№45(13) Александр Климов-Южин

     Жуткой израильской стужей

 

Жуткой израильской стужей –

Плюс двадцать два,

Выйду, рассветом разбужен:

Скверик, трава.

 

Тень вырастающей ветки,

Блеск от перил,

В спину мне с лестничной клетки –

Шубу забыл.

 

Радужный цвет бугенвиллий,

Клумба из роз,

это, они пошутили

Или всерьёз?

 

Шаркают тапочки-шкеры,

Стол, преферанс,

Шахматы, пенсионеры,

Но не у нас.

 

Плавится в теле истома,

День декабря.

Господи, как же знакома

Эта Земля.

 

Здесь на вопрос Московита –

Как или где? –

Враз переходят с иврита

На фрикативное «Г».

Тут г-образны куртины,

Дома дома.

В кронах торчат мандарины,

Значит – зима.

 

До Рождества – две недели,

Солнышко, – чиз.

Вместо заснеженной ели

Здесь кипарис.

 

Вот он, вполне рукотворный

Рай на земле!

Кадр прокрутился повторный –

Ёлка в Кремле:

 

Край трудового упадка,

Доллар прогноз,

Где расцветает в лопатках

Стылых хондроз.

 

 

        Гроб Господень

 

За тысячелетия сколько страстей

И страждущих видела эта дорога,

Паломников Истрии и Пиреней;

Из Пскова, Бердичева, из Таганрога.

 

Затылок в затылок, сменяется род,

Живём во грехе и проходим почия,

Но длится у гроба всю ночь литургия,

А днём, как песок, нескончаем народ.

 

О, сколько ступало здесь скорбных сусал:

Сюда приходили великие тени –

Здесь Гоголь беззвучно молитву шептал,

Тут Готфрид Бульонский вставал на колени.

 

И здесь я взгрустнул перед гробом святым,

О ближних – далёких поплакал немного,

Что жизнь скоротечна, что вот невредим

Средь смертных, и нет пред собой мне итога.

 

Но что-то в моей завершилось судьбе,

Но пятясь спиною, застыл у порога:

В кувуклии видя отсутствие Бога,

Его обретая невольно в себе.

 

 Ливень над Тель-Авивом

 

                 1

 

Гром раскатился лаем,

С Яфы дыхнуло йодом.

Я понимаю – в мае,

Но перед Новым годом?

С красной строки секущий

Вдруг зарядил курсивом,

Неистребимый, сущий

Ливень над Тель-Авивом.

Двинуло, оглушило:

Вот она катастрофа,

И показалось, смыло

Улицу Дизенгофа.

Так, словно в минном поле,

Через потоки-реки,

Люди в воде по голень

Прыгали, как калеки.

Ливень над Тель-Авивом,

Ливень над Тель-Авивом…

Будь под зонтом раввином

Или всесильным джином,–

Всё до костей едино.

 

                   2

 

Грелись аперитивом,

Виктора ждали, Галю.

Ливень над Тель-Авивом,

Сети раскинул далью.

Ну, наконец-то – Дима,

С чем-то – Сусанна, Феликс.

Время необратимо,

Спешно за стол расселись.

Значит, вперёд, успели –

Снег над Москвой, куранты.

Пили, читали, пели,

Прополоскали гланды.

А разошлись, не помню,

Кажется, в пять. Счастливо…

Но не иссяк и в полдень

Ливень над Тель-Авивом.

Ливень над Тель-Авивом,

Мимо – театр Габима,

Булочная, олива,

Ливня в машине мимо,

Ливня над Тель-Авивом!

Ливня над Тель-Авивом!

 

 

 

          Аквариум

 

 

                Леониду Колганову

 

Значит, точно зима – закрываются трисы.

Словно маркет, аквариум манит подсветкой.

Элодеи высокие, как кипарисы,

Помавают слегка на течении веткой.

Я на сгустки гляжу приглушённые света,

И спокойное сердце ритмично, как мантры.

Удлинённым хвостом полоснула комета,

И гурамижемчужны бока из Суматры.

Пучеглазые монстры свои телескопы

Навели на меня, в довершенье картины:

Гладиатор петух, всех загнавший за стропы,

В жёлто-рыжем-тигровом своём шубункины.

Из подводной среды шепчут мягкие губы –

Красных шапочек стайку относит струёю –

Там, на вашей земле, нравы жёстки и грубы,

То ли дело у нас, под водою, водою.

Как вы там без воды? Под водой, под водою

Воздух гонит компрессор, стекло между нами.

Наплывают они с золотой чешуёю,

Словно дауны с робкими солнцеглазами.

Засыпая в предчувствие Нового года,

Улыбаюсь во сне их беззубой улыбке,

Задыхаясь …дыхаяся от кислорода,

Золотые мои дефективные рыбки.

 

 

 

 

                   Иерусалим

 

Древней, чем обнищавший Рим,

В подходах торных

Увидел я Иерусалим

С высот нагорных.

 

Как муравейники кругом,

С холмов домишки

Лепились плотно, к дому дом,

Казной в кубышке.

 

Вот так же я в лесах бродил

В безлико-сером,

Средь хвои, спичечных стропил –

Слыл Гулливером.

 

И мне не вспомнить, как вошёл

Я в старый город,

Небогомольный богомол,

Судьбой пропорот.

 

И травертин, и известняк –

Всё мне знакомо.

Я жил, своей земле земляк,

Но здесь я дома.

 

Уж с минарета муэдзин

Сзывал собратьев,

Чернея пейсами, раввин

Шёл в чёрном платье.

 

Спускалось солнце на заклон,

Там, за стеною,

Спал легионов легион,

Где под плитою

 

Средь всех покоился и я,

Обезголосев,

И был я или Илия,

Или Иосиф.

 

Ещё вы Торы не прочли

От тех дотоле,

Из золотой моей земли

Восстал, как Голем.

 

Тебя запомнил я таким,

Тут мне обрати:

Яале эт Иерушалаим

Аль рош симхати*.

 

*Подниму Ерусалим в главу радости своей.

 

 

     Средиземное море

 

                   1

В середине земли, как под купол псалмы

Во вселенском соборе,

Поднимают валы многозвучий громы

И ревут в общем хоре.

 

И бугрятся умы, словно волны-холмы,

В просолённом растворе.

В середине зимы – это мы, это мы,

Средиземное море.

 

В середине земли, в середине зимы

Средиземное море,

Где-то ропщет вдали, набегая из тьмы

Белой пеной в дозоре.

 

                  2

А в шаббат просто так

Наполняются людом бульвары,

И владельцы собак,

Словно доги, идут сухопары.

 

Нет, конечно, не так,

Как собаки,

Но всё же поджары.

Сладко пахнет табак,

Дефилируют парами пары.

 

 

Одинокий семит

Изучает под пальмами прессу,

Город к морю спешит, –

Тель-Авив так похож на Одессу.

 

Покидая этаж,

Свои доски несут сёрфингисты

На подветренный пляж –

Их волна принимает со свистом.

 

Как ужасный кистень.

Разбивают валы волнорезы,

И звучат целый день

Ре-бемоли в ушах, до-диезы.

 

И плывут посреди кутерьмы

Корабли на призоре –

В середине земли, в середине зимы

В Средиземное море.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *