6. СКАНДАЛ ВОКРУГ ОРЫ НАМИР
    В октябре того же года разразился скандал, который стал, пожалуй, одним из самых серьезных катализаторов создания «русской» партии. Министр труда и социального обеспечения Ора Намир дала интервью газете «Ха-Арец», в котором обрушилась с беспрецедентными нападками на «русскую» алию. «Число стариков в Израиле постоянно растет благодаря алии из СНГ, — заявила Намир. — Треть репатриантов, приехавших в страну за последние полтора года, составляют старики. Среди репатриантов очень много матерей-одиночек и инвалидов. Эти люди приехали из страны, в которой научились использовать все, что им предоставляло государство. Так же они ведут себя и по отношению к Израилю. Репатрианты автоматически получают все те блага, что и обычные граждане Израиля, хотя, в отличие от них, не заплатили ни одной агоры в «Битуах леуми». Нет ни одной страны в мире, в которой 60-летняя женщина и 65-летний мужчина сразу же после приезда получают право на пособие по старости. Поинтересуйтесь в России, в каких условиях там живут пенсионеры. Они приезжают сюда как в рай. Причем, как я слышала, с религиозной точки зрения у них не все в порядке: 30—40 процентов вообще не евреи».
    Естественно, эти нападки вызвали бурю гневных откликов. Глава Ликуда Нетаниягу назвал правительство Рабина антисионистским, русскоязычная пресса просто захлебывалась от гневных статей и писем. Советники Рабина поняли, что пожар нужно тушить как можно скорей: откровения Намир могли нанести непоправимый электоральный ущерб партии Авода. Поэтому в день открытия зимней сессии Кнессета, несмотря на всю загруженность, Рабин нашел время, чтобы встретиться с русскоязычными журналистами.
    Маркиш срочно собрал представителей крупнейших изданий, и мы отправились в Кнессет. Встреча состоялась в кабинете премьера, расположенном неподалеку от общего зала заседаний, и началась с выговора, который в нашем присутствии Рабин сделал своему помощнику за то, что тот не успел подготовить статистические данные о состоянии абсорбции. Винить помощника, наверное, все же не следовало — встреча была, что называется, чистой импровизацией. Тем не менее отсутствие вспомогательных материалов не помешало премьеру. В ходе беседы он так сыпал цифрами, как будто бы заранее подготовился к разговору. Вся беда заключалась в том, что эти цифры он уже приводил нам всего полтора месяца назад, во время беседы в генштабе. Впрочем, на той встрече мы слышали и большую часть нынешней речи — Рабин говорил готовыми «кусками», которые, по-видимому, хорошо запомнил. «Я родился в Иерусалиме, но мои родители совершили алию: отец — из США, мать — из России. Я всегда считал задачей сионизма приезд в Израиль большей части еврейского народа», — сообщил нам премьер, будто это могло явиться для кого-то новостью. После этого он долго хвалил алию из СНГ и даже причислил ее к «одному из самых значительных событий в истории государства Израиль». Свое выступление Рабин завершил коротким выводом, что заявление Намир — грубейшая ошибка и полностью противоречит позиции правительства.
    Рабин замолчал, мы уставились на него с некоторым недоумением. Журналисты ожидали чуть ли не отставки Намир, а дело, похоже, ограничивалось даже не выговором, а так, легким укором. В этот момент я решил перейти в атаку и спросил: «Вы считаете, что человек, взгляды которого столь вопиюще противоречат не только позиции вашего кабинета, но и сути сионизма, может по-прежнему являться министром израильского правительства?» «Что-что?» — удивленно переспросил Рабин, явно не ожидавший такой прыти. Я повторил вопрос. Рабин ответил, не скрывая раздражения: «Мнение министров не всегда совпадает с моим, иногда противоречит. Израиль — демократическое государство, и правительство у нас не тоталитарное, все решения принимаются путем голосования. Я не могу требовать от каждого министра, чтобы он как попугай повторял все мои слова. Так было только в бывшем Советском Союзе».
    Если Рабин надеялся, что на этом резкие вопросы закончатся, то он ошибся. Премьеру пришлось отбиваться и от моих коллег. Но ни разу в его ответах не проскользнул даже намек на то, что он допускает возможность применения каких-то дисциплинарных санкций против Намир. «Израиль — не СССР, за такие заявления министров не увольняют. Безусловно, урон нанесен — в первую очередь, чувствам репатриантов. Я надеюсь, что мы сумеем его исправить. Заявление Намир было абсолютно излишним, и я сожалею о нем. Но это одно из проявлений израильской демократии, у которой есть склонность быть чуть более свободной, по сравнению с истинной демократией», — твердо стоял на своем глава правительства.
    И на этой встрече репатрианты вновь не услышали от премьера того, на что надеялись. Думается, что она, как и предыдущая, лишь усилила недовольство правительством Аводы и ускорила создание Исраэль ба-алия. Тем более что, после отказа Рабина осудить своего министра социального обеспечения, сама Намир на организованной через день Маркишем специальной пресс-конференции заявила нам, что вовсе не намерена отказываться от своих слов. Когда я отметил, что не только не вижу в ее рассуждениях даже следов раскаяния, более того — похоже, что министр гордится своими нападками на репатриантов, Намир воскликнула: «Я? Раскаиваюсь? Многие думают точно так же, в том числе и члены правительства, просто у них не хватает мужества произнести это вслух». Апофеозом беседы с Намир стало ее циничное заявление, что она вовсе не боится потери популярности своей партии, потому что репатрианты и так не собираются за нее голосовать. Партии Авода и лично Шимону Пересу — наследнику Рабина — пришлось вскоре очень дорого заплатить за высказывания Оры Намир.