Гусар, не дошедший до Иерусалима
“В следующем году – в Иерусалиме!” – таким восклицанием евреи по всему миру завершают каждый год традиционную пасхальную трапезу. На протяжении многих веков это пожелание носило символический характер неосуществимой мечты. Реально попасть в тогдашний Иерусалим, с незапамятных времен находившийся под властью мусульманских правителей, было очень сложно, а еще труднее для евреев было там остаться – разве что на кладбище… Немногочисленные идеалисты-сионисты, переселившись в Палестину, страдали от тяжелого климата, враждебности арабского населения и произвола турецких чиновников. О злоключениях таких отважных энтузиастов живописно повествует, между прочим, роман Бориса Акунина “Пелагия и красный петух”.
Надежда на улучшение положения евреев на их исторической родине забрезжила в разгар Первой мировой войны, в которой союзники по Антанте – Великобритания, Франция и Россия – воевали, в том числе, и против владевшей Палестиной Оттоманской империи, а попросту Турции. Ближний Восток был одним из фронтов этой войны, хотя и не самым значительным в военном отношении, но чрезвычайно важным политически. Еврейские круги Великобритании возлагали большие надежды на то, что британские войска выгонят турок со Святой земли и откроют ее для массовой еврейской иммиграции из Европы и со всего мира. И когда в конце 1916 г. к руководству Великобританией пришло правительство Ллойд-Джорджа, сочувственно относившегося к этой идее, одним из первых его шагов был приказ находившемуся в Египте генералу Алленби начать наступление на турецкие позиции в Палестине – общим направлением на Иерусалим.
В составе войск Алленби служило немало евреев, в том числе выходцев из России. Наиболее заметными из них были весьма известный к тому времени русский писатель и активный деятель сионистского движения Владимир (Зеев) Жаботинский и герой русско-японской войны, полный георгиевский кавалер Иосиф Трумпельдор. Благодаря их усилиям и давлению английских евреев во главе с профессором Хаимом Вейцманом и лордом Уолтером Ротшильдом британское правительство согласилось на формирование Еврейского легиона в составе пяти пехотных батальонов. Тогда же началась подготовка знаменитой Декларации Бальфура, провозглашавшей возрождение еврейского национального очага в Палестине.
В пехотные батальоны Еврейского легиона записывались в основном еврейские добровольцы из лондонского Ист-Энда и ему подобных районов английских городов с небогатым еврейским населением. Но патриотические и национальные чувства испытывали и их зажиточные соплеменники – в том числе и очень богатые. Где же пристало служить молодому патриоту из весьма, весьма состоятельной семьи – разумеется, в гусарах! Тем более, что антисемитские предрассудки хотя и были в определенной степени свойственны английской аристократии, традиционно поставлявшей офицерские кадры в кавалерийские полки, но вполне уравновешивались почтением к роскошным особнякам, охотничьим угодьям и чистопородным скакунам их еврейских однополчан.
Этот рассказ – о британском гусаре-еврее, сражавшемся в 1917 г. в Палестине и сложившем голову на земле далеких предков, совсем немного не дойдя до заветного Иерусалима.
Принц маргаринового царства
Капитан Собственного гусарского полка герцога Кембриджского (“Миддлсекских йоменов”) Сеймур Джейкоб ван ден Берг сохранял невозмутимое выражение лица, слыша жалобы своих солдат на эскадронного повара за надоевшие всем сэндвичи с маргарином. Он и сам их недолюбливал, предпочитая сливочное масло. Но где ж его взять в условиях Синайской пустыни – а еще необходимо было блюсти семейную честь. Ведь своими сшитыми у лучших лондонских портных мундирами, породистыми лошадями и возможностью поить товарищей шампанским в каирских отелях – всеми этими радостями гусарской жизни Сеймур был обязан именно маргарину.
Семья голландских сефардов ван ден Бергов издавна занималась производством и сбытом сливочного масла. Всем хороша была их высококачественная продукция, кроме одного: ее широкому употреблению в еврейских домах препятствовали законы кашрута, категорически запрещающие смешивать мясную пищу с молочной. Для давно воспринявших европейский образ жизни, но не забывших библейские заветы еврейских семей это создавало массу ограничений.
И тут во второй половине XIX века появляется маргарин. Император Наполеон III потребовал от французских ученых создать некое подобие масла, похожее на него по вкусу и физическим свойствам, но гораздо более дешевое, которым можно было бы снабжать армию и которое могли бы покупать бедные слои населения. Новый продукт получил свое название от греческого “маргарос” – перламутр. Маргарин быстро завоевал популярность, но только не среди евреев: ведь он содержал животные жиры – да еще неизвестно, каких животных, а если свиней?! И поэтому на роль “немолочного масла” не годился – пока хитроумный масляный фабрикант Симон ван ден Берг из маленького германского города Клеве возле голландской границы не додумался заменить животный жир пальмовым маслом. Это сегодня многие воротят нос от этого растительного масла, а тогда никто и не подозревал о его (якобы) вредных свойствах. Наоборот, пальмы вызывали у людей только приятные ассоциации, а евреям они еще напоминали о заветной Земле Израиля. Поэтому свой первый в мире кошерный маргарин “парве” (т.е. ни мясной, ни молочный) Симон ван ден Берг так и назвал: “Томор”, что на иврите в его ашкеназском произношении означает “Пальма”. Продукт после должного исследования был одобрен учеными раввинами и мгновенно завоевал популярность еврейского населения по всей Европе и даже в США: вкусно, кошерно и недорого. Между прочим, “Томор” и сегодня можно встретить на прилавках среди товаров для “веганов”. А семейная фирма ван ден Бергов после многих слияний, поглощений и преобразований стала глобальной корпорацией “Юнилевер”.
Маргариновый бизнес тем временем быстро разрастался, и в 1870-х годах Симон отправил двоих из своих семерых сыновей в Англию, чтобы те открыли отделение фирмы в Лондоне. Там дело пошло настолько успешно, что в 1887 г. один из сыновей, Генри, женившись на 19-летней красавице Генриэтте Спанияард (фамилия явно указывает на далекие испанские корни сефардских евреев), приобрел семейное гнездышко прямо напротив Кенсингтонского дворца (сегодня на этом месте находится израильское посольство). Адрес неплохой, но все же это центр огромного города, а детям требуются воздух и простор. Поэтому семья вдобавок к городской приобрела загородную резиденцию Броудуотер-Корт в фешенебельном курортном городке Роял Танбридж-Уэллс в 50 километрах от столицы. Именно там и выросли будущий гусар Сеймур и его братья Дональд и Джеймс. Спортивные игры с раннего возраста, верховые прогулки по живописным окрестностям, пикники на лоне природы, общение со сверстниками из состоятельных семейств, обязательное посещение благотворительных мероприятий, не слишком обременительные занятия с частными учителями и специально приезжавшим из Лондона раввином – и никаких бутербродов с маргарином, обычного перекуса английских школьников из небогатых семей того времени.
Родившегося в 1890 г. Сеймура в десятилетнем возрасте отвозят в Бристоль и определяют в передовую по тем временам частную школу – Клифтон-колледж, где имелся отдельный интернат для еврейских мальчиков. Получив там прекрасное среднее образование, юноша перебирается в Оксфорд, в один из старейших и престижнейших из его многочисленных колледжей, Баллиол, где проходит курс наук, необходимых для подготовки к юридической карьере. Впрочем, не меньше времени, чем римскому праву, Сеймур уделяет своему любимому спорту – регби. И делает в нем такие успехи, что его дважды – в 1912 и в 1913 – избирают капитаном Rugby XV – главной оксфордской команды. Чтобы заслужить такую честь в атлетическом и бойцовом командном спорте, нужно было проявить себя не только крепким и быстрым парнем, но и надежным товарищем. Именно таким вспоминали впоследствии Сеймура ван ден Берга его соученики по университету.
Во время учебы студенты проходили подготовку в качестве офицеров запаса и по ее окончании приписывались к какой-либо воинской части, причем для этого требовалось согласие не только ее командира, но и всех офицеров действительной службы. Сеймур, который и в Оксфорде не прерывал занятия верховой ездой, выбрал Собственный гусарский полк герцога Кембриджского (“Миддлсекские йомены”). Это была заслуженная кавалерийская часть, созданная еще в 1797 г. для войны с республиканской Францией. Первоначально офицерами в ней служили провинциальные землевладельцы-дворяне, а солдатами – их арендаторы-крестьяне (“йомены”). К двадцатому веку эти сословные различия во многом стерлись, но все же для принятия в ряды офицеров требовалось быть “джентльменом”, причем небедным: обмундирование стоило дорого, и для поддержания своего офицерского достоинства требовались немалые деньги. Штаб-квартира полка находилась в Челси, аристократическом районе Лондона, что также привлекало в него молодых людей из “высшего общества”. За годы, проведенные в Танбридж-Уэллсе и в Оксфорде, Сеймур стал своим в этих кругах и безо всяких проблем был принят в полк. Как и другие офицеры запаса, он время от времени появлялся в полку – в основном, чтобы пропустить с друзьями по стаканчику хереса и обсудить последние результаты великосветских скачек в Аскоте и Эпсоме. Ну, и чтобы его полковая лошадь не слишком отвыкла от седока. Остальное же время было посвящено неторопливой подготовке к экзамену на адвокатское звание. Вряд ли Сеймур собирался становиться профессиональным “барристером” или “солиситором”, но в британском обществе юридическая квалификация считалась престижной, и наверняка оказалось бы полезной для семейного бизнеса.
В общем, жизнь складывалась прекрасно у молодого наследника маргариновой империи – до 4 августа 1914 г., когда Великобритания вступила в Первую мировую войну, и улицы Лондона разукрасились плакатами, с которых указующий перст фельдмаршала лорда Китченера взывал к каждому настоящему мужчине: «Твоя страна нуждается в тебе!». И Сеймура ван ден Берга не пришлось упрашивать дважды: в тот же день он явился в полк, сменив элегантный штатский костюм на полевую форму цвета хаки. А расшитый золотыми шнурами гусарский мундир отправился в походный чемодан в ожидании победоносного окончания сражений с тевтонскими варварами и их австро-венгерскими и турецкими прихвостнями.
В том же августе 1914-го ушел на войну младший брат Сеймура, Джеймс, лейтенант 6-й Лондонской артиллерийской бригады. А в мае 1916-го семья – к тому времени у него уже были жена и ребенок – с ужасом узнала о гибели Джеймса под городом Аррас во Франции…
Через Салоники – на освобождение Эрец Исраэль
Вопреки ожиданиям миддлсекских йоменов, их не отправили на континент сражаться за свободу оккупированной немцами Бельгии, а оставили защищать побережье графства Норфолк от возможного германского вторжения. Но долго переживать по этому поводу Сеймуру не пришлось: вместе с множеством однополчан его свалил брюшной тиф. Болезнь оказалась не только совсем не романтичной, но и весьма длительной. Только к осени 1915г. молодой здоровяк сумел полностью от нее оправиться и был признан годным к дальнейшей службе. К этому времени его полк успел принять участие в неудачной для англичан и французов галлиполийской операции с целью захвата Константинополя и, понеся большие потери, был кораблями эвакуирован в Египет. Там к нему и присоединился лейтенант ван ден Берг – как раз вовремя, чтобы снова погрузиться на корабль и вместе со всей 8-й кавалерийской бригадой пересечь Средиземное море в обратном направлении, на этот раз в греческий порт Салоники.
Там разворачивалась Македонская операция (в русской литературе именуемая Салоникской), направленная на спасение остатков сербской армии от полного ее разгрома соединенными силами австро-венгров, болгар, турок и германцев. Этим коалиционным войскам противостоял еще более разношерстный “интернационал” войск Антанты: британцы, австралийцы, новозеландцы, индийцы, французы (в том числе их колониальные части из Сенегала и Вьетнама), сербы и итальянцы. Чуть позже к ним присоединились и русские – 2-я и 4-я Особые пехотные бригады, насчитывавшие 18 тысяч тщательно отобранных и обученных солдат. Им еще в московских Хамовнических казармах внушалась необходимость первым делом выручить доблестных сербских “братушек-славян”, а там, глядишь, и пройти парадным строем по улицам древнего Царьграда и снова водрузить православный крест над Святой Софией. О том, что братушек-сербов гнали аж до греческого побережья нисколько не менее славянские братушки-болгары, предпочитали помалкивать. Так что многие русские солдаты оказались сильно озадачены, столкнувшись в бою с болгарами, которые – особенно обучавшиеся в русских военных училищах болгарские офицеры – осыпали их не только пулями и гранатами, но и не требующими перевода родными матюками.
На Салоникском фронте гусарский полк миддлсекских йоменов состоял при главном штабе союзных войск в качестве резерва для особых операций. В отличие от многих спешенных кавалерийских частей, ведших окопную войну, Сеймур и его полк сражались в конном строю. Они выполняли разведывательные задания в тылу противника и устраивали засады для перехвата его транспортных колонн. Часто, обернув копыта лошадей тряпками, гусары ночью выезжали на нейтральную полосу для установки проволочных заграждений.
Все же большую часть времени британские гусарские офицеры проводили не на позициях, а в городе и в его окрестностях. Салоники тех времен был во всех отношениях живописным местом. Первой мировой войне предшествовали две локальные Балканские войны, в которых за обладание этим важным морским портом боролись и греки, и турки, и болгары, и сербы. Особенно активно орудовали там подпольные группы македонских националистов, считавших Салоники частью древней – а, следовательно, и современной Македонии. При этом почти 40% городского населения составляли евреи-сефарды, державшие в своих руках всю экономику и занимавшие видное место в среде городской интеллигенции. Их разговорным языком был ладино, все они владели и ивритом, а молодое поколение свободно изъяснялось по-французски. Легко себе представить, какой эффект произвело появление в салоникском обществе появление бравого британского офицера из почтенной сефардской семьи. Ладино и иврит Сеймур с детства слышал дома и в лондонской сефардской синагоге, почетными прихожанами которой была семья ван ден Бергов, а французским он вполне овладел за годы учебы в колледже.
Кто знает, не привез бы Сеймур себе жену из числа местных сефардских красавиц, удачно сочетавших восточный колорит с еврейским воспитанием и европейской культурой, если бы в июне 1917 г. его полк не был переправлен в Египет, а оттуда в Хан-Юнис на юге полосы Газы. Там его влили во вновь сформированную Йоменскую кавалерийскую дивизию, задачей которой, как и прочих английских, австралийских, новозеландских, индийских и других войск Египетского экспедиционного корпуса являлось освобождение Палестины – в первую очередь Иерусалима – от турецких войск.
К этому времени Египетский экспедиционный корпус британских войск уже в течение длительного времени находился в бездействии на оборонительных позициях, после того как в апреле не смог преодолеть сопротивление турецких войск и вынужден был прекратить наступление на Палестину. И у турок тоже никак не получалось отбросить англичан обратно к Суэцкому каналу. Эта патовая ситуация не устраивала верховное командование ни с той, ни с другой стороны, и Лондон с Константинополем почти одновременно пошли по проверенному веками пути: сменили командующих.
Командование британскими войсками в июне 1917 принял генерал сэр Эдмунд Алленби, незадолго до того оставивший пост командующего 3-й британской армией во Франции. На его назначении настоял Ллойд-Джордж, напутствовавший генерала словами: “Сэр Эдмунд, я отправляю вас за подарком для народа Британии на Рождество. Подарите нам Иерусалим”. Премьер-министр трезво смотрел на вещи, отводя Алленби целые полгода на овладение “подарком”. И он оказался прав: старый кавалерист сэр Эдмунд, спешившись в знак уважения к историческим святыням, вошел во главе своих войск в Старый город Иерусалима 11 декабря 1917 г.
Алленби был решительным военачальником, требовавшим безусловного подчинения своим приказам. После одного из тяжелых боев во Франции он проезжал со своим штабом поле, усеянное телами убитых британских солдат. Лицо генерала сохраняло невозмутимое выражение, когда он приказал адъютанту: “Вечером напомните мне объявить выговор командиру этого полка. Я насчитал троих убитых, у которых – вопреки моему приказу – не было стальных касок”. Никто из подчиненных не был свидетелем каких-либо его эмоций, кроме единственного случая: в июле 1917-го, уже на Палестинском фронте, ему прямо во время смотра войск вручили телеграмму от жены, извещавшую о гибели во Франции их единственного сына. Из глаз генерала хлынули слезы, но он тут же взял себя в руки и прочел окружившим его офицерам стихотворение английского поэта Руперта Брука “Солдат”:
Коль я умру, знай вот что обо мне:
Есть тихий уголок в чужой земле,
Который будет Англией всегда…
В земле богатой – побогаче прах,
Частица Англии, воспитанная ею,
В ее цветах любви, в ее аллеях…
Частица Англии из воздуха и света
Омыта реками и звездами согрета.
(Перевод А. Рытова)
В июне 1917 г. появился новый командующий и у турок: им стал немецкий генерал Эрих фон Фалькенхайн, бывший начальник германского генерального штаба, лишившийся должности из-за “Брусиловского прорыва” на Восточном фронте. Чтобы подчеркнуть свое доверие к Фалькенхайну, султан тут же произвел его в турецкие фельдмаршалы. В итоге Фалькенхайну не удалось удержать Палестину в руках Оттоманской империи, а среди ее еврейского населения он оставил по себе добрую память – предотвратил задуманную турками депортацию евреев в азиатскую Турцию, при которой значительная часть из них неминуемо бы погибла. Стоит еще упомянуть, что зять Фалькенхайна, генерал-майор Хеннинг фон Тресков, стал в 1944 г. активным участником заговора против Гитлера.
Сеймур ван ден Берг был воодушевлен прибытием на Землю Израиля и предстоящим своим участием в ее освобождении от турецкого владычества. Однако мало кто из однополчан разделял его энтузиазм – уж очень негостеприимными представились им окрестности Газы и пустыня Негев. Испепеляющий летний зной, море проникающего в любую щель мелкого песка, дующий из глубины пустыни сухой горячий ветер “хамсин”, масса ползающих и летающих насекомых, постоянная нехватка воды, и вдобавок главный и неистребимый враг солдат всех армий той поры – вши. Один из офицеров Йоменской дивизии писал домой в Англию: «Находясь в окрестностях Салоник, мы говорили друг другу: противней этой жаркой каменистой дыры ничего быть не может. Куда теперь ни пошлют – хуже уже не будет. И только здесь, на юге этой вашей так называемой Святой Земли, мы поняли, как мы ошибались!»
Вдобавок ко всем этим неприятностям, приходилось ведь еще понемногу и воевать… Кавалеристов периодически посылали в рейды для разведки турецких позиций и нарушения их коммуникаций, особенно построенной ими с помощью немецких инженеров железной дороги. Турки тоже не сидели сложа руки и старались подтянуть свою весьма боеспособную артиллерию поближе к британским позициям, дабы чаще беспокоить неверных в их траншеях. Германские союзники прислали туркам в Палестину не только своего фельдмаршала, а еще и отряд летчиков, получивших боевой опыт на европейском театре военных действий. Их самолеты – “Альбатрос”, “Таубе” и “Авиатик” – и по количеству, и по летным качествам превосходили немногочисленные британские и австралийские аэропланы. Безоблачная погода и плоский ландшафт позволяли немецким пилотам часто бомбить и обстреливать пехотные позиции и кавалерийские отряды англичан.
Генерал Алленби сразу по прибытии в Палестину начал готовить свои войска к наступлению. Позиционная траншейная война была совсем не в его кавалерийском характере, да и обещание, данное Ллойд-Джорджу, нужно было выполнять. Началась перегруппировка войсковых частей, накопление поступающих через Египет вооружений и боеприпасов, обучение войск – в первую очередь кавалерии – маневренным действиям. Особое внимание было уделено сооружению передовых форпостов в предполагаемом направлении главного удара – на Беэр-Шеву. Это небольшое бедуинское поселение в центре пустыни Негев турки и их германские союзники выбрали в качестве главной базы своих войск, преграждающей противнику путь на Иерусалим. Там были построены казармы и склады, сооружены аэродром и железнодорожная станция.
Путь наступления от Газы на Беэр-Шеву преграждал невысокий горный хребет Эль-Буккар, неподалеку от сегодняшнего местоположения военного полигона Цеэлим. Эта цепочка холмов важна была еще и тем, что позади нее британские войска сооружали полевую железную дорогу, которая должна была помочь готовившемуся наступлению. Время от времени появлявшиеся на холмах турецкие кавалеристы обстреливали строящуюся дорогу, и существовала угроза размещения там турецкой артиллерии. Поэтому Алленби разместил на холмах опорные пункты, гарнизоны которых составляли спешенные английские и австралийские кавалеристы. В одном из таких пунктов на т.н. высоте 720 засело подразделение миддлсекских йоменов под командой майора Александра Лафона и его друга и заместителя капитана Сеймура ван ден Берга.
Реакция турок – а вернее, генерала Фалькенхайна – не заставила себя ждать. Шесть пехотных батальонов и два эскадрона кавалерии при поддержке двенадцати орудий под командой бригадира Исмета Инёню (кстати, будущего президента Турции) на рассвете 27 октября 1917 г. обрушились на британские опорные пункты. Силы были слишком неравны, и после упорного шестичасового боя и двух безуспешных штурмов турки овладели высотой 720. Большая часть ее защитников сумела по приказу майора Лафона отступить перед последней атакой, а сам он вместе с ван ден Бергом и двумя десятками солдат остались прикрывать их отход. Никто из них не выжил, кроме трех раненых рядовых.
Лафона турки с воинскими почестями похоронили неподалеку, рядом с его солдатами. Тело же Сеймура, обнаружив, что он еврей, решили предать земле в Беэр-Шеве – ошибочно предположив, что там имеется еврейское кладбище. Для перевозки были отряжены со своей лошаденкой трое мобилизованных турками еврейских возчиков из Реховота – Даниэли, Айзенберг и Гирш. Привезли они его в Беэр-Шеву – а кладбища-то и нет… Не жили тогда в Беэр-Шеве евреи, а следовательно – и не умирали. Британский гусар оказался первым. С трудом отыскали реховотские возницы нескольких служивших у турок евреев (в том числе, по слухам, одного германского офицера-железнодорожника), собрали миньян и похоронили Сеймура ван ден Берга в земле его предков.
Высота 720 и весь хребет Эль-Буккар недолго оставались в турецких руках. И недели не прошло, как войска генерала Алленби сбросили оттуда турок и штурмом овладели Беэр-Шевой. И в тот же день правительство Великобритании опубликовало Декларацию Бальфура, признав тем самым право еврейского народа на свою историческую родину.
В 1921–1922 годах британская армия основала в Беэр-Шеве военное кладбище, существующее и поныне в окружении жилых новостроек. Строгими рядами выстроились на нем 1239 могильных камней британских и австралийских солдат, павших более ста лет назад в боях за освобождение Эрец Исраэль от турецкого владычества. На 1238-ми из них высечены кресты, а на одном, в первом ряду – шестиконечная Звезда Давида. Под ней английская надпись: So far from home yet so near to those who love him – Так далеко от дома, но так близко к любящим его. Это о нас с вами, израильтянах, за чье право жить на своей земле когда-то отдал свою жизнь лондонский плейбой, оксфордский регбист и миддлсекский гусар Сеймур ван ден Берг.