66(34) Родика Ионяк

Пальцы и пятна

1

Июль 2023

Кроссовки были почти новыми – белые, с минимальными следами на боках. Но сегодня они казались тяжелыми, как камни. Подошва мягко ловила шаг, но все равно казалось, что ноги вязнут в тротуаре.

Асфальт дышал жаром, поднимал его вверх: по щиколоткам, по внутренней стороне бедер, к спине. Воздух лип, тянулся, настаивал.

Капля пота скользнула по груди, исчезла в складке под животом. Она даже не вытерла ее – сил не было.

Лиля резко остановилась. Сердце стукнуло глухо – как если бы в груди стало тесно. В голове всплыло: «Плюшка». Не от кого-то. Свое. Старое, въевшееся. Без повода, но с весом.

До дома – каких-то четыреста метров. Но в эту жару, в этом теле – каждый шаг как марафон.

На ней были темные штаны и рубашка с длинным рукавом. По погоде – бессмысленно. Но надеть майку? Шорты? Слишком… слишком. Лучше пусть жарко, чем – открыто.

Ладонь поднялась к глазам – козырьком. Не облегчение – необходимость. Она прищурилась, улыбнулась – механически.

Там, высоко, парила птица. Свободно, точно сам воздух держал ее – а она не держалась ни за что. Лиля смотрела, пока та не превратилась в еле заметную точку в небе.

Птица исчезла – не улетела, а просто пропала.

Как пятна на полу.

Лиля стирала их ладонью – наспех, не глядя.

2

Июль 2023

– Ты знаешь, дорогая, с этими собаками – одно мучение, – сказала Сильви, не оборачиваясь. Сигарета дрожала на уровне подбородка, как мундштук. – Если бы не мой сын, я бы их давно в приют сдала. Нет-нет, ты не подумай. Я же не монстр. Я нормальный человек. Даже добрый.

Пепел упал на край стола.

– Эта шерсть. Каждый день. И вот они заходят – лапы в грязи, песок, пыль. Ужас. Я только все вымою – и опять.

Она повернулась к Лиле:

– Ты в прихожей мыла сегодня, да?

Лиля сжала тряпку в руках.

– Да, мадам. Я… мыла. Быстро. Я могу еще раз. Сейчас.

– Нет-нет, зачем. Понимаешь, я очень чувствительна к чистоте. У меня прямо психика не выдерживает, если грязь. Ничего, ты учишься. Все хорошо.

Улыбнулась, мягко, но не без упрека.

На спинке стула висел ее пиджак. Она не глядя бросила его на стол. Он соскользнул и упал на тарелку с недоеденным хлебом. Сильви чертыхнулась, не особенно обеспокоенная, стряхнула пиджак – крошки посыпались на только что подметенный пол.

– Ах, кстати, – сказала, перед тем как повесить его обратно. – Пройдись, пожалуйста, щеткой по этому пиджаку. Только осторожно, прошу тебя. Все же – Армани.

Пауза.

Сильви докурила и потушила сигарету в кружке без ручки, в той самой, куда накануне бросила использованный ватный диск. Он плавал на поверхности, как обрывок чего-то живого.

– А, слушай. Я тут перебирала гардероб, – кивнула на пластиковый пакет, небрежно брошенный у батареи. – Там кофточка. Мне тесновата стала. И крем – очень хороший. Просто не подошел. А тебе, может, отлично пойдет. Держи. От сердца.

Лиля чуть покраснела.

– Спасибо… много. Мне очень приятно.

Кивнула, подошла ближе, поправила у нее на спине ворот.

– Знаешь? Мне с тобой легко. Спокойно. Не так, как с другими. У нас всё… по-человечески. Без барьеров.

Зажгла новую сигарету, выпустила дым вбок, не глядя.

Лиля кивнула.

Под подбородком дрогнуло. Губы сжались – быстро.

3

Январь 2023

– Все еще не поздно, – сказала сестра. – Ты же знаешь. Ты всегда можешь передумать.

Она стояла у двери, глядя не на Лилю, а на чемодан. Старый, выцветший, с трещиной сбоку. Раньше с ним ездил в командировки отец. Теперь – Лилины вещи. И от этого в прихожей становилось особенно тихо.

– Я же отлично говорила по-французски в школе. Помнишь? – попыталась улыбнуться Лиля. – Эти «же», «сё», «сё-плэ»… Я как-нибудь справлюсь.

Хотя знала: язык – не то, что труднее всего.

В глазах сестры что-то дрогнуло.

– Это ведь… не из-за того случая?

Комок подступил к горлу. Лиля сглотнула – резко, словно проглотила что-то не то. Лицо осталось прежним, даже полуулыбка держалась. Но внутри уже звенело.

Сельская дискотека. Воздух – спирт и мятная жвачка. Она – у стены. Вася – чуть пьяный, веселый, неожиданно внимательный. Он протянул руку. Домашнее вино в пластиковой бутылке пошло по кругу. Лиля смеялась – как будто впервые. Хотелось забыться. Стать кем-то. Не за кадром – в кадре.

– Может, покатаемся? – спросил он сквозь гул.

Не расслышала, но кивнула. А дальше – туман. Все как-то само собой. Его руки на груди, дыхание у шеи – странно нравилось.

Казалось, если не сопротивляться, все само изменится. Но утром он прошел мимо. Только на этот раз – опустил глаза.

И она – тоже.

Словно стыдилась, что поверила.

Лиля едва заметно поежилась.

– Да брось ты… – выдохнула, мысленно прогоняя. – Париж. Сыры. Пышечки. Все мое, представляешь?

Сестра слабо улыбнулась, глаза оставались полными слез. Лиля обняла ее быстро, формально. На полсекунды. Дольше – нельзя. Можно не выдержать. Расплакаться.

Запах – крахмал и яблоки.

Дом.

Чемодан глухо стукнулся о ступеньку. Лиля подняла его. Не обернулась.

Париж ждал.

Тетя Люба – громкая, уверенная. Квартира с балконом.

А под ним – кафе в цветах. Запах выпечки.

Там никто не считал. Там просто спрашивали: ты будешь еще?

4

Июль 2023

На стекле был тонкий налет, похожий на жирный след дыхания.

Лиля водила тряпкой медленно, стараясь не оставлять разводов. В отражении – размытом, дрожащем – двигалась Сильви.

Та стояла в коридоре, боком к двери, с приподнятым подбородком. Говорила по телефону и одновременно пшикала духи себе за уши – резко, почти агрессивно. Движения уверенные, как у женщины, которая всегда знает, как должна выглядеть. Флакон исчез в сумке. Последние слова – короткие, обрывистые. Через секунду хлопнула дверь.

Стало тихо.

Лиля остановила руку. Не сразу поняла, что перестала тереть. Подняла глаза – не в отражение, а в сад за стеклом.

Зелень. Солнечные пятна на траве. Колыхание теней.

И он.

Жюльен.

Босой, в светлых шортах. Бросает мяч. Два ротвейлера срываются с места. Один ловит, второй врезается в него сбоку. Он отступает, смеется – в голос, по-настоящему. Волосы липнут ко лбу, спина блестит от пота. Он двигается с той легкостью, которая не притворяется.

Лиля смотрит.

Слишком долго.

Как на что-то, к чему нельзя прикасаться. Слишком живое, чтобы иметь к ней хоть какое-то отношение.

И вдруг – после очередного броска – он поворачивается к дому.

Смотрит прямо.

И – как бы мимоходом – машет.

Лиля дергается. Сердце срывается – вниз, так словно слегка оступилось. Ей казалось, из-за этого затемненного стекла ничего не видно.

О, Боже. Он видел!

Улыбка вырывается сама собой – неловкая, неуместная, почти детская.

Рука – раньше, чем мозг успевает что-то понять – взлетает вверх.

В ней все еще тряпка. Мокрый край шлепает по лицу – по щеке и носу, с липким щелчком.

Капля стекает вниз. Голубоватая. Холодная.

Щека горит.

Не из-за воды.

Махнуть еще раз? Отойти? Сделать вид, что ничего не было?

Он видел.

Не к тому она была готова – не к тому, чтобы ее действительно видели.

Движения идут одно за другим: вытирает щеку тыльной стороной, отступает назад, задевает плечом дверную раму, резко наклоняется, роняет тряпку. Схватывает ее вслепую – руки сами ищут оправдание.

Краснеет. Потеет.

Наклоняется снова – к стеклу.

Начинает тереть.

С силой. С яростью.

Отмывала не стекло.

Себя.

5

Март 2023

– Мужики, говорю тебе, Лиль. Красиво улыбаются – а потом всё на тебя валят, – тетя Люба отхлебнула вино и, не допив, сразу плеснула себе еще. – Женщин называют слабым полом, а на деле… мы всё тащим. До последнего.

Она поставила бутылку с тихим стуком, точно ставила точку.

Лиля сидела напротив, в футболке с надписью «Douce mais forte». Взгляд скользил по скатерти – голубой, с подтеками от вина. Рядом остывали два бокала, один – с отпечатком губной помады. У Любы. У Лили – одни следы от пальцев.

– Ты посмотри на них. Один без тебя – как без рук. А ты справишься. Потому что женщины – справляются. Всегда.

Хмыкнула, достала из-под стола пакет с тюльпанами, бросила на плитку. Цветы были завернуты в целлофан, на срезах – потемневшие кончики.

– Купила нам. От нас. Женщина должна себя баловать. Мы же с тобой женщины, правильно?

Достала один букет, протянула Лиле так, словно дарила не цветы, а убеждение.

Лиля взяла – молча.

На кухне пахло духами, табаком и красным полусладким. По ощущениям – все в этой квартире слегка перебродило: запахи, фразы, ритуалы.

Тетя поставила второй букет в банку из-под кофе, отступила, сфотографировала.

– Выложу. Напишу: «С восьмым марта, девочки». Красиво?

Лиля кивнула. Не глядя.

Вино слегка звенело в голове.

Или не вино.

Когда-то – в первые недели – тетя казалась ей совершенной. Уверенной, свободной.

И это она повторяла всем – маме, папе, сестре, даже себе в зеркале: «Я тоже такой стану. Я уже чуть-чуть такая».

Тогда это казалось возможным. Теперь – уже не совсем.

Сейчас – прошло меньше двух месяцев – и Лиля больше не рассказывала о тете. Сама толком не понимая, почему.

Инстинктивно чувствовала: громкость тети – не дар, а проклятие. Словно кто-то пытался перекричать пустоту.

Женщина, которая казалась сильной, вдруг показалась ей… уставшей. Не разбитой – просто выговорившей все в пустоту.

Просто – несчастной женщиной, окруженной собственным эхом.

Лиля опустила глаза. Цветы в ее руке были влажные.

Пахли кисло. Внутри что-то начало портиться. Она не знала, ставить ли их в воду.

Эти цветы вдруг показались ей похожими на ту, которая их купила. Та же попытка казаться живой. Яркой. Нарочно праздничной. Но внутри – вянут стебли.

Лиле – двадцать три. Ни много, ни мало.

Иногда она чувствовала: становится одной из них.

6

Июль 2023

– Хочешь воды?

Голос вернул ее в комнату.

Не моргнула – вынырнула. Стопка белья в руках. Жар. Свет.

Жюльен стоял в дверях – босой, в шортах, с собаками у ног. Протягивал стакан. Как есть. Без лишнего.

Лиля взяла его.

Сделала первый глоток – медленно, осторожно. Вода сразу разошлась по телу, как волна.

Горло проглотило – и захотелось еще.

Второй, третий… Она уже не думала, только пила – жадно, взахлеб.

Допила до дна – и в ту же секунду, резко, словно что-то внутри лопнуло, вырвался неловкий звук.

Рыгнула.

Пауза.

Тишина – звенящая.

Щеки вспыхнули. Плечи дернулись.

Хочется исчезнуть. Спрятаться под простынями. В бельё. В пол.

Ну почему – каждый раз? Все та же глупая. Глупая!

Неожиданно она заметила: щеки Жюльена тоже порозовели.

Он сжал губы – секунда, две, потом, громко, но не грубо, с мальчишеским весельем – рассмеялся.

– Смотри, – сказал он, – я тоже умею.

Он наклонился и, почти не напрягаясь, повторил звук. Даже громче.

Лиля замерла. Сначала от смущения.

Потом, от облегчения – рассмеялась тоже. Так, как не смеялась давно. До слез.

Он подошел ближе, мягко похлопал ее по спине.

Улыбнулся. И в этой улыбке не было ни насмешки, ни жалости – только доброжелательность.

Нежность.

– Если захочешь еще воды – в холодильнике есть холодная. Бери, не стесняйся, – сказал он и, не дожидаясь ответа, взял из ее стопки два полотенца. Направился в ванную.

Собаки лениво побрели следом.

Она осталась одна.

И на какое-то мгновение внутри стало по-настоящему спокойно.

Опустила взгляд – и заметила фотографию на прикроватной тумбочке.

Жюльен.

Целует в висок высокую, стройную блондинку.

Обеими руками держит ее за талию.

Улыбка на лице Лили замерла. Не исчезла.

Стала тише.

Как звук, прикрытый ладонью.

7

Июль 2023

Последний круг по дому – как по сцене после спектакля.

Затихший свет, ровный пол, только часы в прихожей тикают по привычке.

Лиля выровняла край пледа на диване, поправила журнал на столике.

Осталась подушка. Всегда чуть сбитая, чуть в стороне – как сама Сильви: не терпит складок, но живет в беспорядке.

Лиля взяла ее, хлопнула пару раз, выровняла.

Под ней – какой-то мягкий чехол, длинный, силиконовый, с кнопкой.

Сначала не поняла. Потом – дошло.

Пальцы замерли. Взгляд скользнул в сторону. Как если бы нечаянно наткнулась на чье-то белье.

Положила подушку обратно.

Аккуратно, почти заботливо.

Такая женщина. Мужчин – очередь. И – все равно.

Смешно, немного глупо, немного трогательно.

Забавно.

Хлопнула входная дверь.

– Ах, дорогая, – сказала Сильви. Голос запыхавшийся, но сдержанный. Входила с тем самым достоинством, которое стирает даже опоздание.

Она пересекла порог, открывая сумку на ходу, вынула кошелек.

– Спасибо, как всегда. Ты прелесть, – сказала Сильви. Купюры выложила быстро, машинально.

– Только не трать всё сразу, ладно?

Лиля взяла. Кивнула.

Слова – дежурные, но теперь они звучали иначе. Не ранили. Скользнули только по поверхности.

– Подожди, – сказала Сильви, уже почти на выходе. – Ты же забыла мешочек с подарками.

Из другой комнаты вышел Жюльен.

– Нет, мама, – спокойно. – Никто ничего не забыл. Это я выбросил.

Он посмотрел на Лилю и добавил:

– Случайно. Думаю, ты меня простишь. В следующий раз мы подарим тебе что-то получше. Правда.

Подмигнул.

Сильви на миг замерла. Улыбка вытянулась.

Она ничего не сказала. Но поняла.

Лиля молча накинула рюкзак.

Вышла.

На улице было тепло.

Она спустилась по ступенькам и, не оглядываясь, расстегнула верхнюю пуговицу рубашки. Потом еще одну.

Лен разошелся у горла. Воздух коснулся кожи. И – впервые – не хотелось застегиваться обратно.

Шла – медленно, ровно.

Возле остановки почувствовала: под мышкой пахнет потом.

Солоновато.

Мимо прошли двое.

Никто не отвернулся. Никто не засмеялся.

А она – осталась.