ОКРЕСТ РОССИЯ ЛУБЯНАЯ
Янушу Корчаку
И опять по новой. Золотые фески.
Па’нове пано’ве, ты ли иудейский?
Им не будет места. Списаны, гонимы.
Ты ли иудейский?
не ходи за ними.
Хочешь передать им крошечку покоя?
Тёплыми руками обхватить живое?
Полегчают волны лёгочного кашля.
Может, будет больно, но почти не страшно…..
А вокруг природа!
Ты не понимаешь.
Память не колода, память уломаешь.
Будет и дыхание, и пищеварение,
Будет Матке Боске душеотмоление.
Фетровая шляпа.
Фетровая совесть.
И пальто из драпа, и потомкам повесть.
Мемуары даже про любовь и милость.
И никто не скажет!
Что? Договорились?
Так какого чёрта! Bardzo źle nagroda![1]
Почему аорта просит кислорода!
Почему лишь ветер чёрная короста ……….
Потому
Что
Пепел
Тяжелей
Чем
Воздух….
МАЛЫМ СИМ
как дела сегодня у Бога
а у Бога и смерти нет
и до тёсанного порога
мне орешник несёт привет
а дитя воды водомерка —
это тоже его дела —
иноверка и баядерка
заболела и умерла
и на очень большой планете
оказалось что никого
никого кто хотя б приметил
баловство её озорство
и теперь останется ль пусто
водомеркино то жильё
не об этом танцует грустно
водомер
про своё
своё
***
Сколько басен о радостях мира,
Сколько правды о дальних мирах,
И всё кажется, терция лиры
Прозвучала не в этих краях,
А в созвучье далёкого неба
В хлорофилле зелёной звезды,
Где я в снах неприкаянных не был
И не пил изумрудной воды.
Почему же, мой свет, почему же
Тот убогий закатный погост
Оказался причастен и нужен
Больше всех молибденовых звёзд!
Видно, только придумано, будто
Где-то сеет чужой листопад,
И что лира чужого уюта
Столь же ладна на греческий лад….
***
Граф неподкупен.
Снег некрупный на львиных гривах.
Шпиль блестит.
И броненосец пятитрубный
В Кронштадтской гавани стоит.
Окрест Россия лубяная,
Цветной, цыганский шумный стан,
Молчащая, глухонемая,
Одета в онуч и кафтан.
А в ней живут мещане рая,
В столицах, сёлах, по углам,
Волошин, Тэффи, Вересаев,
И разночинец Мандельштам.
И нет такой на свете скуки,
И неизменен ход планет.
И не падут бессильно руки.
Молчи.
Так будет тыщу лет.
***
Запах снега с уличной брусчатки
Из окошка на слепом ветру
Дополняет ауру осадка
Кофе, выпитого поутру.
Ключ в замке. Неслышно запереться,
Слушать звуки дома и покой,
И ещё неровный синус сердца
В клетке между грудью и спиной,
И баюкать тихий свет фавора,
Сущего повсюду и нигде,
Словно утонувшая Матёра
В восковой непрошенной воде.
Словно еле слышный голос песни,
Что тайком присутствует с утра.
Что смолкает.
И сейчас исчезнет
В завитках персидского ковра.
[1] Bardzo źle nagroda! — Очень плохой приз (пол.)