18. В ПОИСКАХ ЛЮБВИ
    Когда в январе 1996 года я получил приглашение сопровождать Шимона Переса в турне Лондон — Давос, то сразу же задался вопросом: зачем он едет за границу? Какие такие важные дела требуют четырехдневного отсутствия премьера в Израиле? Забот у него хватало и дома: следовало принять наконец решение — объявлять или не объявлять досрочные выборы, переговоры с сирийцами также нуждались в непрерывном контроле. А вместо этого Перес направлялся в Лондон, для того чтобы открыть восстановленный после взрыва флигель здания израильского посольства, а затем на два дня в швейцарскую деревушку Давос — на очередную сессию Всемирного экономического форума. Ради нескольких отремонтированных комнат посольства не стоило, конечно, лететь в Лондон, да и экономическое положение Израиля казалось на тот момент вовсе не таким уж плохим, чтобы бросать все дела и мчаться в Давос.
    Тогда я еще не знал, что у Переса за несколько дней до вылета состоялась встреча с двумя авторитетными экономистами — профессорами Хаимом Бен Шахаром и Михаэлем Бруно, разъяснившими ему, что состояние израильской экономики не вызывает оптимизма, надвигается застой, который, скорей всего, достигнет пика к осени — как раз к моменту парламентских выборов. Я не знал и того, что президент Асад отказался встречаться с Пересом и даже просто сфотографироваться вместе с ним, хотя такая фотография могла существенно улучшить шансы Переса на победу. Госсекретарь США Кристофер передал ответ Асада: «В принципе я согласен на встречу, но время для нее еще не наступило». Такой ответ не оставлял никаких шансов на достижение в обозримом будущем хоть какого-нибудь договора с Сирией, который мог бы стать для Переса козырной картой в предвыборной пропаганде. А мрачная картина, нарисованная профессорами, лишала его другого, не менее крупного козыря — утверждения о положительном влиянии, будто бы оказанном ословским процессом на экономику Израиля. И хотя премьер уже понимал, каким будет его решение, но все-таки никак не мог его принять. Пересу нужна была передышка, смена обстановки — вот за этим он и отправился за границу.
    В самолете Перес «обкатал» на журналистах формулировки, которые нам неоднократно пришлось выслушивать в течение последующих четырех дней. «Иерусалим никогда не был столицей ни одного арабского государства и всегда оставался духовной столицей еврейского народа. Поэтому город по-прежнему будет открыт для представителей трех религий, но политически останется столицей Израиля». «Ословские соглашения начинались как национальная контроверсия, а сегодня превратились в национальный консенсус. Даже Ликуд уже не может отрицать их существование и склоняется признать их свершившимся фактом. Осло-1 и Осло-2 стали большим успехом, который не может отрицать даже оппозиция. Мне жаль Ликуд и Нетаниягу — с чем они пойдут на выборы?»
    Но журналистам не терпелось узнать, что думает премьер по поводу самого главного вопроса — изменения даты парламентских выборов. Поэтому, как только Перес остановился, чтобы набрать в легкие воздух для оглашения очередной формулировки, политический обозреватель «Голоса Израиля» Шломо Раз выскочил с вопросом: собирается ли премьер-министр объявить досрочные выборы? Ответ Переса оставлял простор для самых противоположных комментариев. «Возможно, выборы состоятся в срок, а возможно, и раньше. Решение об этом я приму в течение ближайших недель». Двусмысленный ответ, конечно, но поведение главы правительственного пресс-бюро Ури Дроми после того, как Перес удалился в свой салон, наводило на однозначный вывод. Дроми провел Шломо Раза в кабину пилотов, и тот по бортовой рации передал на «Голос Израиля» отчет о пресс-конференции в самолете и ответ Переса на свой вопрос.
    Через час после прилета в Лондон я связался с радиостанцией РЭКА и в прямом эфире начал рассказывать о том, какие встречи запланированы у Переса в течение дня. «Оставь в покое Мэйджора, — перебил меня журналист РЭКА Саша Дов, — скажи лучше, что случилось в самолете. Весь Израиль бурлит». «А ничего такого не произошло», — искренне удивился я. «Как же, Шломо Раз передал, что Перес принял решение о досрочных выборах. Уже есть реакция всех партий!» Мне пришлось разъяснить, что Перес хоть и не отрицал возможности досрочных выборов, но вовсе не высказался однозначно по этому поводу.
    Как только я закончил репортаж, в пресс-центр вошел удрученный Шломо Раз. «Ты знаешь, что творится в Израиле?» — спросил я. «Знаю, это какой-то бред. Я передал именно то, что сказал Перес, и высказал предположение, что, возможно, выборы уже на носу. Просто ума не приложу, почему в студии это истолковали так, как будто Перес уже все решил».
    Сегодня, задним числом, мне понятно, что Дроми не зря в обход всех правил дал возможность Разу передать заявление Переса. Это был пробный камень, предназначенный для проверки реакции общественного мнения. Если бы она была невыгодной для Переса, виноватым оказался бы Шломо Раз, который не зря ходил с удрученным видом. Но реакция оказалась благоприятной, и несколько дней спустя, находясь в Давосе, Перес действительно решился на досрочные выборы. Это был классический пример того, как израильские политики манипулируют прессой, используя ее для достижения своих целей.
    Анализируя сегодня и другие заявления Переса, сделанные им в том полете, легко заметить, что все они легли в основу предвыборной кампании Рабочей партии. Но тогда мы этого еще не знали и с нетерпением ждали первой же возможности выслушать реакцию Переса на бурю в Израиле. Поэтому, когда он вместе с Мэйджором вышел на улицу из резиденции английского премьера на Даунинг-стрит, 10, то единственный вопрос, заданный Пересу, касался сообщения Раза. По лицу Переса пробежала легкая улыбка, но он ограничился повторением своей туманной формулировки. Конечно, он и Мэйджор коснулись и других тем, заявив, что отношения между двумя странами теплые, торгово-экономическое сотрудничество прекрасное, а решение Мэйджора аннулировать кое-какие ограничения на контакты в военной области приведет к еще более тесным отношениям между системами безопасности двух стран. Но на эти заявления мало кто обратил внимание, всех волновал только один вопрос: вступает ли страна в лихорадку предвыборной кампании?
    Кстати, я всегда удивлялся, когда видел репортажи о традиционных выходах английских премьеров на Даунинг-стрит для интервью журналистам. Почему на улицу? Неужели каждый раз перекрывают движение автотранспорта, останавливают пешеходов? Все оказалось намного проще: Даунинг-стрит — это крохотная боковая улочка, с обеих сторон перекрытая массивными чугунными решетками высотой в несколько метров. Попасть на нее можно только минуя полицейские кордоны, поэтому ни о каких остановках общественного транспорта или неудобствах для пассажиров не может идти и речи. Во дворе резиденции установлены «караваны», словно привезенные из какого-нибудь израильского караванного городка, и я, конечно же, не преминул обменяться шутками с израильскими коллегами, что, наверное, в этих караванчиках проживают какие-нибудь новые эмигранты, может быть, тоже из Африки или СНГ.
    От Даунинг-стрит мы помчались в парламент, где Перес должен был выступить перед группой парламентариев. Нас провели в большой зал, удивительно напоминавший своей отделкой и стилем Воронцовский дворец в Крыму. Несомненно, англоман Воронцов скопировал для своего дворца стиль британского парламента.
    Израильские журналисты прибыли раньше Переса и, столпившись в конце зала, за массивными стульями, обтянутыми зеленой кожей, принялись подтрунивать над Разом. Между прочим, сидеть в здании парламента позволено только его депутатам, для которых эти стулья и предназначались, поэтому израильским журналистам, возмущенным таким антидемократическим обычаем в самом сердце западной демократии, пришлось простоять на ногах несколько часов. Но это никак не помешало желающим «подколоть» Раза, который с самым несчастным видом забился в угол и вяло отшучивался.
    На следующий день лондонская «Таймс» вышла со статьей «Израиль навстречу выборам», основанной все на том же репортаже Раза, — израильский корреспондент газеты сразу раскусил игру Переса. А вот самому визиту «Таймс» не уделила ни строчки. Без сомнения, такая оперативность свидетельствовала о том, какое большое значение придают англичане ситуации в нашем регионе.
    Забегая немного вперед, хочу отметить, что эта ситуация важна для всех европейцев, да и не только для них. Два дня спустя, приветствуя Переса на конференции в Давосе, премьер-министр Норвегии сказала: «Мы все зависим от того, что произойдет на переговорах Израиля с арабами. Ближневосточный кризис длится уже полвека и оказывает влияние на весь мир».
    Английские парламентарии удивили меня степенью осведомленности в проблемах Израиля. Собственно речь Переса длилась пятнадцать минут, а затем посыпались вопросы. Депутаты не скрывали своего живейшего интереса, и после завершения каждого ответа сразу несколько парламентариев поднимали руки, желая задать следующий вопрос. Их интересовало состояние израильско-сирийских переговоров, нарушения во время выборов в совет палестинской автономии и, конечно же, проблема Иерусалима. Перес вновь повторил уже услышанную мной в самолете жесткую формулировку. Премьер держался спокойно, все время шутил — зал то и дело взрывался от смеха. В конце встречи депутаты встали со своих роскошных кресел и устроили Пересу дружную овацию.
    Осмотру отремонтированного крыла посольства Перес посвятил всего несколько минут, тем самым подтвердив, что повод для его приезда был, как и в случае переговоров с Мэйджором, чисто формальным. На тот момент здание хоть и не полностью, но отремонтировали на славу. Взрыв учинили палестинские террористы в июне 1994 года, и, по словам посла в Лондоне Моше Равива (не имеющего никакого отношения к известному провокатору ШАБАКа Авишаю Равиву), он стал последним палестинским терактом в Европе. Взрыв был настолько силен, что левое крыло здания полностью обвалилось, сильно пострадал соседний дом и даже в Кингстонском дворце, расположенном через дорогу от посольства, вылетели все стекла. Этот дворец являлся резиденцией принцессы Дианы, которая, по слухам, находилась в нем во время взрыва. Тогда Диана отделалась лишь легким испугом, три года спустя она погибла — уже не от рук палестинских террористов, а из-за назойливости желтой прессы и безответственности собственного шофера.
    Во время взрыва посольства никто не пострадал: здание, построенное в 1863 году «старыми, добрыми английскими каменщиками» для писателя Вильяма Теккерея, автора знаменитой «Ярмарки тщеславия», оказалось на удивление прочным. Поскольку дом представлял собой историческую ценность, реставрация затянулась, и первый ее этап обошелся в миллион фунтов стерлингов. Выступая с краткой речью в посольстве, Перес не преминул провести параллели, не имевшие, как обычно, особых связей с реальной действительностью. «Восстановлено не только здание, отремонтированы и отношения с палестинцами, и я надеюсь, что этот теракт станет последним. Я верю, что ООП прекратила террор. Правда, Арафат все еще не великий оратор. Я недавно спросил его, почему он так часто использует в своих речах слово «джихад». Он ответил, что одно из значений джихада — любовь. Я попросил Арафата заглянуть в словарь и найти другое слово для выражения своей любви к еврейскому народу. Я рад, что палестинцы провели выборы в совет автономии. Пусть уж лучше бросают бюллетени в избирательные урны, чем камни и бомбы». Увы, до сих пор Арафат не удосужился подыскать другого слова для выражения своего отношения к евреям, а выборы в палестинский парламент, превратившие его в законно избранного лидера автономии, признанного всем миром, лишь способствовали усилению палестинского террора, развернувшегося с чудовищной силой всего через несколько недель после оптимистических заявлений Переса в лондонском посольстве.
    Прямо из посольства Перес отправился на встречу с тогдашним министром обороны Великобритании Майклом Портилло. Отец Портилло эмигрировал в Англию из Испании во время гражданской войны. Выходцам из СССР памятна печальная судьба испанских детей, оказавшихся в Советском Союзе. У отца Майкла Портилло хватило ума предпочесть первому в мире государству рабочих и крестьян буржуазный Альбион. Результат столь дальновидного поступка говорит сам за себя: сын бедного испанского эмигранта сумел пробиться на политический Олимп Объединенного Королевства и сейчас, после поражения Мэйджора на выборах, стал одним из лидеров консервативной партии. Портилло считается преданным другом Израиля и очень симпатизирует еврейской общине Великобритании.
    Встретился Перес и с министром иностранных дел Малькольмом Рифкиндом, который, казалось бы, должен был питать теплые чувства к Израилю в силу своего еврейского происхождения. Но, как это часто случается в галуте, еврей, занимающий высокий пост, относится к своим собратьям и к еврейскому государству намного хуже нееврея. Примеров тому не счесть — начиная хотя бы с Генри Киссинджера. На пресс-конференции в Уайт-холле, состоявшейся после завершения переговоров, Рифкинд подчеркнул, что британские дипломаты намерены и впредь посещать «Ориент-хауз», так как видят в нем представительство палестинского народа.
    Во время вечерней пресс-конференции я задал Пересу вопрос, касавшийся проведенной репатриантами из Эфиопии бурной демонстрации возле его иерусалимской канцелярии. Сразу же после этой демонстрации, сопровождавшейся ожесточенными стычками с полицейскими, швырянием камней и прочими вопиющими нарушениями порядка, Перес поспешил извиниться перед «эфиопами» за историю с донорской кровью, которую у них брали, но из-за высокого процента заболеваний СПИДом в среде «эфиопской» общины не использовали, а сразу же уничтожали. Я спросил у Переса, известно ли ему, что в израильской прессе на иврите чуть ли не ежедневно появляются статьи о русской мафии, о русских проститутках, заполонивших страну, о русских алкоголиках. Все это наносит ущерб доброму имени «русской» алии. Может быть, чтобы прекратить это безобразие, спросил я, и «русским» следует устроить небольшой погром возле его резиденции?
    Такой вопрос давал Пересу возможность во всеуслышанье осудить подобные публикации и заявить о каких-то конкретных мерах борьбы с этой отвратительной тенденцией. Он мог использовать его для набора очков у русскоязычных избирателей. В отличие от меня уж Перес-то знал, что выборы на носу, и просто обязан был воспользоваться предоставившейся ему прекрасной возможностью прямого и в то же время неангажированного обращения к репатриантской аудитории. Такое обращение, да еще из Лондона, имело дополнительный плюс: оно могло продемонстрировать, что даже во время зарубежных поездок глава правительства не забывает о проблемах «русских».
    Но дело было в конце дня, Перес выглядел измотанным до предела и с трудом разговаривал. Усталость подвела премьера, оказавшись сильней даже его знаменитого политического инстинкта, и Перес вновь ограничился уже набившим оскомину заявлением о своем глубоком уважении к «русским» репатриантам. «Действительно, пришло время покончить с этими идиотскими обвинениями, — сказал Перес. — Для них не имеется никакого основания и повода, и я отвергаю их с чувством глубокого презрения. Я очень ценю алию из СНГ, это алия высокообразованных людей, которые уже внесли свой вклад в развитие культуры и экономики Израиля. Алия из России — одно из самых главных событий, произошедших за последние пятнадцать лет». Перес вновь упустил возможность наладить хоть какой-то контакт с репатриантской аудиторией и повысить свой катастрофически низкий рейтинг среди «русских».
    Вечером в лондонском «Хилтоне» состоялась встреча Переса с представителями еврейской общины. Собралось более тысячи человек — сливки еврейских организаций, в основном люди более чем состоятельные, щедро жертвующие на Израиль. Требования этикета были жесткими — смокинг и черная бабочка. Правда, израильским журналистам сделали послабление и позволили явиться просто в темных костюмах. Но бабочку надеть пришлось.
    На ужине присутствовал Джон Мэйджор, в своем выступлении подчеркнувший важную роль, которую играет в Великобритании еврейская община. Мэйджор рассказал об искренних симпатиях английского правительства к Израилю и заверил, что не успокоится, пока Арафат не отменит пункты палестинской хартии, призывающие к уничтожению Израиля. Перес вручил памятный подарок лорду Давидову (есть, оказывается, в Англии еврейские лорды с такой фамилией), в доме которого проходили тайные переговоры с Иорданией. Я оказался за одним столиком с очень милой молодой парой, поведавшей мне на ломаном иврите о своей любви к Израилю, который они посещают несколько раз в год.
    Почетное право первого тоста предоставили главному раввину Великобритании, и он, подняв высоко вверх бокал с шампанским, истово провозгласил: «За королеву!» Все присутствовавшие вскочили на ноги и осушили свои бокалы. Их лица сияли столь неподдельным восторгом, что я спросил у молодой пары, насколько искренним является подобное проявление верноподданнических чувств. «О да — мы все по-настоящему любим королеву, — ответила соседка. — Она, как и вся королевская семья, живой символ британской нации. И не верьте досужим домыслам, что авторитет царствующего дома пошатнулся. Тот, кто такое утверждает, попросту ничего не понимает: Британия еще долго останется монархией».
    В конце вечера всем присутствующим раздали особые бланки, на которых следовало пометить сумму пожертвования. Мой милый собеседник невозмутимо достал пластмассовую ручку и выписал чек на 10 тысяч фунтов стерлингов — около 60 тысяч шекелей. Неплохая плата за ужин, состоявший из куска соленого лосося, горстки овощного салата и куриной ножки. Затем сыграли государственные гимны, и английские евреи с воодушевлением спев «Боже, храни королеву!», проявили весьма слабое знание слов «Ха-Тиква».
    Был еще один интересный момент в ходе вечера. Перед началом трапезы раввин прочел благословение на хлеб. Все мужчины немедленно вытащили из кармана ермолки, водрузили их на головы и не снимали до конца еды. Подавляющее большинство присутствовавших были людьми явно не религиозными, но, по-видимому, еврейская традиция для них все еще является чем-то очень важным. Представить себе нечто подобное в Израиле пока, увы, невозможно.