36. ПОПЫТКА ПУТЧА
    Перед поездкой в Великобританию и США, состоявшейся в ноябре 1997 года, Биньямин Нетаниягу ставил перед собой две важные задачи. В Лондоне он должен был найти общий язык с новым правительством лейбористов Тони Блейера, а в Индианаполисе, где проходила генеральная ассамблея еврейских федераций Северной Америки, попытаться выработать компромисс по закону о переходе в еврейство. Но в ходе поездки эти цели, как бы важны они ни были, постепенно отступали на второй план по сравнению с вестями, поступавшими из Израиля. Нечто подобное я уже наблюдал почти год назад, когда во время европейского турне Нетаниягу в Израиле вспыхнули кровавые события, развязанные Арафатом из-за открытия туннеля Хашмонеев. На этот раз поездку премьера постарались испортить ликудовские внутрипартийные бунтари. Кровь в прямом смысле не пролилась, но одним из следствий этого бунта можно считать отставку Авигдора Либермана, — то есть жертвы, пусть и политические, все же были. Группа министров и депутатов Кнессета от Ликуда, воспользовавшись отсутствием премьера, попыталась устроить самый настоящий путч и добиться отставки Нетаниягу. Я был свидетелем того, как на протяжении шести дней визита самоуверенность Нетаниягу постепенно сменялась озабоченностью, раздражением и, наконец, глубокой тревогой.
    По пути в Лондон премьер, как обычно, вышел в салон прессы. Он был очень доволен собой: произнесенная им накануне речь на специальном заседании Кнессета, посвященном второй годовщине убийства Ицхака Рабина, получила большой и положительный резонанс. Нетаниягу призвал к национальному примирению, к успокоению страстей и, сходя с трибуны, пожал руку главе оппозиции Эхуду Бараку. Призыв Нетаниягу, да еще в сочетании с этим рукопожатием, сразу же был расценен всеми комментаторами как первый признак создания правительства национального единства. В канцелярию премьера посыпались телеграммы и факсы с выражением поддержки. Но парадоксальным образом вероятность национального примирения вызвала глубокую тревогу кое у кого из министров Ликуда.
    За день до выступления Нетаниягу прошел съезд Ликуда, на котором было принято решение об отмене праймериз. В результате этого решения судьба многих парламентариев и даже министров оказывалась под вопросом. Центральный комитет Ликуда контролировался Нетаниягу и Либерманом, и после отмены праймериз именно ЦК была передана прерогатива определения списка кандидатов от движения в Кнессет следующего созыва. Все депутаты Ликуда оказались в полной зависимости от премьера, с чем мириться они не захотели. И уж тем более они не захотели принять идею создания правительства национального единства, прямым следствием которого была бы потеря части министерских портфелей. Поэтому несколько министров и парламентариев Ликуда выработали план действий, последовательность которых, по мнению ведущих политических обозревателей, выглядела следующим образом. На первом этапе планировалось создание группы недовольных, которая, объединившись с оппозицией, проголосовала бы за отставку главы правительства. В соответствии с законом о прямых выборах премьер-министра, если 80 парламентариев проголосуют за его отставку, то назначаются новые выборы — только главы правительства, но не Кнессета. Если бы этот план удался, тем самым группа недовольных осталась бы в Кнессете до конца каденции и смогла бы, воспользовавшись удалением Нетаниягу и Либермана, провести на съезде Ликуда решение о восстановлении праймериз. Похоже, что ради этого они были готовы даже на то, чтобы в кресле премьера оказался Эхуд Барак.
    По пути в Лондон Нетаниягу еще не знал о намечающемся путче, зато ему хорошо было известно о народной поддержке, которую получила его речь, поэтому настроение у премьера было отличным. Когда кто-то из журналистов спросил, не озабочен ли он недовольством некоторых парламентариев Ликуда и их требованием провести расследование того, как проходил съезд, Нетаниягу сделал пренебрежительный жест, словно отмахивался от мухи: все это ерунда, всегда есть недовольные, не стоит обращать внимания. «Меня отпевают уже несколько месяцев, пора стать реалистами. Съезд демократическим путем принял решение, обязательное для всех, — сказал Нетаниягу, — и нечего больше обсуждать. Самая главная задача, которая стоит сегодня на повестке дня, — это единство народа, успокоение страстей, слишком уж разбушевавшихся в последнее время. Вчерашние выступления в Кнессете должны стать новой нормой общественной жизни».
    Самолет номер один израильских ВВС приземлился в лондонском аэропорту Хитроу, и начался обычный для визитов главы правительства сумасшедший ритм работы. За первый день пребывания в Лондоне Нетаниягу успел провести переговоры с премьером Блейэером, министром иностранных дел Куком, главой оппозиции Ашдауном, выступить в парламенте перед депутатами палаты общин и палаты лордов, перед делегатами конференции UJA Конгресса еврейских организаций Великобритании и на торжественном ужине в его честь, организованном для делегатов конференции. Кроме того, премьер дважды провел пресс-конференции для сопровождавшей его прессы. Микроавтобус, выделенный для израильских журналистов, просто не поспевал за кортежем премьера: для Нетаниягу перекрывали улицы, а вот мы постоянно застревали в пробках. Единственным развлечением было разглядывание лондонских улиц, а когда стемнело и водитель включил установленный в автобусе телевизор — какого-то очередного телесериала, прерывавшегося рекламными роликами. Вдруг на экране появился Шимон Перес и начал... пропагандировать передачи Би-Би-Си. Участие бывшего премьер-министра в рекламном ролике вызвало в автобусе необычайное оживление. «Ради того, чтобы в очередной раз выступить перед телекамерой, Перес готов на все», — не преминул съязвить кто-то.
    На переговорах с Блейэером и министром иностранных дел Великобритании Робином Куком Нетаниягу попросил помощи в продвижении застопорившегося мирного процесса и получил однозначное заверение, что такая помощь будет оказана. И хотя никак нельзя было сказать, что английский премьер полностью согласился с позицией Нетаниягу, безусловно, после этих переговоров Блейэер стал понимать ее намного лучше. Нетаниягу поднял вопрос и об усилиях Ирана обзавестись как атомной бомбой, так и средствами ее доставки — особенно в свете помощи режиму аятолл российских фирм, переправлявших в Тегеран секретные технологии производства ракет дальнего радиуса действия.
    Выступление Нетаниягу в парламенте состоялось в том же зале, где полтора года назад Шимон Перес расписывал преимущества Нового Ближнего Востока. Как и тогда, зал был полон до отказа, парламентарии слушали внимательно, заинтересованно задавали вопросы, громко аплодировали. Полтора года назад я сделал вывод, что столь теплая встреча явилась несомненным выражением поддержки политики Переса. Но на этот раз, увидев, как парламентарии с таким же теплом отнеслись и к Нетаниягу, программа которого столь разительно отличалась от пересовской, я понял, что это радушие было попросту проявлением знаменитой английской вежливости — и не более того. Нетаниягу подробно изложил свою позицию на переговорах с палестинцами, заключавшуюся в том, что дальнейшее продвижение мирного процесса должно быть обусловлено выполнением обеими сторонами взятых на себя обязательств. Выступление в парламенте пришлось на очередной виток напряженности в отношениях США с режимом Саддама Хусейна, и Нетаниягу, ловко использовав недовольство англичан иракским диктатором, напрямую связал Саддама с проблемами Израиля на переговорах с палестинцами. «Меня очень беспокоит поддержка Саддама Хусейна палестинской прессой и так называемые стихийные народные демонстрации с призывами к Саддаму «затопить Тель-Авив кровью», — сказал Нетаниягу. — Я-то думал, что танцы на крышах при виде иракских «скадов», летящих в сторону Тель-Авива, которые мы наблюдали во время войны в Персидском заливе, стали достоянием мрачного прошлого, но, к сожалению, мы вновь столкнулись с призывами к Саддаму уничтожить половину Израиля. Подобные заявления существенно ухудшают атмосферу на переговорах и задерживают подписание соглашений по таким вопросам, как открытие коридора между Газой и Иудеей, аэропорта в Дагании».
    Еще до вылета в Лондон в израильской печати появились сообщения, что будто бы большая часть приглашенных на торжественный ужин, устраиваемый в честь израильского премьера руководством UJA, отказались от участия в знак протеста против политики Нетаниягу. В Лондоне выяснилось, что эти сообщения были очередной газетной уткой; на самом деле среди руководства еврейских общин шла настоящая борьба за право получить пригласительный билет, который, кстати, стоил совсем не мало — около 400 долларов. Зал был полон до отказа, и прием, оказанный Нетаниягу, можно было назвать по-настоящему теплым — уже без всяких скидок на английскую вежливость.
    Но, конечно, главным пунктом рабочей программы Нетаниягу в Лондоне стала встреча с госсекретарем Мадлен Олбрайт. Ее начало задержалось: Олбрайт внезапно вылетела в Эдинбург для переговоров с Робином Куком. Всего несколько часов назад Кук все еще находился в Лондоне — в четверг вечером он встречался с Нетаниягу. Но поздно ночью он уехал в Эдинбург: согласно обычаю, английские министры и парламентарии всегда проводят уик-энд в своих избирательных округах. Такая странная спешка госсекретаря объяснялась тем, что Олбрайт должна была согласовать с Куком позицию США и Великобритании по иракскому кризису. Поэтому встреча с Нетаниягу началась в середине пятницы, и ее пришлось свернуть, чтобы закончить до наступления шабата. Премьер-министр Израиля, как известно, не нарушает святости субботнего дня. Большая часть беседы Олбрайт с Нетаниягу также была посвящена кризису с Ираком. Госсекретарь изложила позицию США, которую кратко можно было сформулировать так: «Израиль должен проявлять полное спокойствие. США сами займутся Саддамом, если же возникнет опасность, что Израиль окажется втянутым в военное противостояние, то США обязуются выступить на его защиту с применением всех средств, которые сочтут необходимым». По вопросу мирного процесса с палестинцами Олбрайт вновь подтвердила традиционный подход США — «мир в обмен на территории». Нетаниягу, как и ожидалось, не принял эту позицию. Конфликта не возникло, но, как рассказал мне потом министр финансов Израиля Яаков Нееман, присутствовавший на встрече, госсекретарь вела себя достаточно агрессивно, и тон ее никак нельзя был назвать приятным. Нееман рассказал мне пикантную подробность этой встречи, на которой с каждой стороны присутствовало по четыре человека. Все восемь участников переговоров были евреями, но только одна Олбрайт не придерживалась законов кашрута. Правда, на этот раз ей пришлось отведать только кошерной пищи — в ходе переговоров состоялся обед, который, естественно, был приготовлен в соответствии с установлениями иудаизма.
    А когда наступила суббота, Нееман вместе с несколькими религиозными членами израильской делегации отправился в одну из лондонских синагог, где его ожидал главный раввин Великобритании. Назад мы возвращались пешком — около сорока минут шли по заваленным желтыми листьями улицам Лондона. Моросил небольшой дождь, было скользко, но министр шел так быстро, что не только мы, но даже молодой телохранитель едва поспевал за ним. Где-то на середине пути, когда мы проходили плохо освещенную улицу, на которой располагаются несколько десятков посольств, телохранитель снял с себя теплую куртку и бросил ее какому-то человеку, выступившему из-за дерева. Тут я понял, что на протяжении всего маршрута безопасность министра обеспечивал отнюдь не один телохранитель. Интересно, что свою куртку разгоряченный прогулкой охранник передал коллеге возле российского посольства. Может быть, это было простое совпадение, а может быть, ШАБАК совсем не случайно выставил дополнительный пост возле посольства страны, в свое время так много сделавшей для уничтожения государства Израиль.
    В гостинице нас уже ожидала субботняя трапеза — Нееман заказал кошерный кейтеринг. Полгода назад, когда премьер проводил субботу в Риме, такую трапезу организовала канцелярия главы правительства, и поэтому на нее получили приглашение все члены израильской делегации. На этот раз количество приглашенных было строго ограничено: Рухама Аврагам — личный секретарь Нетаниягу, глава канцелярии Моше Леон, неделю спустя сменивший Либермана на его посту, несколько советников и военный секретарь премьера. Царила домашняя атмосфера, тон задал Нееман, державшийся открыто и раскованно. Пели традиционные субботние песни, говорили о недельной главе Торы, причем Нееман, приведя из нее несколько цитат, сделал привязку к внутренней ситуации в Израиле. Министр говорил о том, что нельзя усиливать раскол в народе, а, наоборот, следует любой ценой наладить диалог с левыми партиями, имеющими большие заслуги в деле строительства государства. Хочу отметить, что Нееман всегда и везде держался просто и пользовался большим уважением даже у журналистов. Во время полетов он не терял время на пустые разговоры или чтение газет, а изучал Талмуд и приглашал все желающих принять участие в уроке. По пути в Лондон, когда к нему и впрямь присоединились несколько журналистов, Нееман выбрал место в Талмуде, где обсуждается вопрос, что еврей всегда должен говорить правду. Намек был более чем прозрачен, но журналисты, конечно, сделали вид, что ничего не поняли.
    Поздно вечером в комнату, где проходила трапеза, заглянул Нетаниягу с женой. Они посидели минут пятнадцать, Биби пытался подпевать субботним песням — и проявил полнейшее отсутствие и слуха и голоса. В израильской прессе частенько появлялись разного рода сплетни, утверждающие, что отношения между супругами Нетаниягу очень плохие, и они не разводятся только потому, что это может нанести Биби электоральный ущерб. Могу лично засвидетельствовать: в тот вечер Сарра и Биньямин Нетаниягу напоминали скорей парочку влюбленных молодоженов, а вовсе не чету, находящуюся на грани развода. Биби все время держал жену за руку и поглаживал ее, а взгляд Сарры не оставлял сомнений в чувствах, испытываемых ею к мужу. В комнате не были установлены телекамеры, так что «работать на публику» супругам Нетаниягу не имело смысла. «Все, я больше не могу — просто падаю от усталости», — вдруг сказал Нетаниягу и направился к двери. «Премьер-министр не имеет права падать от усталости, и уж тем более говорить об этом вслух», — назидательно произнес Нееман. Биби обернулся: «Ты прав, спасибо, принимаю это замечание».
    После ухода Нетаниягу атмосфера за столом стала совсем раскрепощенной, и Шимон Шифер рассказал несколько историй из своего гигантского опыта заграничных поездок с израильскими премьер-министрами. На празднование субботы его пригласила Рухама, и, войдя в комнату, Шифер надел на голову ермолку. «О, наконец-то даже Шифер вернулся к вере!» — воскликнул Моше Леон. «Что такое? — несколько обиженным тоном ответил Шимон. — Я до сих пор значусь в списке лучших выпускников «Бней Акива». «Ну если так, то сделай кидуш», — тут же попытался устроить ему маленькую проверку Нееман. «Нет проблем, — ответил Шимон. — У нас дома я делаю кидуш каждую субботу». Шифер говорил правду, я не раз слышал от него, что он хоть и не соблюдает законы шабата, но устраивает субботнюю трапезу. А в Йом-Кипур он, как и многие нерелигиозные израильтяне, постится. Кидуш произнес, конечно, Нееман, но Шифер вовремя и к месту отвечал «амен», а потом, когда пели субботние песни, подпевал вместе со всеми и зачастую оказывался одним из немногих, кто знал полностью все слова. Когда традиционные песни были спеты, Шифер завладел всеобщим вниманием и с полчаса рассказывал презабавнейшие истории. Две из них я позволю себе привести — только потому, что, по свидетельству самого Шимона, он уже рассказывал их не только в узком кругу.
    Как-то раз премьер-министр Ицхак Рабин прибыл с официальным визитом в Мадрид. Как обычно, делегация остановилась в отеле «Риц», одном из самых лучших отелей не только Испании, но и мира. Мне тоже довелось провести одну ночь в «Рице» во время посещения Мадрида Биньямином Нетаниягу, и я безоговорочно подтверждаю столь высокую репутацию этого отеля. «Риц» расположен в самом центре старого Мадрида, вплотную к знаменитой галерее Прадо, но известен еще и тем, что в нем диктатор Франко в течение десятилетий назначал свидания всем своим любовницам. Номера «Рица» отличаются огромными туалетными комнатами, оборудованными большой ванной, душем и биде. Рукоятки всех кранов, краников и вентилей в этой комнате покрыты «золотой» краской и ярко сверкают в свете мощных ламп, отражающихся в многочисленных зеркалах. Миниатюрные наборы ванной косметики — шампунь, лосьон для бритья, крем, которые бесплатно предоставляют своим постояльцам отели такого класса, в «Рице» также отличаются особой элегантностью — бутылочки сделаны из тонкого стекла и увенчаны круглыми «золотыми», крышечками. «Я сразу же, чтобы не забыть, положил эти бутылочки в чемодан, — сказал нам Шифер. — Мои дети любят сувениры такого рода. За ужином я рассказал об этом Рабину, и Лея, нимало не смущаясь, выпалила в ответ: «Ты знаешь, Ицхак сделал то же самое».
    Вторая история произошла с Шимоном Пересом во время очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Перес, занимавший в конце 80-х годов пост министра иностранных дел, должен был встретиться со своим советским коллегой Эдуардом Шеварднадзе. Израильское правительство долго добивалось этой встречи: дипломатические отношения между двумя странами еще не были восстановлены, но Израиль вел постоянную борьбу за свободный выезд советских евреев и надеялся, что личная беседа с Шеварднадзе в какой-то мере поможет облегчить положение отказников и хотя бы чуть-чуть приоткрыть дверцу, захлопнувшуюся после московской Олимпиады. После долгих уговоров советское руководство согласилось на проведение встречи, но поставило условие: никаких фотографов. Перес принял это условие, тем не менее ему почему-то было очень важно запечатлеться рядом с шефом советского МИДа. Поэтому возле дверей комнаты, отведенной для встречи, заранее занял позицию израильский фотограф, который должен был постараться увековечить Переса рядом с Шеварднадзе — пусть даже и в коридоре. Шифер тоже ожидал возле дверей, чтобы узнать, чем же закончилась столь важная встреча, и был свидетелем первой реакции Переса после ее завершения. Израильский министр иностранных дел, завершив переговоры, судьбоносные для десятков, если не сотен тысяч советских евреев, первым делом осведомился у фотографа, получились ли снимки.
    Я был поражен, услышав этот рассказ Шифера; мне сразу же вспомнилось, как советские отказники ждали этой встречи, какие надежды возлагали на нее, как жадно мы ловили сообщения о ней по различным «голосам». Уже сам факт этой встречи значил тогда для отказников чрезвычайно много — он символизировал заботу о нас израильского правительства и вселял надежду, что оно будет, ни с чем не считаясь, добиваться нашего освобождения. Мне и по сей день не известно, о чем говорил тогда Перес с Шеварднадзе, какие последствия имела, если имела вообще, эта встреча для свободы выезда. Но если Шимон Перес шел на такие ухищрения, лишь бы заполучить совместную фотографию с Шеварднадзе, если единственное, что его интересовало после встречи, — удалось ли фотографу поймать его в один кадр с советским министром, то вряд ли во время переговоров он занимал ту позицию, на которую так рассчитывали советские отказники.
    В субботу утром я не пошел вместе с Нееманом, а направился в другую синагогу, расположенную намного ближе. Я обнаружил ее во время прогулки в пятницу на перекрестке улиц Москва и Санкт-Петербург. Столь странные для Лондона наименования улиц, наверное, объясняются тем, что неподалеку находится комплекс зданий российского посольства, выстроенный чуть ли не в восемнадцатом веке. У входа в синагогу меня тщательно проверили английские полицейские — обыскали карманы, ощупали с головы до пят и даже «прозвонили» специальным прибором, обнаруживающим металлические предметы. Странное дело, накануне вечером у входа в синагогу я вообще не заметил ни одного полицейского. Впрочем, та синагога располагалась в другом районе, а этот просто кишел арабами: во время пятничной прогулки я заметил десятки лавочек с надписями на арабском, газетные стенды были полны прессой арабских стран, по улицам прогуливались женщины в традиционных исламских одеяниях, замотанные по самые глаза в белые платки. Ливанские, сирийские, египетские ресторанчики зазывали посетителей, обещая усладу настоящей восточной кухни. Я теоретически знал, что Лондон заполонен арабами, но не ожидал увидеть их в Вест-Энде, являвшемся еще совсем недавно еврейским районом Лондона.
    Огромная, красивейшая синагога, построенная в середине прошлого века семейством Ротшильд, была почти пуста. Ее раввин, молодой хабадник, полгода назад перебравшийся из Иоганнесбурга, рассказал мне, что евреи бегут из Вест-Энда, некогда действительно еврейского квартала, и перебираются в пригороды. В его синагоге осталось всего четыреста прихожан, но регулярно посещают субботнюю службу лишь несколько десятков, остальные появляются только на Рош ха-шана и Йом-Кипур. Процесс ассимиляции 300 тысяч евреев Англии, из которых 200 тысяч сосредоточены в Лондоне, идет, к сожалению, быстрыми темпами. В маленьких городах общины почти полностью исчезли, а в Шеффилде дело дошло до того, что синагогу продали местному монастырю, и теперь она превращена в церковь. «Проблема состоит в том, — сказал мне раввин, — что молодые люди, которые хотят быть евреями, уезжают в Израиль. Остаются те, у кого национальное и религиозное самосознание не развито, поэтому так велик процент смешанных браков. Открытого антисемитизма в Англии нет, но евреев все же недолюбливают, и дети от смешанных браков, как правило, предпочитают скрывать свою еврейскую половину».
    В субботу Биньямин Нетаниягу отправился на прогулку в Кенсингтон-парк, расположенный всего в ста метрах от отеля «Ройял гарденс», где остановилась израильская делегация. Занятное это было зрелище — Нетаниягу, совершающий утреннюю пробежку в окружении десятков телохранителей. Кстати, дворец Кенсингтон, в котором жила принцесса Диана, находится на расстоянии двух минут ходьбы от «Ройял гарденс», и он знаком телезрителям всего мира: именно к воротам этого дворца тысячи англичан приносили цветы после смерти Дианы. У красивой кованой решетки дворца все еще лежали букеты цветов. Нетаниягу прошел мимо ворот, но цветов не возложил и даже не остановился.
    Субботний вечер Нетаниягу посвятил встрече с представителями английского Ликуда и многочисленным интервью английским и американским телекомпаниям. Состоялась и встреча с израильскими журналистами. Сообщения о нарастающем недовольстве внутрипартийных путчистов, которое вот-вот могло вылиться в конкретные действия, уже явно беспокоили Нетаниягу. Отвечая на наши вопросы, он больше не делал пренебрежительных жестов, а ограничился заявлением, что, лишь вернувшись в Израиль и ознакомившись с ситуацией на месте, примет решение, как действовать дальше.
    Следующей остановкой на пути премьера был Индианаполис, где проходила 66-я ассамблея еврейских федераций США и Канады. Около 4500 делегатов заполнили огромный Зал конгрессов, соединенный переходами с несколькими гостиницами и Дворцом спорта. Центр Индианаполиса чрезвычайно компактен — я обошел его по периметру всего за сорок минут, но все в нем очень продуманно и служит для удобства жителей. По одному из переходов, перекинутому над улицей, я попал из Дворца конгрессов в отель «Вестин», где Нетаниягу принял мэра Индианаполиса Гольдшмидта, считающегося одним из самых преуспевающих мэров США. Кстати, Гольдшмидт по национальности еврей. Еще один еврей, уроженец Индианаполиса, выступил перед делегатами ассамблеи в прямом эфире из... космоса. Это был американский астронавт Вольф, совершавший орбитальный полет на российской станции «Мир». Он приветствовал участников ассамблеи и сказал, что только что пролетел над Израилем и может сообщить: в отличие от его родного Индианаполиса, покрытого снегом, в Эрец-Исраэль прекрасная погода. Делегаты устроили Вольфу овацию.
    Нетаниягу удостоился намного более прохладного приема. Его речь была посвящена закону о переходе в еврейство, предложенному в Кнессете религиозными партиями. Ожидалось, что представители реформистов и консерваторов, крайне недовольных этим законопроектом, устроят обструкцию премьер-министру. Организаторы ассамблеи постарались предотвратить скандал и перед началом выступления Нетаниягу раздали всем делегатам листки со специальным обращением руководства ассамблеи, просившего не прерывать речь премьера свистом или выкриками. Просьба возымела действие — Нетаниягу не мешали говорить, но и почти не аплодировали. Единственный раз зал взорвался аплодисментами, когда Нетаниягу заявил, что Иерусалим никогда не был столицей ни одной нации, кроме еврейской, и никогда вновь не будет разделен.
    Нетаниягу призвал американское еврейство принять компромиссные предложения по вопросу закона о гиюре. Следует отметить, что его выступление было очень осторожным и взвешенным. С одной стороны, премьер не хотел раздражать реформистов и консерваторов, с другой — не имел никакого желания ссориться с религиозными партиями из своей коалиции. Нетаниягу также призвал еврейские организации бороться с ассимиляцией и усилить еврейское воспитание, особенно изучение иврита. О том, как далеко зашел процесс ассимиляции, можно было судить не только по степени сопротивления реформистов и консерваторов принятию закона, но даже по такой, вроде бы несущественной, детали, как программа выступления перед делегатами ассамблеи музыкального ансамбля.
    Главная проблема в этом законе для реформистов и консерваторов заключалась не только в том, что он не давал этим двум течениям равного с ортодоксами статуса. Закон, по существу, отнимал у них возможность и дальше продолжать манипуляции с актом принятия в еврейство, который у реформистов и консерваторов превратился в самый настоящий фарс. Прямым следствием принятия закона стало бы и автоматическое превращение в гоев внуков большинства руководителей еврейских организаций США, дети которых женились на нееврейках, прошедших (в лучшем случае) гиюр у реформистов — то есть заплативших 25 долларов.
    Что же касается выступления музыкального ансамбля, то, спору нет, два десятка юношей и девушек пели и танцевали на высоком профессиональном уровне, да и сами песни были, без всякого сомнения, очень красивые. Но вот беда, это были сплошь нееврейские песни; лишь самой последней, явно ради «галочки», исполнили израильскую «Гине ма тов вэ манаим шевет ахим гам яхад» («Как хорошо и приятно сидеть братьям вместе»). Какое отношение к съезду еврейских организаций имело замечательное попурри американских песен, было бы непонятно, если не учитывать простой и горестный факт: ансамбль исполнял именно то, что хотели услышать делегаты, то, что наверняка должно было им понравиться.
    Посещение съезда оставило у меня тяжелое чувство. Богатство, мощь, политическое и общественное влияние еврейских организаций Северной Америки действительно впечатляли, но одновременно и вызывали вопрос: а сколь долго эти организации будут еврейскими, что останется от евреев США и Канады через несколько десятков лет?
    В соответствии с первоначальным графиком мы должны были провести в Лос-Анджелесе два дня, но уже по пути в столицу мировой кинематографии стало известно: визит будет сокращен. Король Хусейн, находившийся в Лондоне, обратился к Нетаниягу с предложением встретиться, и премьер немедленно согласился. Поэтому Лос-Анджелеса я так и не увидел, а успел лишь прогуляться по Беверли-Хиллс — в окрестностях нашей гостиницы «Четыре сезона» — и был поражен фантастической чистотой его улиц. «Четыре сезона», одна из самых фешенебельных и престижных гостиниц мира, находится неподалеку от района, заселенного в основном евреями. Пресс-атташе израильского консульства показал мне медицинский центр «Синай» с огромным магендовидом на фронтоне, ресторанчики «Идише мамэ» и «Эйлат», ешиву имени Рамбама и даже центр по изучению каббалы, который регулярно по пятницам посещала Мадонна. Знаменитая певица сидела в классе вместе с другими учениками, количество которых после того, как Мадонна стала заниматься каббалой, выросло в несколько раз. Понятно, что ими двигало вовсе не желание познакомиться с тайнами мироздания, а намного более прозаический интерес — без лишних помех поглазеть на Мадонну вблизи.
    В Лос-Анджелесе мы находились меньше суток, и график работы Нетаниягу был особенно интенсивен. Премьер встретился с представителями еврейских организаций, деловых кругов, выступил перед влиятельным Форумом международных отношений. Послушать Нетаниягу пришли политики, в том числе и мэр Лос-Анджелеса, общественные деятели, бизнесмены и даже супермодель Клаудия Шиффер (не имеющая никакого отношения к нашему Шимону). Угроза назревающего в Ликуде путча уже висела над премьером как дамоклов меч и сказывалась во всех его действиях. Израильские журналисты жаждали задать ему хотя бы несколько вопросов на эту тему, но Нетаниягу не желал высказываться и поэтому раз за разом отменял запланированные «тидрухим».
    Только один раз, во время краткого брифинга перед заседанием форума, израильтянам удалось отловить премьера. Собственно, этот брифинг предназначался для американских журналистов, но израильтяне, не обращая никакого внимания на их протесты, попросту не дали хозяевам задать ни одного вопроса. У премьера спросили, каково его отношение к заявлению мэра Тель-Авива Рони Мило, призвавшего свергнуть его «с престола». «Всем известно, что в коалиции есть люди, которые меня не любят, — осторожно ответил премьер. — И не любят настолько, что ведут себя безответственно, выбрав время, когда я нахожусь за границей с важным государственным визитом. Но большая часть министров и депутатов Кнессета от коалиции меня поддерживает, и я верю, что эта поддержка сохранится и в будущем». Нетаниягу оказался прав: вернувшись в Израиль, он быстро навел порядок, и буквально через несколько дней большинство «мятежников» публично присягнуло ему на верность.
    Из бесконечной вереницы встреч и церемоний в Беверли-Хиллс наиболее запоминающимися были посещение Музея толерантности имени Визенталя и вручение суперзвезде Голливуда Кирку Дугласу премии «Король Давид». В музее Визенталя у четы Нетаниягу оказались необычные экскурсоводы — Арнольд Шварцнеггер и его супруга Мария Шрайвер. Сарра и Биби осмотрели прекрасную экспозицию, рассказывающую о разных проявлениях ксенофобии и нетерпимости, особое внимание они уделили нескольким залам, посвященных антисемитизму и Катастрофе. Один из них в точности воспроизводил газовую камеру, и я отчетливо видел, как Нетаниягу поежился, входя в него.
    Кстати, именно в музее родился очередной вздорный слух о Нетаниягу, и я стал его невольным виновником. Во время осмотра экспозиции Нетаниягу позвонили из Израиля (по-видимому, в связи с «путчем»), и он отошел в сторону, чтобы поговорить без свидетелей. Я оказался неподалеку от Шварцнеггера и сказал пресс-атташе консульства, что являюсь поклонником этого киноактера и с удовольствием смотрю каждый его фильм. «Так в чем же дело, скажи это самому Арнольду», — ответил пресс-атташе. Я так и сделал — и сфотографировался вместе с кинозвездой, зная, что эта фотография вызовет дикий восторг у моих детей. Кто-то из журналистов услышал мои слова и немедленно приписал их Нетаниягу. Через час «Голос Израиля» уже передавал, что во время осмотра музея Нетаниягу шепнул (!) на ухо Шварцнеггеру, что «умирает по каждому его фильму». «Оказывается, Нетаниягу любит фильмы со сценами насилия и крови, — подчеркивал комментатор, — а это не может не вызвать беспокойства у всех, кто стремится к миру».
    Церемония вручения премии Кирку Дугласу должна была быть торжественной и радостной, а получилась грустной. Дуглас, символ мужественности и силы, с трудом двигался после инсульта и автокатастрофы, каждое слово стоило ему усилий. Но на несколько минут, пока он стоял вместе с Нетаниягу на сцене, старый больной актер собрался, произнес краткую речь и даже сделал танцевальное па. Еврейская ортодоксальная организация «Эш ха-Тора» не зря вручила свой приз Дугласу: в последние годы он вернулся к религии, соблюдал кашрут, каждый день надевал тфилин и изучал Талмуд. Церемония состоялась в его доме. Я заметил в кабинете Дугласа субботние подсвечники, пасхальное блюдо и несколько томов Талмуда. На всех дверях дома были укреплены мезузы.
    Поздно ночью мы вылетели в Лондон, где во дворце короля Хусейна состоялась его встреча с Нетаниягу. По словам премьера, она ознаменовала завершение периода нормализации отношений между двумя странами и двумя лидерами после истории с неудачным покушением Мосада на Машаля — одного из главарей ХАМАСа. По пути в Израиль я спросил у Узи Арада, политического советника главы правительства, как он оценивает результаты визита. «Нетаниягу полностью выполнил и даже перевыполнил весь план намеченной работы, — сказал Арад. — Но ему сильно мешали действия путчистов. Я бы сравнил главу правительства с водителем семитрейлера, несущегося на полном ходу по горной дороге. Попутчики, сидящие в кабине, вместо того чтобы не отвлекать водителя и не мешать ему, вдруг начинают вырывать руль из его рук и совершенно не думают о том, что в результате их безответственных действий семитрейлер может свалиться в пропасть».