Бесцеремонность президента
(Из книги «Воспоминания пресс-секретаря Сохнута»)
В начале августа 2014 года в аэропорту имени Бен-Гуриона приземлился «Боинг» авиакомпании «Эль-Аль», на борту которого находились 338 новых репатриантов из США. Рейс был организован, как всегда, компанией «Нефеш бе Нефеш», и Щаранского пригласили принять участие во встрече. Было заранее известно, что в аэропорт приедет и новоизбранный президент Израиля Руби Ривлин. В самой церемонии встречи, которую, как обычно, организовали в старом терминале номер один, он принимать участия не собирался. Канцелярия президента заранее сообщила, что он ограничится приветствием репатриантов у трапа самолета. Ожидалось множество журналистов, поскольку это была не просто большая группа репатриантов. Они приехали в самый разгар операции «Цук Эйтан», и из этой группы 108 молодых ребят и девушек сразу же мобилизовались в ЦАХАЛ, причём подавляющее большинство – в боевые части. Естественно, это вызвало интерес у прессы.
По информации, полученной мною поздно вечером накануне от Яэль Кацман, пресс-секретаря «Нефеш бе Нефеш», самолёт приземлялся в 6.45 утра, а минибус VIP, который должен был доставить Щаранского прямо к трапу, выезжал из первого терминала в 6.30. Поэтому в 6.15 я уже был в терминале и успел договориться с Яэль, что меня тоже посадят в этот минибус.
Несмотря на обещания устроителей, церемония началась не в семь утра, как они планировали, а чуть ли не на час позже. И самолёт сел с небольшим опозданием, и времени на доставку нескольких десятков журналистов с теле- и фотокамерами к трапу самолёта ушло больше, чем запланировали.
Но вот, наконец, журналисты выстроились на расстоянии двадцати метров от самолёта, все гости прибыли, и по трапам начали спускаться репатрианты. Первыми вышли будущие призывники. Он были одеты в футболки цвета хаки, в руках держали израильские флаги. Пресс-секретарь «Нефеш бе Нефеш» Арик Пудер подготовил их заранее, поэтому ребята не разбежались в разные стороны, а встали у самолёта, развернув флаги – прямо напротив батареи объективов. К ребятам сразу же подошли знатные встречающие – Щаранский, гендиректор министерства абсорбции Одед Форер, глава фонда «Керен Кайемет» Эфи Штенцлер, руководители «Нефеш бе нефеш». Подошёл и невесть откуда взявшийся министр внутренних дел Гидон Саар. О его желании принять участие в церемонии никто не знал, поскольку никакого отношения к приезду репатриантов, да и вообще к теме репатриации Саар не имел. И вдруг – появился. И сразу же полез в самую середину шеренги мальчиков и девочек, чтобы оказаться в центре – точно напротив камер.
К Саару подошёл и встал с ним рядом Ривлин. Но не успели камеры защёлкать, как президент вдруг вышел из толпы и подозвал одного из помощников. Тот выслушал президента и начал по одному вытаскивать из толпы всех высокопоставленных встречающих. Пока не остался один Саар. Вот тогда президент Ривлин вернулся на своё место рядом с министром внутренних дел и подал знак – начинайте съёмку.
– Вот чёрт, именно эта фотография и попадёт во все СМИ, – сказал я в сердцах Щаранскому. – Какого рожна мы притащились сюда в такую рань?
Щаранский недовольно посмотрел на меня.
– Давид, то, что вы так откровенно толкаете меня под все камеры, выглядит просто ужасно. Просто ужасно!
– Это моя работа, – возразил я. Но Щаранский даже и слушать не захотел.
Фотографирование длилось минут пять, и только после него всем остальным VIP позволили подойти к толпе, чтобы сфотографироваться. Хотя особого смысла в этом уже не было; так, разве что снимок на память….
Конечно, именно снимок Ривлина с Сааром опубликовали все израильские СМИ, в том числе и русскоязычные. Но не только израильские. Арабская «Аль Ахбар» тоже поместила эту фотографию, естественно, с соответствующим комментарием…
Почему Руби Ривлин так поступил, было совершенно понятно: Саар сильно помогал ему во время предвыборной гонки, и президент захотел расплатиться. Долг, как известно, платежом красен. В качестве расплаты президент выбрал организацию снимка, который должна была увидеть вся страна, – и в этом не было ничего странного. Для политика мелькание перед глазами избирателей – даже не хлеб насущный, а просто воздух, без которого политик задохнётся. Меня смутило другое: почему Ривлин действовал так бесцеремонно? На глазах у всех он срежиссировал постановочный кадр, выдвинув в его центр человека, который не имел к событию никакого, ну просто ровно никакого отношения.
Ответ был только один – выборы. В Каире шли переговоры с ХАМАС; лидеры правых партий, входивших в тогдашнюю коалицию – Либерман и Беннет – рвали и метали на Нетаниягу, который, по их словам, упустил возможность полностью разгромить ХАМАС. Оба этих политика чётко видели, что впервые в израильском обществе сложился широкий консенсус по поводу того, что надо, несмотря на жертвы, войти полностью в Газу и разрушить всю инфраструктуру террора во главе с бандитской организацией ХАМАС. В те дни газета «Ха-Арец» опубликовала большое интервью с бывшим генсеком леворадикальной МЕРЕЦ Хаимом Ороном (Джумесом), который прямо сказал: «Сегодня каждый израильтянин, придерживающийся левых взглядов, должен доказывать свою лояльность государству. Что же касается “правых”, то эта лояльность у них как бы автоматически подразумевается».
Беннет с Либерманом ясно видели все эти тенденции и хотели, воспользовавшись ими, перевести консенсус и общее поправение израильского общества в собственный электоральный успех. Поэтому в воздухе ощутимо запахло парламентскими выборами. А где выборы в Кнессет – там и праймериз в «Ликуде». Гидон Саар был одной из самых заметных фигур в «Ликуде» и претендовал на победу в этих праймериз. И каждое лыко, то бишь упоминание о нём в прессе, было ему, что называется, в строку… Вот потому Ривлин и действовал так бесцеремонно, отбросив на глазах десятков журналистов всякое приличие.
Когда президент отошёл от трапа, за ним бросились и журналисты и VIP, которых интересовала только возможность попасть в объектив фотокамеры. У трапа остался один Щаранский, который ещё с полчаса пожимал руку каждому новому репатрианту. И каждый – каждый их них – с радостью отвечал ему: «Хэлло, деар мистер Щаранский!»
Не думаю, что если бы Щаранский встал у трапа самолёта, прибывшего из СНГ, его точно так же все узнавали бы в лицо.