49(17) Стихотворения победителей

 

Стихотворения победителей

Международного конкурса поэзии

“Любви все возрасты покорны”

 

Жюри конкурса:

Бахыт Кенжеев (Нью-Йорк, США)

Андрей Грицман (Нью-Йорк, США)

Алёна Жукова (Торонто, Канада)

Ирина Маулер (Ришон ле-Цион, Израиль)

Татьяна Вольтская (Санкт-Петербург)

                 1 место

 

                      ***

Из трав, от ветра пошедших в пляс,

Из лужи, из глины сырой

Господь слепил тебя в первый раз,

А я леплю во второй.

Из мрака, из талого снега, слёз –

Ловя губами, леплю:

Плечо проступает, щека и нос,

И губы, то бишь, люблю.

Из мха, где комар заложил вираж,

Где прель под еловой корой,

Господь слепил меня в первый раз,

А ты слепил во второй.

Уже проступил под твоей рукой

Затылок, висок, плечо:

Я не видала себя такой

Ни разу. Ещё, ещё!

                 ***

Всё кажется, жив, а не умер,

Всё кажется, ходишь, не спишь –

То буквы читаешь на ГУМе,

То слушаешь под полом мышь.

И сколько же дел неотвязных

Тебя осаждает с утра

И писем – из Праги, из Вязьмы,

Из града святого Петра –

Как будто невидимый кратер

Гудит – дорожает бензин,

Из гроба встает император,

Соседка бежит в магазин,

И сам с непонятною ношей

Несешься вдоль елок и шпал.

А влюбишься – сразу проснешься

И вскрикнешь: «Как долго я спал!»

                      ***

На поднос, не жостовский, голубой –

Желтый лист березовый, грошик медный:

Осень разгорается, как любовь,

Поначалу кажется незаметной.

Поначалу что там – банальный флирт,

Поблестит чуток и сыграет в ящик.

Красной краски тюбик да желтой – литр,

И огонь какой-то не настоящий.

Но пока ты мудрствовал и решал,
Что же это – Гжель, Хохлома ли, Палех,

Точно печь открыли – пожар, пожар,

Дураку понятно, что мы попали,

Что уже охвачены все дворы,

Все леса полны золотым безумьем,

Что спасаться поздно, лишь до поры

Повисает в небе гусиный зуммер.

Золотым и красным горят тела,

А плечо заденешь – и сразу искры,

И еще не скоро – зола, зола,

Утро, иней, яблоки в синей миске.

  

 

Сергей Плышевский (Оттава, Канада) 

2 место

 

                              ***

Первая женщина – крупные зубы,

Смех громогласный, вдоволь еды,

Полки престижной хрустальной посуды,

Блат в поликлинике, дачи, сады,

Рюшечки, бантики, лямочки, ленты,

Страх от последней страницы – кроссворд!

Все пересказы газетных нелепиц.

Сто запятых на две фразы – развод.

Женщина – два: утончённые вкусы.

Небо, рассвет, биография птиц.

Смесь: макраме и шофёрские курсы,

Ревность вне поводов, сцен и границ.

Буря в мешке. Детонация крика.

Гаммы истерик; рыдать и реветь.

Планов и чаяний неразбериха.

Рак. Метастазы. Трагедия. Смерть.

Третья судьба – амплитуда гармоний.

Поступь богини и голос небес.

Крылья и когти, летящие кони,

Знание правды и силы в себе.

Точный фрагмент совершенства вселенной,

Дней отведённых прекрасная грусть,

Та, перед кем опущусь на колени,

И понимаю, что не дотянусь.

                      ***

Я – ветер твой. Чувствуешь – ветер.

Дурманящих ягод лоза.

Я – дикие искорки эти

в твоих сумасшедших глазах.

Я – тёмные южные ночи,

метели полярных широт,

я – эти огни вдоль обочин,

зовущие за поворот.

Я – тень твоя, призрак–хранитель,

Ах, есть ли у ангелов тень?

Я – тонкие звездные нити,

струящиеся в темноте.

Я – там, где шальные тайфуны

волочат свой шлейф болевой.

Я – шаткая палуба шхуны

и остров спасительный твой.

Я – звуки негромкие арфы,

и пальцами в струнах пою.

Я просто снежинка под шарфом,

кольнувшая нежность твою…

             ***
Я забуду тебя, забуду, –
Про себя повторяю веско,
Отпусти меня, жизнь не путай,
Тёмноглазая ирокезка.
Я не тот, я смущаю племя,
Зря помог арбалет настроить,
Отпусти меня, вышло время,
Пока нас не случилось трое…
Я опять убегу, послушай,
Мне колдун показал все знаки,
Я насыплю табак за лужей,
Чтобы след не нашли собаки,
Ты не знаешь меня, я хитрый,
Впрочем, это пойдёт во благо…
Хватит, кончим все эти игры…
Погоди, ну не надо плакать!
Успокойся! И ножик ржавый

Положи. Ну, обсудим трезво…
Ну, иди сюда, обожаю…
Колдуна прикажи зарезать…

Нелли Воронель (Торонто, Канада) 

               3 место

 

                    Канун

Я не помню числа, но знаю –

тёплый август и волны в сене,

груботканая плоть льняная,

и мурашками звезд усеян

сгусток неба в окне чердачном,

помню запахи травной смуты,

новолунья прищур кошачий,

петушиный захлёб под утро,

вздохи, шорохи, жаркий шёпот,

смех отца я забыла, впрочем,

помню, скрёбся в углу мышонок

той наполненной мною ночью.

Я не помню, но точно знаю –

тёплый август… провалы в сене.

Я заплачу впервые в мае

от вселенской тоски весенней.

                 

Параллели

«И будет он как дерево…

которое приносит плод свой во время свое…

и во всем, что он ни делает, успеет…»

Псалтирь 1:3

Помнишь, здесь мы сидели с тобой

за накрытым субботним столом,

с нами двое счастливых детей,

не рождённых уже никогда.

Таял стебель огня восковой,

и садился Давид за псалом,

вечный город незваных гостей

с целым миром играл в города.

Кипарисовый гребень холма

оттенял седину трёх морей,

в поле боли тюльпаны цвели,

море соли мерцало и жгло.

Но на сердце змеилась зима

наших будущих календарей,

отведённое время земли

шло на взлёт, и мигало табло.

Помнишь сны в параллельных мирах,

разведённые наши мосты,

затонувших огней неуют,

штиль, песчаные бури на дне,

горькой смоквы развеянный прах,

ровный пульс в колесе суеты

и нужды убедительный кнут,

отбивающий мысль о цене.

Я не помню, и ты забывай,

почему всё сложилось не так,

почему наши дети на нас

не похожи, и мы здесь одни.

Нашей юности тряский трамвай,

правоты неразменный пятак

и само построение фраз –

антикварному хламу сродни.

Снег зашторил окна окоём,

елей сумрачные терема.

В доме – запах лекарств и борща,

память правду стирает со лба.

Наше позднее счастье вдвоём –

немощь, выжившую из ума,

постигать и любить, не ропща

на того, кто решил – «не судьба».

              Молитва о нелюбимом

 

Госпоже и Мати Света, внемли просьбе до конца,

не остави без ответа тварь Предвечного Творца.

Извелась я – не смириться, не испить чужую жизнь,

отжени меня, Царице, и от жертвы откажись!

Без меня ему же лучше, в нелюбви отрады нет.

О, Споручнице заблудших, Непорочной Правды Цвет,

отпусти его на волю из удушья наших стен,

ясным утром в чистом поле постели ему постель.

Неподъёмные скрижали жгут нещаднее огня.

Утоли его печали в этой жизни за меня,

просвети скорбящий разум в нём, Пречистая Слеза,

дай Нечаянную Радость – Небо в любящих глазах,

положи ему на плечи руки женщины земной,

помоги ему навечно исцелиться от смурной

бесприютной тени в доме и от пагубы вина.

Сколько жён живет и стонет в одиноких полуснах!

Умягчи незлое сердце, пусть забудет, не узнав –

Кто я? Грешница до смерти, ветру верная жена…

 

 

Владимир Узланер

(Саттон Вест, Канада)  

3 место

 

                   Дворик в Сан-Марчеллино

Помнишь маленький дворик на Сан-Марчеллино?

Тишину разбавляет лишь росчерк пчелиный.

Белый каменный лев, охраняющий храбро

И цветы, и игрушечные баобабы.

Я тебя вспоминаю на Сан-Марчеллино –

Как ты мне приносила в постель капучино.

Поцелуи твои с тонким привкусом кьянти,

Старый каподимонте[1] на ветхом серванте.

Городишко в Италии, область Кампанья,

Растворяет мои и твои очертанья.

Дворик выцвел на солнце… Иль в памяти это

Растеряли мы краски, как дни и предметы?

                Города-дожди

Мне во снах мерещатся города-дожди,

Серебристо-капельные – призраки, почти.

Там в одном из двориков, ключиком звеня,

Ожидает женщина юношу-меня.

Не уйти за ливнями в мокрый горизонт,

Чтобы к ней пристроиться под промокший зонт.

Льёт по водосточинам с акварельных крыш.

Дверь в судьбу иную мне больше не открыть.

Ну, а, может, города больше просто нет?

Ни в какой галактике, ни в какой стране,

Где, в других реалиях, прямо под дождём,

Знаю – эта женщина полстолетья ждёт.

Всё бледнее контуры, не видать уже

За холстом расплывшимся брошенный сюжет.

Захлебнулись улицы и плывут вдали

Кем-то позабытые города-дожди.

                             Золушка

Звучат проклятья и валится всё из рук,

Из глаз не вытравить въевшийся давний испуг.

Отец помер, видать, наломал дров…

И вот остывает, как убывает, тёплый некогда кров.

На огороде – лишь тыквы нетронутые гниют,

Ожидание чуда, отсчёт полуночных минут…

Глядишь в бесцветный, промокший от дождей потолок,

Да в пустынность ведущих к дому раскисших дорог…

Белые крысы в клетках – а толку-то что?

Каретную тыкву съели, счастье ушло.

Не вернулся принц из дальних походов и вот – одна.

Ожидание, как одиночество, не имеет дна.

Хозяйка устала работать. Оцепенение? Грусть?

Как расправишь спину – по старым косточкам хруст.

О, маленькая Синдерелла, задумалась ты о чём?!

Хрустальный истерзанный позвякивает башмачок,

Уложенный медальоном, замызганный бульоном,

Поцелованный в миллионный  раз – на необъятной груди.

           

               

  

               Маргарита Сливняк (Торонто)

Специальный диплом

“За индивидуальный поэтический почерк”

 

                      ***

Мы целовались? Ах, я забыла!

И даже сердце почти не ныло,

Когда на танец третьего дня

Ты пригласил её, не меня!

Мы целовались, да я забыла…

Ах, в этом слове такая сила!

И я танцую, и зал весь мой,

И я танцую, но не с тобой!

                    Ретро

 Я дама перронно-вокзальная,

Стою на перроне пустом,

Улыбка смущенно-нахальная

И шляпка с павлиньим пером.

Какая банальная story,

Стоять на перроне пустом!

Но, может, примчится твой скорый,

Улыбка мелькнет за окном…

               Три туфельки

Принцесса потеряла три туфельки,

Потому что у нее были три ножки.

Их подобрали три принца, и каждый был очень хорош.

— Что же ты плачешь, старуха, одна в сторожке

И пьешь чай с песком из трех старых галош?

— А мне нужен был чёртик! И чтоб непременно рожки!

[1] КаподимОнте – марка итальянского фарфора.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *