В каждом слове – тайна
(К 135-летию со дня рождения Ш. Й. Агнона)
Так уж вышло, но я пишу книги. А ведь слово «писатель» произошло от переписывающего Тору…
Ш. Й. Агнон
Исполнилось 135 лет со дня рождения крупнейшего еврейского писателя ХХ века, лауреата Нобелевской премии по литературе Шмуэля Йосефа Агнона (1888-1970). Об этом интересном и самобытном прозаике написано очень много, прежде всего – в Израиле. Творческая личность Агнона привлекает исследователей, хотя в повседневной жизни писатель был очень скромен, практически не участвовал в общественно-политической деятельности и воздерживался от значимых заявлений. При этом много лет он являлся высоким морально-духовным авторитетом для своих сограждан, занимал особое место в литературно-художественной жизни израильского общества.
1
Шмуэль Йосеф а-Леви Чачкес родился в Галиции (тогдашняя Австро-Венгрия) в маленьком городке Бучач в 1888 г. Через много лет, в своей Нобелевской речи писатель скажет с присущей ему эпичностью: «Вследствие исторической катастрофы, из-за того, что Тит, император римский, разрушил Иерусалим, и народ Израиля был изгнан из своей страны, – я родился в одном из городов изгнания…»
Его отец был хасидом, эрудитом в еврейской религиозной литературе. Мать также была начитанной, всесторонне развитой женщиной. Родители оказали большое влияние на развитие будущего писателя, пробудили в нём интерес к творчеству. “В пять лет я написал свою первую песню”, – вспоминал Агнон позднее. В восьмилетнем возрасте он уже начал сочинять на иврите и идише.
Шмуэль получал домашнее воспитание, затем учился в хедере, под руководством отца изучал Талмуд, знакомился с книгами старых еврейских авторов, читал произведения современных ему писателей на идише и иврите. В местной газете юный Чачкес публиковал стихи, рассказы, очерки. В своих первых литературных опытах он не избежал влияния неоромантизма. Темы для многих рассказов молодой автор черпал из легенд Агады и Талмуда. До отъезда из Галиции молодым литератором было опубликовано около 70 произведений – рассказы, очерки, стихи. Самая крупная работа этого периода – написанная на идише новелла “Танец мертвых” (“Тойтн танц”, издана позднее – в 1911 г.). По манере письма это произведение близко к немецкому неоромантизму.
В 1907 г. Чачкес посетил Палестину, а годом спустя окончательно поселился в Яффо. Известный израильский художник и литератор Нахум Гутман (1898-1980), лично знавший писателя многие годы, вспоминал: «Агнону было тогда почти двадцать лет, но он был невысок ростом и выглядел совсем ещё ребенком. …У него было ясное лицо без признаков загара, щёки розовые, как яблоки, привозимые из-за границы».
Первое время молодой литератор жил уроками, случайными литературными заработками, был конторщиком, работал секретарём в редакции журнала на иврите “А-Омер”. Этот журнал своими публикациями ознаменовал поворот в новой ивритской литературе: во-первых, в нем сотрудничали молодые ивритоязычные писатели, только что приехавшие в Палестину из стран Восточной Европы, во-вторых, стиль и язык печатавшихся в журнале произведений резко отличался от классических тяжеловесных канонов, господствовавших в журналах возродителя иврита Э. Бен-Ехуды, доминировавших до того в ишуве.
“Разлученные” (“Агунот”, 1908) стал первым рассказом писателя, созданным в Палестине. Один из литературных покровителей Чачкеса – видный еврейский литератор и редактор Симха Бен-Цион (отец Н. Гутмана) – посоветовал начинающему прозаику взять себе псевдоним, и с 1924 г. Агнон – официальная фамилия автора. Ровно через 50 лет – в 1958 г., на своём семидесятилетнем юбилее Ш.Й. Агнон вспоминал: «Когда я приехал в Палестину, то думал стать рабочим или обрабатывать землю в одном из мошавов. Симха Бен-Цион убедил меня, что это дело будет не по моим силам. Его отношение ко мне было поразительным: он брал мои рассказы, читал их группе известных литераторов в Яффо и говорил им: “Ещё наступит день, когда мы все будем завидовать этому юноше”».
В 1909 г. вышел в свет второй палестинский рассказ Агнона “Колодец Мирьям”. Его следует считать, в известной степени, этапным в творчестве писателя. Впервые названный рассказ был опубликован пятью частями в журнале “А-поэль а-цаир” (“Молодой рабочий”) в мае и июне 1909 г. Это произведение послужило исходной точкой для целого ряда рассказов и повестей, которые последовали за ним: “Присяга верности”, “Хэмдат”, “Совсем недавно” и особенно “Легенда писателя”.
“Колодец Мирьям” очень важен для понимания раннего творчества Чачкеса, поэтому его исследовали многие израильские литературоведы; например, Авраам Банд, Нурит Говрин, Еудит Цвик, Гершон Шакед. Основное содержание рассказа – описание переезда в Палестину молодого еврейского поэта – было популярной, если не главной темой писателей второй алии. Три составные части сюжета – дом, путешествие, Палестина. В рассказе проявляются зачатки будущего глубокого символизма Агнона. Так, с корабля на берег исторической родины Хэмдата перевозит араб, сжалившийся над еврейским юношей, у которого не было денег даже заплатить за лодку.
Жизни начала века в Палестине посвящены и некоторые другие рассказы писателя того периода: “Путевые заметки”, “Так начинался Тель-Авив”, “И распрямится согбенный” (1912), “Песчаный холм” (1911).
В 1912 г. выходит первая книга Агнона на иврите “Всё уладится”, своим названием отражавшая надежду автора и многих тысяч евреев, приехавших в Палестину того времени, что необычайно трудные первые годы на родине предков пройдут, и жизнь станет легче. Однако многие из приехавших не смогли привыкнуть к трудностям, и возвращались в страны исхода, уезжали в Америку или страны Западной Европы.
2
В силу как бытовых трудностей, так и неразвитости общественно-художественной жизни в еврейской общине Палестины того времени, многие молодые евреи, связывавшие своё будущее с творческой деятельностью, стремились в тот период в Германию с её насыщенной интеллектуально-художественной жизнью. Агнон приехал в Берлин летом 1913 г.
Признанные немецкие писатели не обратили внимания на молодого еврейского литератора. Агнон зарабатывал на жизнь уроками и редакторской деятельностью в издательстве «Юдишер ферлаг». В 1920 г. он женился на Эстер Маркс, происходившей из состоятельной семьи. У них родились дочь Эмуна (1921) и сын Шломо Мордехай (1922), взявший позднее именем домашнее прозвище Хэмдат.
Агнон много читал немецкую и французскую литературу, расширял свои знания в области иудаики, начал приобретать и коллекционировать ценные еврейские книги. Некоторые рассказы того периода Агнон опубликовал в журнале “Дер юде”, который издавал известный еврейский философ Мартин Бубер. Это сделало Агнона популярным среди немецких евреев. В Германии вышли три сборника рассказов: “Сказания” и “В кругу праведных” – оба в 1921 г., а также “У затвора” (1922), которые сразу были переведены на немецкий язык. Содержание большинства рассказов отражает жизнь религиозных евреев в Восточной Европе. Стиль изложения напоминает язык религиозной литературы, как, например, в рассказе “В кругу праведных”.
Жизнь свела писателя с крупным немецким коммерсантом еврейского происхождения Залманом Шокеном, который с этого времени и на долгие годы стал его почитателем и издателем.
В 1924 г. в доме Агнона в Бад-Гомбурге произошел пожар. В огне погибла как коллекция книг и рукописей (до 4 тысяч единиц хранения), так и рукопись нового большого романа (около 700 страниц) из жизни галицийско-польского еврейства “Бэ-црор а-хаим” (один из возможных вариантов перевода – “Общность вечно живых”), о выходе которого уже было объявлено в печати. Пожар в своём доме писатель расценил, как указание Всевышнего вернуться в Палестину, что он и сделал, поселившись в Иерусалиме в 1924 г. Спустя полтора года к нему присоединяются жена и дети. Агнон начинает вести традиционный еврейский образ жизни, носит кипу, вводит в своем доме кашрут, посещает синагогу и общается с раввинами.
Однако и на Святой Земле удары судьбы продолжали преследовать исполняющего заповеди Агнона: землетрясение 1927 г. повредило его дом, а в 1929 г., во время антиеврейских выступлений арабов, уже другой его дом был разграблен. Это вынудило писателя снова выехать в Европу (позднее он построил себе новый дом в Иерусалиме, в районе Тальпиот, где и прожил до конца жизни. Сейчас это дом-музей Агнона).
Побывав в Польше, Агнон познакомился с состоянием дел и жизнью еврейских общин, посетил город своего детства Бучач. Безнадежность и отчаяние, царившие в среде евреев Восточной Европы, тяжело отразились на настроениях писателя.
В 1931 г. в Берлине выходит первое собрание сочинений Агнона, заметным явлением в котором стал большой роман “Дочь на выданье”. Это народное сказание, в котором фантастический оптимистический мир наивного праведника одерживает победу над тяжёлой реальной действительностью. В романе создана картина духовного мира еврейства Галиции XVIII века, “по широте охвата аналогичная панораме христианской Испании у М. Сервантеса”, – как считает израильский литературовед Х. Захави. И действительно: подобно Дон Кихоту, главный персонаж романа реб Юдл, объезжает еврейские местечки Галиции. Он стремится собрать пожертвования и выдать замуж своих трёх дочерей. В ходе развития сюжета возникает комическая ситуация – рабби Юдла принимают за его тёзку, известного богача. Так ему удается найти жениха для дочери. А в конце романа во дворе возле дома рабби обнаруживается спрятанное сокровище. Таким образом, Юдлу не нужно было искать богатство по свету – истинное сокровище скрыто в нём самом – это его чистая, благочестивая душа.
В образе Юдла автор воплощает мировоззрение, уже ставшее к тому времени анахронизмом и всецело коренящееся в прошлом еврейского народа. Юдл пытается противопоставить это прошлое современности, которую явно игнорирует как объективную реальность. Приключения рабби Юдла – то ли реальность, то ли легенда, то ли пародия на хасидскую притчу. Здесь в полной мере проявилась особенность стиля Агнона – размывание границы между фантастикой и реальностью.
Агнон продолжал писать в традициях религиозной еврейской литературы. В 1932 г. выходит цикл из 5 коротких повестей “Книга деяний”, затем новелла “Краюха хлеба”, в которых отражена мрачная и давящая атмосфера жизни в еврейском местечке. Рассказы выражали настроение автора, тяжело проходившего переломный период в жизни еврейского народа от старого уклада к новому. В 1935 г. выходит сборник “В мире и покое”. В том же году был издан новый роман “Простая история”, события в котором происходят в начале ХХ века в одном из городов Галиции.
Во многих произведениях Агнона заметно стирание граней между реальностью и фантастикой, усиливается роль внутреннего монолога. Это характерно для рассказов “Превращение” (1933), “Прах Земли Израиля” и “В лесу и в городе”. Два последние рассказа были включены в вышедший в свет в 1941 г. сборник “И те и другие”.
Этапным в творчестве Агнона конца 30-х годов стал роман “Гость на одну ночь” (1939), действие которого разворачивается сразу после Первой мировой войны. Главный герой романа возвращается в родной город в Галиции и видит его опустошение (Агнон побывал в Бучаче в 1930 г.). Герой произведения видит пустые синагоги, забитых и униженных людей, умирающую общинную жизнь. И всё это подается на фоне романтического ореола, которым в памяти главного персонажа было окружено это место в юности. Царит полная разруха – материальная, духовная и нравственная. Война пронеслась над местечком губительным смерчем – тысячи искалеченных и бездомных. Надо начинать жизнь заново. И перед каждым евреем в отдельности и всей общиной в целом встает вопрос: а есть ли здесь, в галуте, вообще какая-либо перспектива в будущем? Из всей совокупности фактов, событий и размышлений напрашивается отрицательный ответ. Автор предупреждает: уходите, пока не поздно.
Заметным явлением в литературной жизни еврейского общины в Палестине в преддверии создания Государства Израиль стало опубликование романа “Совсем недавно” (1945). В этом произведении отражен период второй алии в Палестине, но по духу времени своего написания оно проникнуто тяжелым настроением Катастрофы. Главный персонаж романа – халуц Ицхак Кумер – не нашел себя в новой жизни на обретенной исторической родине. Он возвращается в среду религиозных евреев, к знакомому и близкому с детства образу жизни, который господствует в иерусалимском квартале Меа Шеарим, и умирает бессмысленной смертью от укуса бешеной собаки (носящей символическое имя Балак). В романе отражено стремление халуцим возродить еврейский народ на его древней родине. Пионеры второй алии связали с национальными чаяниями и социальные идеалы, пытаясь создать новые общественные формы, основанные на всеобщем труде и отсутствии эксплуатации человека человеком. Тогда казалось, что достижение идеалов почти невозможно. Новоприбывших в захолустную турецкую провинцию ждали голод, зной, болезни, безработица или непосильный физический труд, враждебное отношение местных арабов. Многие из приехавших не выдерживали испытаний, возвращались на прежние места или отправились в другие страны.
Будучи реалистом, Агнон не написал второй, оптимистической части романа “Совсем недавно”, хотя первоначально это входило в планы писателя, и даже было приготовлено название – “Участок поля”.
Одной из сложнейших по структуре и выразительным средствам является повесть “Идо и Эйнам” (1950), в которой в зашифрованной форме трактуются три направления в еврейской философии: ортодоксально-религиозное, мистическо-фольклорное и научно-историческое. Агнон также перерабатывал еврейские сказки, легенды (в основном – хасидские), собирал описания религиозных обрядов. В этих работах писателя отражена глубокая вера Агнона в святость народа Израиля, звучат мессианские настроения.
3
Следует обратить внимание на почти дидактический рассказ Агнона “Отцы и дети”. Это произведение представляет собой очень прозрачную аллегорию, к чему писатель прибегал довольно часто. Страх охватывает родителей, обнаруживших пропажу своих детей. Новое поколение, захлёстнутое искушающей волной мировой культуры и влекомое к “зверинцу” широкого мира со всем его разнообразием и разноголосицей, может оказаться погибшим для родителей, хранивших тысячелетиями свою духовную и национальную независимость в различных “гостиницах” света. Однако это опасение не оправдывается. Дети не пропали. Отчаявшиеся было родители неожиданно находят их на том же пароходе, на котором собираются плыть (ясно: в Палестину) они сами. Историческая цепь не прервана. Наоборот, молодое поколение, уйдя из разноплеменного “зверинца”, наслаждается синтезом красоты мировой культуры и традиционной самобытностью еврейского народа.
В 1960 г. выходит в свет сборник “До сих пор”, в котором видное место занимала повесть “Тхила”, названная по имени главной героини – пожилой женщины. В повести отражена еще одна из постоянно встречающихся у Агнона мыслей – целесообразность покорности судьбе. Писатель не призывает к бунтарству, его герои пассивны, они покоряются судьбе, в которой автор усматривает предопределенность и “божественную закономерность”. Вместе с тем нельзя не видеть, что даже в самых трагических по содержанию рассказах, повестях и романах Агнона подспудно звучат оптимизм и вера в конечную осмысленность мироздания, бытия и существования еврейского народа, все страдания которого, по мнению писателя, оправдывает возложенная на него великая миссия искупления человечества.
Аналогичные идеи заложены автором в роман “Шира”, работа с перерывами над которым заняла у Агнона более двадцати лет, но так и осталась незавершенной. На иврите роман был опубликован в 1971 г. (на следующий год после смерти писателя) с приложениями “Последняя глава” и “Другая версия”.
В сюрреалистической, почти полуфантастической манере Агнон рассказывает разворачивающуюся в Иерусалиме 30-х годов ХХ века историю Манфреда Хербста, родившегося в Германии учёного средних лет, и его любви к непривлекательной, раздражённой, странной медицинской сестре Шире. С момента их первой встречи Хербст осознаёт, – по крайней мере, на полуподсознательном уровне, – что Шира больна проказой. Осознанно отказываясь признать это, герой романа пускается в мир фантазий.
Трагическая судьба Ширы начинает символизировать судьбу евреев Германии, которые, как прокаженные в средние века, мечутся в поисках спокойного пристанища, но снова и снова оказываются среди людей, которые или безразличны к их участи, или даже враждебны. Следует вспомнить, что в начале 30-х гг. прошлого века в Палестину иммигрировали десятки тысяч евреев Германии, бежавших от нацистов. В более широком философском плане Шира олицетворяет невозможность достижения даже относительной свободы. Несмотря на то, что Хербст живет в Палестине, где террористические акты и убийства людей стали почти привычным явлением, сюжет сконцентрирован главным образом на повседневной жизни этого персонажа, его домашних делах и постоянных фантазиях. Он представляет, например, как Шира превращается в нищую слепую прокаженную, которая просит подаяние. В другой раз ему видится, будто её насилуют, сбивают автобусом, убивают. Себя он начинает представлять “святым”, воображает, как он остается с Широй, заражается проказой, порывает все связи с семьей и друзьями.
В 1991 г. роман «Шира» вышел в переводе на английский язык, став доступным широкому кругу читателей во многих странах мира.
Всего Агноном было создано 24 тома романов, повестей и рассказов. Около ста его произведений изданы на более, чем двадцати языках народов мира.
Индивидуальный стиль писателя, отмеченный печатью его таланта, лишен пышности и приподнятости и отличается глубиной и камерностью. Внутренний ритм повествования исполнен сдержанной мощи. Разнородные элементы и контрасты формы и содержания в произведениях Агнона спаяны целостностью архитектоники. Он искусно пользуется всеми выразительными средствами еврейской литературы – от ТАНАХа и его многочисленных комментариев до литературы еврейского Просвещения, от Талмуда и мидрашей до Каббалы и хасидского фольклора. Прозаик своеобразно использует библейские цитаты, народные пословицы и поговорки[1], игру слов, многозначные аббревиатуры, цифровые значения букв (гематрию), арамеизмы, смысловые значения имен собственных. Новаторский, зачастую сюрреалистический гротеск органически сливается с традиционным жанром повествования, фантастика – с реальной действительностью, изображенной вполне натуралистично. Быт современного Израиля описывается зачастую архаичной лексикой, а на первый взгляд наивное народное сказание обретает сюжетную утонченность и интеллектуальную изощренность. Ценность еврейского прошлого выступает у Агнона в форме, близкой к сказочной, коллизии настоящего – в форме строго реалистического повествования и параллельной ему системе символических образов, туманный, пока не проясненный идеал будущего – в форме аллегорической притчи.
Вот что сказал о стиле Агнона Н. Гутман: «Его манера писать кажется очень простой, стиль – ясным. Но то, о чём он пишет, трудно понять. Каждое слово в отдельности – просто, но во всех его книгах – тайна».
Ш. Й. Агнон был награжден премией им. Бялика (1934 и 1951), Государственной премией Израиля (в 1954 и 1958). В 1966 г. ему (совместно с поэтессой Нелли Закс) была присуждена Нобелевская премия по литературе.
Писатель скончался в феврале 1970 г. Завещания он не оставил, но оставил записку, в которой просил своих детей и внуков соблюдать субботу и Судный день…
Как о большинстве неординарных и одаренных людей, об Агноне существуют зачастую противоположные мнения. Так, Гутман пишет в книге своих воспоминаний: «Агнон… был немногословен. Предоставлял высказываться другим, сам оставаясь как бы в тени. В действительности же он был очень умён и задумывался над вещами, над которыми другие не думали. У него был взгляд человека, который не вмешивается в происходящее, который многое прочёл и многое понял, но хранил свое мнение при себе. Он не пытался заявить о себе, предпочитал наблюдать, учиться у других. Он даже не критиковал никого никогда».
С другой стороны, израильский журналист Игаль Сарна отмечает, что в конце 1920-х годов «Агнон был уже известен и любим. Большинство критиков признавало его незаурядный талант; его баловали и лелеяли… Дружбой с ним дорожили и люди, которых он высоко ценил (как Гершом Шалом[2] и Бялик), и те, кем он пренебрегал. Был неравнодушен к хорошему коньяку и женской красоте. В диалоге не знал себе равных: блестящий, саркастичный, приковывавший всё внимание собеседника. Если его не навещали – жаловался. Если навещали – тоже жаловался. О нём говорили: гипнотизёр, такой и грязь умеет превратить в золото. Одним он напоминал лучшие образцы древнегреческой поэзии, другим – живопись Рембрандта».
Не менее индивидуальны и идейно-политические взгляды выдающегося еврейского писателя. Так, практически не участвуя в политической жизни израильского общества, Агнон, тем не менее, писал, что до 1967 г. (времени объединения Иерусалима после арабо-израильской войны того же года) не мог праздновать День независимости, ибо, по его мнению, что это была за независимость еврейского государства без Хеврона, Шхема, Бейт-Лехема и Храмовой горы…[3]
Творчество и сама личность Агнона занимают особое место в истории израильской культуры. Писатель стал национальной гордостью своего народа ещё при жизни. Весьма показательно, что, когда в Иерусалиме недалеко от дома Агнона начались строительные работы, тогдашний мэр города Тедди Колек распорядился установить возле дома табличку: “Соблюдайте тишину! Агнон работает!”…
[1] В 1994 г. в Израиле был издан том поговорок, использованных Агноном в его произведениях. Предисловие к книге написал Амос Оз.
[2] Гершом Шалом (1897-1982) – крупнейший израильский исследователь Каббалы и еврейской мистики, президент Академии наук Израиля (1968-1974), с молодости был близким другом Агнона.
[3] Агнон был в числе нескольких крупных израильских литераторов (Я. Орланд, Н. Альтерман, Е. Бурла, У.Ц. Гринберг, Х. Хазаз, Г. Шофман, М. Шамир), подписавших манифест “За всю Эрец Исраэль”, в котором они призывали сохранить за Израилем территории, занятые в ходе войны 1967 г. – Западный берег реки Иордан и Синайский полуостров.