На зоне…
(Рассказ написан в 2000 году)
Был я в очередной раз в стране Израиля. Время там сейчас неспокойное, вторая интифада, шахиды и шахидки. Жена не на шутку волновалась:
– Нельзя ли, – говорит, – не сейчас поехать, а когда поспокойнее будет?
– Нехорошо, – говорю я русской женщине, – меня израильское посольство сейчас пригласило, а я испугался что ли? Что я скажу культурнейшему атташе господину Дану Орьяну: вы там сначала со своими сводными братьями разберитесь, а уж потом я поеду с вашими писателями встречаться? Вроде, как я боюсь, вроде как я на китайской границе не служил, да в Москве вечером по окраинам не ходил. Да и вообще – когда у них там спокойно-то было за последние пятьдесят лет? А потом: шахидки эти теперь и у нас есть.
Поехал… И, как всегда, словно в первый раз, много любопытного увидел, и вот была история.
После всех встреч с писателями и разными интересными людьми (Амос Оз, Орли Кастель-Блюм, Этгар Кэрет, Меир Шалев, Йорам Канюк, Натива Бен-Ехуда, Гила Альмагор и др.), о чем особый разговор будет, хочу поведать о другом, что до сих пор удивляет.
Сделав свои дела в центре страны, я поехал проведать своего давнишнего приятеля, с которым мы еще в 80-е годы развивали советско-израильскую дружбу. Он был активистом Движения «Израиль-СССР» под эгидой Компартии Израиля, а я – членом Союза советских обществ дружбы. Живет мой товарищ в Западной Галилее недалеко от Акко, он врач, как бы участковый, к тому же заведующий поликлиникой «Купат холим», работы у него много, и на жизнь он не жалуется.
И вот сижу я у него дома, отдыхаю, поскольку вроде все уже видел – от Табы в Эйлате до лыжного курорта на Хермоне, даже как-то в Ницану меня занесло, если кто знает, где это), смотрю канал европейской моды по спутниковому телевидению «Yes» – нравятся мне высокие хорошо одетые девушки.
Приятель говорит: поедем, на машине покатаемся, я заодно к пациентам заеду. Поехали, к пациентам…
Подъезжаем – бетонный забор 11 (одиннадцать) метров высотой. В металлических воротах открывается маленькое окошечко, доктора узнали, ворота немного отъезжают, и мы вошли.
Ба! – Зона! Я честно не знал, что у него и тут «пациенты», хотя почему бы и нет – везде люди, (вспоминается картина художника-передвижника Николая Ярошенко «Всюду жизнь»), а пока живые – болеют. Бе-кицер: колония для несовершеннолетних. Тут уж мне стало интересно, я давай все выспрашивать, а хозяевам тоже развлечение – не каждый день, видно, к ним иностранные гости захаживают.
Внутри бетонного забора административная территория и небольшая стоянка для автомобилей, на которой стоял только старенький «понтиак» директора колонии. Основная территория окружена белым 4-х метровым забором из сетки типа «рабица», чтобы было понятно. Из охраны – всего один (1) человек (без оружия), он нам и открыл ворота. Никаких вышек, автоматчиков и овчарок. Заходим.
В центре территории – отличная баскетбольная площадка, в нашей московской в школе такой не было. На кольцах – белые сеточки (на нашем школьном дворе их почему-то всегда срезали), площадка хорошо размечена, покрашена – все, как надо. Понимаю: баскетбол в Израиле – спорт номер один, «Макаби» (Тель-Авив), Мики Беркович, Лу Сильвер, Дорон Джамчи. Когда-то они ведь становились чемпионами Европы среди клубов, в феврале 1977 года даже могучий ЦСКА с устрашающим Володей Ткаченко (224 см) обыграли.
Кстати, тогда-то и прозвучала так любимая израильтянами фраза «Мы на карте», которую произнес капитан «Макаби» Таль Броди. Только парень-то был в недалеком прошлом американский, с ивритом не в ладах, поэтому на самом деле он сказал с тяжелым американским акцентом: «Анахну бе-мапа» («Мы в карте»). Ну, это не так и важно, да и вообще, кто сейчас в Израиле говорит на правильном иврите? А если кто и говорит, так все больше бывшие наши люди – Барух Подольский, Абрам Соломоник, Йосеф Гури, Вольф Москович, Леонид Зелигер и многие другие. А Элиэзер Бен-Ехуда откуда был, помните? Правильно, из городка Лужки…
Ладно, «Макаби» действительно обыгрывал ЦСКА. Вот страна – и на зоне у них спорт номер 1 в почете. Может тут истоки их побед?
Пока мой приятель пошел осматривать своих пациентов, мне все показывают. Контингент – 24 человека, ребята от 12 до 16 лет. Ходят все в спортивных штанах и футболках, в шортах почему-то никого нет… Персонал колонии – 22 человека (есть даже прачка, которая стирает белье «воспитанников», так их здесь называют). Спальные помещения – чистенькие комнатки на двоих, никаких решеток на окнах. Компьютерный класс. Идем в столовую, готовит – женщина-повариха, пахнет неплохо, но пробовать не стали. В холле – таблица турнира по настольному теннису, список каких-то лекций. «Регулярно приезжает психолог, – рассказывает мне гид, один из воспитателей, – приходят учителя и проводят занятия по программе средней школы».
Главный принцип – чтобы ребята, то бишь воспитанники, а прямо говоря – малолетние правонарушители – не были предоставлены сами себе, от этого заводятся дурные мысли (прямо как у нас было в армии). Поэтому день от подъема до отбоя они всегда чем-то заняты: уборка территории, учеба, спорт, лекции, беседы. Изредка полагается короткая увольнительная-отпуск в семье. Все возвращаются. Побегов было всего два, наказание строгое – сразу переводят в настоящую тюрьму уже со взрослыми…
При мне два подростка понесли ведра с отходами из столовой за территорию – охранник открыл ворота, и они втроем вышли наружу, дошли до контейнеров метрах в тридцати, высыпали в них мусор и вернулись назад. Я почувствовал, что это не событие для них – выйти за территорию.
Живой уголок. Оставшимся от обеда хлебом ребята кормят гусей, кур, у них тут также козы, овцы и ослик. Видно, что мальчишкам нравится ухаживать за животными. Плантация клубники, ягоды еще зеленые, но многие уже сорваны. «Ребятам хочется кисленького», – со значением поясняет гид. Главный запрет в колонии – наркотики, поэтому многие пытаются компенсировать, чем могут…
Спросив разрешения у сопровождающего, заговариваю с одним из подростков. Первый вопрос, естественно, – «За что присел?»
– Пырнул «русского», – парень отвечает неохотно, отводит глаза.
– За что?
– Да-а-а, так, он мне что-то сказал…
Вообще ребята все симпатичные, выглядят нормально, по-домашнему, только показалось мне, что они какие-то как бы сонные, заторможенные, наверное, ждут другой жизни… Когда мы уже выходили, у ворот нам встретилась молодая интеллигентная женщина в модных очках, – наверное, психолог.
В целом, неплохо в Израиле живут малолетние преступники, одно давит – высоченный серый забор, за которым ничего не видно, смотреть можно только на небо, а другую жизнь – представлять.
Да, забыл сказать, что колония эта, то есть, исправительно-трудовое учреждение, – для арабских подростков, но расположена она в большом друзском поселке Йирка в Западной Галилее. Назван он в честь Хушая ха-Арки – одного из соратников царя Давида, и живут друзы здесь с XI века. А приятель мой – коренной израильтянин, но не «сабра», а араб-христианин, который любил Советский Союз, а теперь любит Россию, поэтому и свою младшую дочь назвал Наташа. Семья живёт в собственном трехэтажном доме из девяти комнат в большом арабском поселке Кфар-Ясиф. Поселок стоит на месте древнего еврейского поселения, основанного еще во времена Мишны и Талмуда. Евреи здесь жили до 1841 г., а потом перебрались в Акко. Поселение было названо в честь Йосефа Бен-Маттитьягу, который был евреем-генералом и командующим еврейскими войсками в Галилее, но потом сдался римлянам и получил от них наименование Иосиф Флавий… Вот ведь как все перемешалось в стране Израиля, который был Яаков.
Хотя, с другой стороны, все люди – братья, сыновья и дочери одного отца, так ведь?