Пояснительная записка перед эпилогом, которая мало что проясняет
(Фрагмент из романа «Гой»)
Слово берет автор, и пусть читатель, насколько это возможно, не сомневается, что с ним говорит действительно тот, через кого текст романа «Гой», эпилог которого еще впереди, был явлен миру. Рене Декарт, разумеется, постарался бы усомниться и в этом, и я не стану с ним спорить, потому что в настоящий момент, когда роман близится к завершению, и сам уже со всей определенностью не скажу, я ли говорю на его страницах, когда полагаю, что это говорю я.
И все же, когда я начал сочинять роман, то понятия не имел, сколько времени это займет. Ясно было, что за день-другой вряд ли получится справиться с задачей, поставленной передо мной, кто бы ее ни поставил.
Но как быть со стихами, если во время сочинения прозы они будут приходить к автору?
Просить Музу подождать?
Это немыслимо.
Я решил, что если стихи все-таки будут приходить во время сочинения прозы, то я отдам их героям складывающегося романа. Но у героев оказалось свое мнение на этот счет. В одних случаях они соглашались принять на себя авторство, в других – нет.
И тогда я решил, что авторство всех стихов, которые придут ко мне во время сочинения романа, я оставлю за собой. Роман сочинялся с конца марта 2021 года до конца октября того же года.
Уверен, что подборка стихов, составленная из тех, что пришли ко мне в эти сроки, так или иначе будет возвращать читателя к перипетиям романа, ведь я, когда он сочинялся, жил, конечно же, переживаниями его героев. Но попробуй только поставь подборку стихов в качестве окончания романа. Ведь обязательно найдутся знатоки, которые не преминут указать тебе на то, что роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго» заканчивается подборкой стихов Юрия Живаго.
Будьте уверены, что указали бы, хотя вряд ли сомневаются в том, что я и сам это знаю. Такова уж человеческая природа. И нужны иногда годы, чтобы приучить себя промолчать, когда появляется повод показать себя в роли знатока, попутно со всей возможной невинностью выставив автора невежей, нуждающимся в просвещении с твоей стороны. Допустить, что ты сам чего-то не понял в замысле автора, действительно бывает выше человеческих сил. А то и разумения.
Поэтому подборка стихов Петра Межурицкого появляется перед читателем именно сейчас, когда герои романа еще не произнесли своих последних слов на его страницах.
Гроза
Испарится город Божий,
фимиамами дымя –
с Третьим Римом будет то же,
что и с первыми двумя.
Бог смеется или плачет,
заповедуя экстрим,
но не может быть иначе,
отчего и вечен Рим.
Но не вечен воздух спертый,
и грозой прорвется высь –
будет, люди, Рим четвертый:
по порядку стано-вись!
Спутник Земли
Вот комната диванная,
в ней старый одессит,
Луна обетованная
над городом висит.
Обзаведёшься паспортом
и заживешь на ней –
туда почтовым транспортом
отсюда девять дней.
Не хватит ли сутулиться
и чахнуть в тесноте –-
там не такие улицы
и люди там не те.
Всегда найдётся лучшее,
чем прозябать в плену –
да я и сам при случае
слетаю на Луну.
***
По-моему, живя не только в глюках,
но и в реале этом или том,
когда-то я мечтал о белых брюках,
о белой шляпе я мечтал потом.
И вот, герой куплетов и картинок,
почти в любой стране желанный гость,
я в белом весь от шляпы до ботинок,
и время есть, чтоб всё ещё сбылось.
Я ангелов порою слышу пенье
и рад, конечно, каждому грошу –
не надо останавливать мгновенье,
о большем и о меньшем не прошу.
Исповедь
На статской службе маясь до упора,
ни разу не взлетев за облака,
служил я в чине максимум майора,
но капитаном был наверняка,
а значит, все мне было очевидно,
и до сих пор долги на мне висят,
но с пенсией почти что не постыдной
в отставку я свалил за шестьдесят,
что, в сущности, везение шальное,
хоть жертва предназначена ножу –
не спрашивай меня про остальное,
я правду всё равно не расскажу.
***
И двух не знаю языков,
в атаку не водил полков,
не зачислялся в фавориты,
а тайны мира мне открыты.
***
Не скажу я, что Делёз
трогает меня до слёз,
что хотя бы иногда
умиляет Деррида,
не ведусь я на понты,
к сожалению – а ты?