стоячим воротником и сначала длинные, а потом коротко стриженные темные волосы.  Он рос и менялся вместе с Лией. В лице его постепенно пропала  детская пухлость.  К 11 годам из зеркала смотрел уже подросток, серьезный и невеселый.  Только глаза, светло карие, искрящиеся как звезды, были неизменны.  Он был частью Лииной жизни, но ей и в голову не приходило рассказать об этом кому-нибудь.  С некоторых пор было понятно, что такими вещами ни с кем нельзя делиться. Не поймут.  А потом внезапно все прекратилось,  и Лия разлюбила смотреться в зеркало. Никто не любит быть угловатым подростком неправильных пропорций с прыщами на лбу. Что и показывали ей простые домашние зеркала, лишенные волшебной силы приукрасить действительность.

На самом деле родители назвали Лию совсем другим именем. Но никто никогда не употреблял это имя, ни друзья, ни учителя, а Лия была к нему совершенно равнодушна. Она его попросту игнорировала, не ассоциировала себя с бессмысленным набором букв, случайно вписанным в ее документы. Достигнув совершеннолетия, девушка немедленно убрала из своей жизни унылую кличку, придуманную ей матерью. И выбрала себе то имя, которым звала себя с самого начала. Это  было хорошее имя, пригодное для настоящей жизни. Жизни, в которой есть место любви, славе и сказочным приключениям. Жизни, полной волшебства.

Жизнь, полная волшебства, должна была наступить совсем скоро. А пока Лия вышла замуж, родила детей и стала строить карьеру. Все как у всех. Дом, работа, гости, детские праздники или болячки. Босс с претензиями, подчиненные-идиоты. Семь кругов бытия  белки в колесе. День за днем, год за годом, много лет. Однажды, возвращаясь с работы в один из особенно трудных дней, совершенно разбитая от усталости молодая женщина вдобавок ко всему поссорилась по телефону с мужем. Да так серьезно, что разрыдалась. Ехать, заливаясь злыми слезами, было небезопасно. Лия вырулила на обочину и заглушила мотор, чтобы немного успокоиться. И вдруг, всхлипывая и сморкаясь, совершенно четко, без всякого зеркала, увидела того самого мальчика. То есть молодого мужчину, в которого  с годами превратился тот мальчик, глядевший на нее из старинных стекол с серебряной подложкой.

Почти не дыша, Лия старалась удержать видение. Молодой ясноглазый мужчина, смуглый и темноволосый, сидел на охряном  диване, на фоне желтой стены. Откуда-то сбоку бил яркий солнечный свет, почти такой, какой бил в окно Лииной машины. Мужчина с улыбкой протягивал руку женщине. Лия видела ее со спины. Вот женщина делает шаг навстречу мужчине. Вот наклоняется к нему для поцелуя. Тут Лия почувствовала укол ревности и сама удивилась тому, как чувствителен был этот укол. Видение исчезло.  В лобовое стекло машины лился предвечерний свет летнего солнца. Нужно было спешить домой. Мириться с мужем, готовить ужин детям, отвечать на рабочие письма.

Теперь она видела Его довольно часто. Иногда, засыпая или просыпаясь, на тонкой грани между сном и явью, Лия видела и его, засыпающего или просыпающегося. Иногда с ним была женщина, иногда он был один. Она теперь знала и цвет его простыней, и легкую занавеску на окне со странными ставнями в его спальне. И охряной диван в его гостиной, и проем балконной двери. Он был красив, весел и уверен в себе. Для Лии он был гораздо реальней и важней всех неприятностей и перипетий настоящей ее жизни. Как невидимый якорь, его улыбка держала Лию на плаву  в самые сильные бури и шторма.  Пока он вдруг внезапно не исчез. То ли в жизни нашей героини все постепенно сложилось и успокоилось. То ли с возрастом исчезло у нее умение так сфокусировать взгляд, чтобы увидеть невидимое. Но к сорока годам Лия совсем забыла всю эту странную историю. Из любых зеркал на нее всегда смотрела полненькая невысокая брюнетка с усталым взглядом.  Из маленькой принцессы не выросла королева. Обычная женщина с обычными проблемами. Заурядная внешность, заурядная жизнь. Ничего волшебного. Только и осталось от прежней девочки, ожидающей чуда, коллекция старинных пудрениц. Коллекция с годами росла, в круглых зеркалах иногда мелькали тени их прежних хозяек.  Но в этом не было ничего удивительного. Раньше женщины пользовались пудреницей по многу лет, эти важные безделушки сопровождали своих владелиц в горе и радости. Бал ли, разбитое ли сердце – женщина гляделась в зеркальце и приводила себя в порядок.  Если уж где и мелькнуть тенью через сто лет, то уж точно в пудренице.

В ту поездку в Испанию Лию потащила подруга. Какая-то дамская организация устраивала тур для искусствоведов. Кто-то отменился внезапно, и Лию впихнули в последний момент. Хотя она не была искусствоведом. Как раз наоборот. Выезжать надо было почти немедленно. Торопливо собрав чемодан и суматошно пихая в дорожную сумку всякие мелочи, Лия с недоумением обнаружила, что взяла с собой одну из коллекционных пудрениц. Самую первую, любимую, купленную на блошином рынке в Яффо много лет назад. Тяжелого серебра начала прошлого века. С затертыми гравированными инициалами на крышке. Совершенно не нужную в поездке, на самом деле.  Повертела еще раз в руках, и дивясь себе, снова сунула в сумку. Пусть будет.

На третий день путешествия Лия ускользнула от группы, битый час пялившейся на статую Мадонны Альмудена под бубнеж профессора-искусствоведа, который вел экскурсию, и углубилась в переулки, ведущие подальше от Оружейной площади, полной туристов и продавцов сувениров. В переулках было потише, в крошечных кафе пустовали круглые столики, выставленные прямо на тротуары.  За один из них Лея и плюхнулась. Заказала бокал белого вина со льдом и немедленно стала проверять рабочую переписку в смартфоне. Благо, в безымянной кафешке был резвый вайфай.  Милая официантка принесла заказ и жестами стала показывать, что у Лии что-то не так с лицом. Не говорящая на испанском Лия улыбнулась, покивала и достала из сумочки пудреницу, чтобы взглянуть в зеркало. В желтоватом мутном зеркальце мелькнула и исчезла тень, отразилась раскрасневшаяся от жары женщина с поплывшей под глазами тушью. Лия стала подтирать черные брызги и услышала, что к ней на недурном английском обращается приятный мужской голос.

— Простите, — сказал голос, прежде чем Лия оторвала глаза от зеркала, – как к вам попала пудреница моей прабабки?

Опешив, Лия подняла взгляд и обмерла. За столиком прямо напротив нее сидел мужчина лет пятидесяти. Лысый, поджарый, смуглый и ясноглазый. Тот самый! Тот мальчик, тот юноша! Он!!

Он что-то еще говорил, глядя на нее растерянно и удивленно. Он назвался Марком. Пытался объяснить про инициалы, про вензель, про ее необычайно знакомую ему внешность, но Лия практически ничего не слыхала. Ничего. Она почти и не дышала, глядя в его лицо и боясь, отчаянно боясь, что сейчас он исчезнет, пропадет, растворится в переплетеньи солнечных пятен и ажурных теней за его спиной. И когда он решительно поднялся, подавая ей руку, она без малейшего колебания вложила свою ладонь в его и пошла, оскальзываясь и спотыкаясь, по булыжникам средневековой мостовой вверх по переулку, до самых дверей его дома.

Он отпер дверь и провел ее в просторную гостиную с желтыми стенами, залитую белым солнечным светом.  Лия села на знакомый диван цвета охры и увидела на стене напротив портрет в простой рамке темного дерева. На пожелтевшем листе плотного картона была нарисована карандашом кудрявая растрепанная девочка в цветастом сарафане, стоящая перед круглой тумбой с вазоном. У Лии закружилась голова

— Я нарисовал тебя тогда, в первый раз, чтобы не забыть, – просто объяснил Марк и выложил на столик пухлую папку карандашных рисунков. – Я все время рисовал тебя. Но этот портрет самый лучший.  Я рад, что ты нашлась, Лия.