ВИДЕНИЕ
По граненой пустоши Манхэттена
Брел я, безутешный и больной,
Сетуя, что смята, оклеветана
Жизнь моя, и пропасть подо мной…
Вдруг над Риверсайд взметнулся Сметана,
Колыхнул магической волной!
Это было проблеском отчаянья,
Ясного как роща в сентябре:
Авель сей же миг очнулся в Каине,
Ветвь оливы треснула в костре,
На далекой йеменской окраине
Всхлипнула красавица в чадре.
Гимн «Атиква», наше дело правое,
Встраиваясь в дивный звукоряд,
Заструился непокорной Влтавою –
От Градчан и дальше, в Вышеград;
Я почуял как в созвездьях плаваю,
Вековой отверженности рад.
БАТ-ЯМ
Не трава ли забвенья шепталась у ног,
Или гений офорта ошибся?
С золотым челноком обходила станок
И ткала покрывало Калипсо.
Барабанил сосед, корнаухий Ван-Гог,
По затвору музейной винтовки,
Перелеты нектарниц с цветка на цветок
Расставляли в словах огласовки.
И с прожилками мрамора хамелеон
Ни секунды не чаявший слиться,
Подражая вражде допотопных племен,
Фарисеем шипел на провидца.
Тем не менее Бог бесконечный процесс,
Как заметил известный философ,
Мы вольны подступаться с мечтою и без
К чертежу перекатов и плесов,
Но природа с историей сходятся в том,
Что от века презренная проза
Нарекла, воскрешая заброшенный дом,
Мозаичностью биоценоза.
ЗАПОВЕДЬ ХИЛЕЛЯ
Дрожали Иродовы камни,
Когда мятущийся злодей
Вослед казненной Мариамне
Отправил собственных детей.
Театры, термы, цитадели
С тех пор занесены песком,
И лишь к учению Хилеля
Дух человечества влеком!
Любовь, границы раздвигая,
Попрала ненависти прах:
И есть ли заповедь другая,
Что нам дарована в веках?
Так прилетал священный ибис –
И, взмаху винноцветных крыл
Сей миг покорствуя и зыбясь,
Вольготно разливался Нил.