Два Самсона
Огромное солнце золотым диском висело над холмами. Самсон большим быстрым шагом шел по пыльной дороге в Тимну, которая была расположена средь горных хребтов, недалеко от Иерихона, что в Иудее. Накатанное за сотни лет неровное полотно сворачивало резко влево, прямо на пылающее между возвышенностями светило. Яркие лучи слепили идущему глаза. Да еще вспотевшие длинные волосы падали на лоб, мешая видеть дорогу.
Вдруг из-за камня, лежавшего тысячи лет сбоку от дороги, с ужасным рычанием вылетел огромный молодой лев. Он ринулся прямо на Самсона, пытаясь вцепиться ему в голову большими зубами. Великан сумел отскочить, но страшный зверь снова прыгнул на него. И дух Господний сошел на Самсона. Герой не отступил. Он просто разорвал зверя, как разрывают козленка, не имея ничего в руках. Отряхнув руки, великан пошел дальше своей дорогой.
Звали его Самсон, из колена Дана. Он был Судьей в эпоху Судей. Много воевал. И все это происходило в XI веке до нашей эры.
Большой плакат на угловой стене богатого доходного дома на Маршалковской улице в Варшаве приглашал всех желающих посетить в воскресенье, 21 сентября 1921 года, гастроли знаменитого цирка Буша и вживую увидеть, как еврейский великан Самсон, он же Зиша Бреттбарт, продемонстрирует свою силу и потянет зубами повозку с пятьюдесятью пассажирами. В зале будут тысячи зрителей.
Вот так через три тысячелетия снова в мир вернулся легендарный еврейский герой, чтобы показать всем свою невиданную силу.
Зиша Бреттбарт по прозвищу Самсон родился в 1883 году, в большой религиозной семье кузнеца, в предместье Лодзи на окраине Восточной Польши, хотя семья происходила из-под белостокских местечек.
Евреи Белостока – важная, трагическая и героическая часть истории еврейства Восточной Европы. В городе в 1897 году жили около 40 тысяч евреев – 63 процента горожан. 14 июня 1906 года в Белостоке произошел страшный погром, организованный черносотенцами при попустительстве царской полиции. Три дня убивали, грабили, жгли магазины, избивали женщин и детей. Однако еврейские отряды самообороны сражались. Это стало символом еврейского сопротивления.
Отец Бреттбарт вынужден был переехать в Лодзь, где нашлась работа кузнеца. Этот пригородный поселок был населен в основном бедными, малограмотными еврейскими семьями, которые в третьем, а то и в четвертом поколении занимались каким-то переходящим по наследству ремеслом. Ведь к земле евреев не допускали. Жили все скудно. Семьи большие, и прокормить их было непросто.
В семье кузнеца Зиша был старшим ребенком и с юных лет начал помогать отцу в кузнице. Таскал болванки, заготовки, работал молотом. И это, наверное, помогло ему стать силачом. Именно в кузнице обнаружился божественный дар, передавшийся ему через тысячелетия от легендарного Самсона. А его идентичность формировалась именно в атмосфере польско-еврейской местечковой культуры с сильным присутствием Хаскалы и традиционного иудаизма.
Молитвы утром перед едой, перед сном, чтение Торы, Шабат – все это жило в семье Бреттбарт. Мама и дочери зажигали субботние свечи, а потом вся семья собиралась за праздничным, хоть и бедноватым столом, и совершала кидуш.
В хедере, куда ходил юный Зиша, пахло мелом, чернилами и хлебом. На полках стояли книги. Как-то раввин Йосеф Ландау достал с полки одну, открыл ее и положил перед сидящим мальчиком. Потом раввин показал ему изображение на правой странице и спросил, знает ли он мужчину на фотографии. Зиша посмотрел и отрицательно покачал головой. Ландау объяснил, что это Дэвид Гартман, еврейский инженер, строящий железную дорогу в Баварии. Он молится, и он строит. Разум и вера. «Сияние Торы не меркнет от света лампы разума. Оно лишь становится яснее», – любил повторять раввин Йосеф Ландау.
Зиша молился, учился и впитывал в себя и Тору, и знания различных дисциплин, которые ему преподавали.
Шли дни, недели, годы, и люди стали рассказывать, как молодой кузнец-еврей из предместья Лодзи может остановить на бегу лошадь или голыми руками гнуть подковы, и сравнивали его с героем древней легенды Самсоном, на которого сошел дух Господень, и он победил зверя. И про Зишу стали рождаться легенды.
В 1914 году началась война. Зиша Бреттбарт жил на территории, которая находилась под властью Российской империи, а потом частично отошла к Австро-Венгрии и Германии. Многих евреев мобилизовали служить сначала в русской армии, а потом австро-венгерской, особенно это касалось тех, кто жил в приграничной зоне. В армии Зиша был носчиком, выносил на себе под огнем раненых с поля боя.
Дошел до людей один случай. Это было в Галиции, в 1915 году. Он шел согнувшись, в рваной шинели, с солдатом на плечах. У того лицо было забинтовано, но губы двигались: «Кто ты?.. Как тебя звать?..»
Зиша ответил:
– Зиселе Бреттбарт. Еврей. Силач. Но сейчас – просто человек, который не хочет бросить тебя.
Однажды он был сам ранен в плечо. На его теле остался след – символ «сломленного, но не побежденного». Это был большой шрам, будто молния ударила прямо в кость. Случилось это под Перемышлем. Зиша тащил на себе раненого еврея-медика и трех русских солдат.
Думали – он не вернется. Вернулся. Выжил. А шрам остался. Напоминание о том, что не железо делает человека сильным, а то, во имя чего он его поднимает. Фронт дал ему не славу, а боль, стойкость и понимание, что сила не только в мышцах.
Война кончилась, и Зиша вернулся домой, в кузницу. Вернулся другим, но таким же сильным. Молва о нем летела по всей Польше. Один репортер из Варшавы написал: «Еврейский силач из Лодзи Зиша Бреттбарт гнет и ломает подковы, словно пряники, и носит на груди пушки!» Газета случайно попала в руки импресарио из Гамбурга, связанного со знаменитым в те годы цирком Буша. И через пару недель Зиша получил письмо на хорошей бумаге с синей монограммой:
«Господин Бреттбарт!
Мы приглашаем вас на предварительное прослушивание и демонстрацию силы в цирк Буша, в Берлине. Оплата гарантирована, проживание предоставляется.
С уважением,
Бюро Пауля Буша».
Зиша долго держал письмо в руках. В голове звенели слова матери:
«Если Б-г дал тебе силу, он дал ее не для мести, а для миссии».
Значит, для миссии.
И он собрался и поехал. На поезде до Варшавы, а потом на другом до Берлина, и в большом столичном городе с трудом нашел цирк Буша. На площади силач увидел огромный шатер. Вокруг на стенах домов висели большие плакаты со сценами из представлений.
Цирк был основан Паулем Бушем в 1884 году и к началу ХХ века стал крупнейшим цирком Германии и одним из ведущих в Европе. Постоянная арена в Берлине вмещала более 4300 человек. Участвовали в представлениях артисты со всего мира, польские, еврейские, русские и американские силачи, клоуны, эквилибристы.
Цирк Буша в то время был не просто шатер с ареной. Это был, без преувеличения, мир мечты, где физическая мощь превращалась в чудо, а герой с еврейской фамилией мог стать кумиром и для немцев, и для поляков, и для американцев.
В цирке с Зишей поговорил управляющий, объяснил, как найти дешевую гостиницу, в которой был забронирован номер, и предложил прийти на другой день к семи утра. Когда претендент пришел, на служебной арене уже стояли три человека – сам Пауль Буш, его сын Карл и тренер по силовым номерам, огромный немец по имени Феликс.
Феликс поставил на стол чугунный лом.
– Если согнешь, то останешься. Если нет, возвращайся в Лодзь.
Зиша снял пиджак. Помолился, только шевеля губами, короткой фразой: «Шма, Исраэль…»
Взял лом и медленно, без рывка, стал сгибать его, пока не получилась буква «С».
Буш не аплодировал. Только сказал:
– Я беру его, но пусть он помнит: публика не простит падения.
Так Зиша остался в цирке. Сначала как нумерованный силач без имени, потом как «человек из железа», а вскоре – как звезда манежа. Ранней весной 1920 года, на рассвете, на задней арене цирка началась новая жизнь уже циркача. Началась не с фанфар, а с ведра ледяной воды и окрика дрессировщика: «Вставай, герой из Польши! Твои гири не согнут сами себя!»
Дрессировщик, тот самый Феликс, не любил новичков, а еврейских – тем более. Зиша помылся прямо у лошадиной поилки, потом подтянул тело, растянул мышцы, ощупывая левое плечо со старым фронтовым ранением. Подошел к комплекту подков, гвоздей и цепей. Все это нужно было согнуть, порвать и сломать. И тренер молча наблюдал, иногда приговаривая:
– Покажи, что ты не просто шум из газет!
Так с того утра началась для Зиши Бреттбарта новая, сложная, тяжелая, но замечательная и интересная жизнь.
В Берлине, в цирке Буша, на вечернем представлении арена шумела.
Оркестр… За занавесом Зиша стоял один. В руках – цепи, обмотанные вокруг запястий. Феликс что-то выкрикивал другим артистам, но до Зиши доносился только стук собственного пульса. Он прикрыл глаза. И вдруг перед глазами замелькал фронт. Запахи мокрой шерсти, гари, пороха. Затем звук открывающегося занавеса. Глаза открылись, и новый Самсон шагнул к зрителям. В цирке Буша он не был просто экзотикой, а гордым символом еврейской силы, что было особенно важно в контексте быстро растущих антисемитских настроений.
В конце каждой недели бухгалтер в круглых очках выдавал конверт с марками. Он брал деньги, что-то покупал, еще брал свечи для субботы и потом садился в своей комнате читать на иврите книгу Рамбама, с клеймом бывшей пражской синагоги.
Неприкрытость еврейской идентичности и зависть не давали жить спокойно в цирковом мире. Однажды внезапно в открытую дверь гримерки влетел гигантский гвоздь, затем второй, еще длиннее. И силач услышал шепот: «Посмотрим, согнешь ли теперь, герой Иерусалима…»
Это был немецкий акробат Карл Рейнер, любимец публики, с лицом хищного красавца. Он чувствовал, что внимание зрителей уходит от него. Уходит к еврею, который гнет железо, как тесто. Зиша взглянул на дверь, просто поднял гвозди и согнул оба сразу в цветок. И бросил их в ведро с водой. Над посудиной поднялся пар. «Дым из храма!» – подумал силач и прошептал: «Если хочешь, чтобы тебя помнили, будь собой».
Нужно понимать, что в Польше и Германии, когда Зиша появлялся без цирковой одежды, его могли называть «жидом», «грязным восточным евреем», особенно в то время, когда нарастал национализм. В некоторых более антисемитски настроенных районах отказывали в аренде или требовали от него выступать под псевдонимом, без упоминаний еврейства. Несмотря на все это, он гордился своей принадлежностью к еврейскому народу. Часто перед «выходом» он молился – читал «Шма, Исраэль» или короткие благословения. Избегал выступлений в пятницу вечером и в субботу, соблюдал Шабат.
В интервью на идише он говорил:
– Моя сила не от мяса – от духа и от Торы.
Однажды Зиша выступал в Берлине. Зал был набит нацистами, членами СА. Они решили проверить еврейскую гордость на прочность. В первом ряду встал мужчина в черной форме с ремнем и выкрикнул:
– Еврей и силач – это как кошка и скала!
Когда выступление закончилось, Зиша быстро подошел к этим зрителям, неожиданно одной рукой сорвал подлокотник с сиденья и бросил под ноги крикуну:
– Вот тебе кошка!
И удалился. Потом люди рассказывали, что произошло чудо – еврей не испугался и ушел победителем.
Но жизнь полна страшных неожиданностей, и осенью 1925 года Зиша, гигант, силач, попал в больницу. Все было очень серьезно. Он лежал на белых простынях, бледный, но еще мощный. Его грудь тяжело поднималась. Быстро развивалось заражение крови – последствия пореза от ржавого гвоздя. Ранение произошло во время одного из выступлений в Польше, по другим источникам – в Германии. Зиша вбивал гвозди в деревянную доску голыми руками. Это был его фирменный трюк. И один из гвоздей пробил кожу на ладони. Попала инфекция. Он категорически отказался ампутировать руку, считая, что это противоречит еврейской гордости.
У больничной кровати часами сидел его импресарио Гольдшмидт. Он рассказывал больному, что вся Варшава говорит о Зише. Даже в газетах напечатали портрет с подписью: «Герой еврейского народа».
Силач с трудом улыбнулся и очень тихо произнес: «А я просто поднимал железо. Тело уходит, но имя может остаться. Если даст силу другим». Через две недели Зиша Бреттбарт завершил жизненную миссию. «Благословен Судья Истинный».
Его смерть стала сенсацией: еврейские газеты писали о нем как о современном Самсоне, противостоящем стереотипу слабого угнетенного еврея.