Публикации Архива русско-израильской литературы Бар-Иланского университета
«Остатки»
Составление и примечания Романа Кацмана
Мы продолжаем публикацию фрагментов, сохранившихся в архиве Михаила Исааковича Юдсона (1956-2019) в конверте под названием «Остатки». Предыдущие публикации см. в №№ 14-15.
*
И медленно, но неуклонно ночное становилось сонным — дождями звезд размыто полотно… Ну вот — зевота одолела…
—
«Опухоли словаря и вывихи синтаксиса» (Чуковский — с восхищением — о Зощенко). «Свифт, которого приняли за Аверченко».
—
Весь Александр Грин написан гимназистом Чечевицыным из чеховских «Мальчиков».
*
Ах, Русь, емелящее пугалко, разиня-степь!
—
И Берберова курсивила Шатобрианом: «Перемены в литературе, которыми хвастает девятнадцатый век, пришли к нему от эмиграции и изгнания». Двигайтесь больше, братцы!
—
«Сверкали огни вин», как писал А. Грин.
—
Тут позвольте крикнуть караул, как писал Чехов, анализируя женскую какую-то прозу.
—
Вопрос: Кстати, как вам «Улисс» или «Ада» на русском? С. С. Хоружий в интервью мне пошутил, что там не меньше его самого, чем Джойса. А С. Ильин посвятил перевод набоковского шедевра своей (!) жене!
—
Глобальное еврейское местечко! Широк шинок при всякой погоде — вольно и плавно несет в свои плавни и заводи… И не бей плавниками, сынок — косым и счастливым вынесет тебя на крыльцо, пыхнешь ты люлькой, качнешь оселедцем, дыхнешь селедкой, вздохнешь итогово: «Достаточное количество!..».
*
Я речив, вечеря удалась — загребут в кутузку на закланье и распнут, раз плюнуть, близя связь (в локоть путь — куснуть, испить, свершилось, и уснуть), снуя по-черепашьи, растекусь благостью по древу, вестию из грязи грёз, хлипкою дощечкой через лужи, лестницей иаковною в небо, вертикальный мост меж мечтой и исполнением желанья…
—
Покой нам, Толька, снится! (Добровичу, что ли…)[1]
*
Гоголь о критиках: «Толкуют о гостиных, а допускаются в передние».[2]
—
Бабочки летали — «гусеницы ангелов», как называл их Набоков.
—
Вещать пастве пасту на уши… Ватикин![3] Папизм! Бравурные речи раввинов!
—
Серфинг эмиграции. Валы. Нумерованные волны.
*
Текст, изрытый оспинами злобы.
—
Кошер, кореш!
—
Вскачи и скачи — вкривь и вкось!
—
Кто — Ситников, Зверев (по Гробману)[4] — Моцарт соц-арта? Кто главней, одарённей? Кто кого сборет?
*
Ван-Гог, человек-подсолнух, а после плюща сравнивал кипарисы с египетскими пирамидами.
—
Засмеялся по-детски, открыв сахарные кариесные зубы…
—
Набоковский безобидный повелитель мух (сами дохнут, как тени) — Цинциннат Ц. (це-це).[5]
*
У Стругацких в их ранних романах знаменитый звездолет назывался «Хиус» (сибирский ветер). А потом многих и многих унес ХИАС[6] — и тут братья угадали!
*
Флобер сравнивал книги с пирамидами в пустыне — внизу шакалы, а кто взбирается на вершины? Буржуины?[7]
—
Моя «Лестница»[8] — это семейная кухонная ссорка. Ашер Гинцберг (он же Ахад ха-Ам), идеолог сионизма в России (в Одессе), называл подобные тексты «ранами от любящей руки». Да, сарказм, да, сатира, но и неотъемлемая общность с общиной.
—
С. Лем в «Философии случая» сравнивает текст с коробкой с цветными кубиками. Иногда из фрагментов возникает картинка, а иногда нечто хаотичное. Так стоит ли вообще складывать, заниматься утомительным декорированием?..
—
Все уехали! Когда в Орду пригоняли новых невольников-славян, то старожилы невольники их спрашивали: «Ну что, на Руси еще кто остался ай нет?»
*
Вперед, двуногое без перьев, поёт нам ангел на мосту — там, за рекой, в тени деревьев, под сенью девушек в цвету…
*
«Гусев вынул из мешка полбутылки спирта, захваченной с Земли. Марсиане выпили и залопотали» (А. Толстой, «Аэлита»).
—
Мой друг профессор Миша Сидоров (а он родом из Барнаула) рассказывал мне, что на гору Белуха, самую высокую точку Сибири, горноалтайцам не то что совершать восхождения, а и смотреть нельзя! Табу!
*
О, школьные коды. Сочинюхи-вопросня — «как я провел лето в гетто», да «о, Хау, а Юде»… Прыщавый очкастый отрок в майке с серпом и молотом и призывной надписью славянской вязью: «Коси и забивай!»
*
У Ремизова («Крестовые сестры»): «выругался с таким исто-русским коленцем, такие чертежи пустил, что уж от звучности и крепости родной речи у самого глаза на лоб полезли».
—
МКАД — Московская Кольцевая Аппиева Дорога.
—
Сибирь постепенно прирастает Китаем — русскоянцзычное пространство…
—
Жиды — комары…
Дождь не убивает комаров (хотя средняя капля раз в сто тяжелее комара) — потому что они прилипают к капле и летят с ней, избегая удара (а у земли отлипают). Так и евреи — прилипают к другим народам.
[1]Анатолий Борисович Добрович (р. 1933) — русско-израильский писатель, поэт, психолог и автор книг по психологии.
[2] Из «Театрального разъезда» Н. В. Гоголя: «толкуют о гостиных и допускаются только в передние».
[3] В иудаизме, обозначение особенно праведных и мудрых, торопящихся исполнить заповеди, например, завершить первую молитву «Шма Исраэль» точно с первыми лучами солнца (Вавилонский Талмуд, трактат Благословения, 26:1).
[4] Художники: Василий Яковлевич Ситников (1915-1987); Анатолий Тимофеевич Зверев (1931-1986); Михаил Яковлевич Гробман (р. 1939).
[5]Цинциннат Ц. — герой романа В. Набокова «Приглашение на казнь».
[6]ХИАС (HIAS) — Общество помощи еврейским иммигрантам (Hebrew Immigrant Aid Society).
[7]«Книги не рождаются, как дети, их строят, как пирамиды, по заранее обдуманному чертежу и таская на собственном хребте громадные глыбы, громоздят их одну на другую, не жалея ни времени, ни труда, а ведь это сооружение бесполезно! Все это останется стоять в пустыне! Но будет величественно господствовать над ней. Шакалы испражняются у ее подножия, а буржуа взбираются на ее вершину». (Г. Флобер. Письмо Эрнесту Фейдо, Круассе, конец ноября – начало декабря 1857 // Собрание сочинений в 10 томах. Том 8: Письма 1855-1880. М.: Художественная литература, 1937).
[8]Роман М. Юдсона «Лестница на шкаф». СПб.: Геликон Плюс, 2003 (части 1-2), М.: Зебра Е, 2013 (части 1-3).
Он же помер уже, Юдсон этот. Зачем публиковать в «Артикеле» эту галиматься бессвязную?