17. АРАБКА ИЗ ФАЛЯСТЫН
    В начале декабря 1995 года Перес отправился в Каир на переговоры с президентом Мубараком. Хотя полет до Каира занимает всего лишь час, почти сразу же после взлета Перес вышел в салон к журналистам, и я не преминул задать премьер-министру несколько вопросов. Перес вновь узнал меня и спросил первым: «Вы говорите по-русски?» Я ответил премьеру на иврите, и он, не возражая, перешел на этот язык. Я спросил, как он относится к заявлению министра экономики Михи Хариша: «Если Биби Нетаниягу не умолкнет, мы обвиним его в убийстве Ицхака Рабина»? И вот тут Перес, непревзойденный мастер ухода от самых острых вопросов, явно растерялся. Молчание затянулось на несколько секунд, и все же ответ Переса был не очень удачным: «Я не слышал этого заявления Хариша. И вообще, мне кажется, что вы говорите сейчас по-турецки, а не по-русски». Я переключился на тему абсорбции, Перес пришел в себя, но, несмотря на то, что говорил пространно, ни одного ответа по существу я так и не получил. Премьер вновь отделался общими фразами, заявив, что намерен углубленно изучить проблемы репатриантов, и стандартным выражением глубокого уважения к их заслугам и высокому потенциалу. «Мы видим в русской алии величайшее историческое событие и заинтересованы как в успешной абсорбции тех, кто уже приехал, так и в сохранении и даже увеличении темпов алии. Это одна из самых главных задач, стоящих на повестке дня моего правительства», — подчеркнул Перес. Когда я попросил сказать что-нибудь более конкретное об увеличении корзины абсорбции или ипотечной ссуды на покупку квартиры, то получил ответ: «Пока еще рано. Я изучаю ситуацию».
    С воздуха Каир выглядит нагромождением грязно-желтых жилых массивов, почти лишенных зелени; кажется, что все дома сделаны из глины. В новых районах деревьев побольше и дома получше, но они очень смахивают на безликие советские массивы из серого бетона, над которыми в свое время так издевался Эльдар Рязанов.
    В аэропорту главу израильского кабинета встречал премьер-министр Египта. И на этот раз были предприняты беспрецедентные меры безопасности: израильский военный самолет доставил в Каир бронированный лимузин Переса, все улицы по дороге в резиденцию Мубарака — дворец «Иттихадия» были перекрыты, на протяжении всего пути следования с интервалом в 10—15 метров стояли солдаты и агенты службы безопасности. Автомобильные пробки растянулись на несколько километров, но все покорно ждали, пока проедет израильский кортеж. Я обратил внимание на еще один признак тоталитаризма — огромные портреты Мубарака на улицах. Под ними красовались подписи на арабском, но даже не зная языка, я мог с большой долей вероятности предположить: написано там было нечто вроде «Все для блага народа, все во имя народа», «Президент и народ едины».
    Название дворца — «Иттихадия» переводится как «Объединение». Именно этот дворец стал резиденцией президента Объединенной Арабской Республики — когда несколько десятилетий назад Сирия надумала объединиться с Египтом. «Иттихадия» — огромное здание, насчитывающее 365 комнат — по количеству дней в году. Построен дворец в мавританском стиле — с пузатыми куполами, причудливыми восточными башенками, похожими на минареты. Внутри он смахивает на декорацию к американскому фильму по мотивам «Тысяча и одной ночи» — красные толстые ковры, мраморные полы, алебастровая лепка на стенах, цветные узорчатые витражи, гигантские хрустальные люстры. Тем не менее система кондиционирования воздуха отсутствует, только в кабинете Мубарака было прохладно. В углу одного из залов, будто сошедшего со страниц, описывающих дворец Гаруна аль-Рашида, я обнаружил красный огнетушитель, на котором красовалась надпись на латинице «Бавария». Видимо, для того, чтобы летом не так ощущалась жара, стены дворца были увешаны картинами европейских художников, изображающими то парусник в бушующем море, то французскую армию, погибающую в российских снегах. Между картинами стояли солдаты в форме и мордастые молодцы в штатском, пиджаки которых многозначительно оттопыривались. Но, несмотря на весь свой грозный вид, когда журналистам были любезно предложены бутерброды, каждый солдат, оказавшийся возле официантов, не преминул ухватить сэндвич с подноса.
    В кабинет, где с глазу на глаз совещались Перес и Мубарак, разрешили войти на несколько минут лишь пятерым израильским журналистам. Египетские работники службы безопасности предупредили: никаких вопросов, разрешается лишь сделать несколько снимков. Тем не менее девица, представлявшая израильскую арабскую газету, неожиданно обратилась к Мубараку: «Я из Фалястын». «Добро пожаловать, — улыбнулся Мубарак. — Ты хочешь со мной сфотографироваться?» «Конечно», — обрадовалась журналистка. «Иди сюда, — махнул рукой президент. — Сколько ты берешь за одну фотографию?» «Одну гину», — ответила девица. «Согласен», — сказал Мубарак. Журналистка подбежала к нему и чуть ли не уселась на президентские колени. Защелкали камеры, Перес и Мубарак улыбались, девица просто сияла от восторга. Между тем это было вовсе не смешно: проживала она в Назарете, который все еще находится в государстве Израиль, а не в Фалястын. В тот момент израильские арабы потеряли всякую сдержанность и уже не считали нужным скрывать от евреев свои национальные и государственные чаяния. А Шимон Перес, в немалой степени ответственный за такой поворот событий, смотрел на распоясавшуюся арабку и как ни в чем не бывало продолжал весело улыбаться...
    Дорога из дворца в аэропорт заняла более часа — Перес обедал с Мубараком, а журналистов решили отправить пораньше. И вот тут мы оценили всю предусмотрительность египетских властей, утром перекрывших город для проезда кортежа Переса. Улицы Каира забиты автомашинами. Светофоры работают, но внимания на них не обращает никто, и движение регулируется полицейскими, стоящими почему-то не в центре перекрестка, а на тротуаре. Машины в основном старые, но представлены все марки — и японские, и западноевропейские, очень много «Лад» и «Жигулей». Зато почти не встречаются мотоциклисты, к которым так привыкли жители большого Тель-Авива. Водители отчаянно и беспрерывно сигналят, но пробки от этого меньше не становятся.
    Мы долго пробивались через заторы, а перед воротами аэропорта наткнулись на еще одно препятствие, которое, правда, преодолели быстро, — тройной заслон египетских солдат с автоматами наизготовку и с касками на голове. Солдаты разместились и на крышах здания аэропорта; я заметил, что в самом центре крыши, возле флагштока с египетским флагом, тоже стоял солдат и что-то держал в вытянутых руках. С помощью мощного фототелескопа, который любезно дал мне знакомый фоторепортер, я разглядел, что солдат держит сложенный израильский флаг. Мы ожидали Переса на борту самолета около получаса, и за все это время солдат даже не пошевелился. Лишь в тот момент, когда черный лимузин главы израильского правительства въехал на летное поле, он поднял на флагштоке бело-голубое знамя и тут же спустил его, как только Перес поднялся на борт самолета. По-видимому, при всем дружелюбии и приветливости, египтяне хотели, чтобы израильский флаг развевался над зданием столичного аэропорта как можно меньше. После этого мне пришлось еще дважды побывать в Каире, сопровождая Биньямина Нетаниягу, и каждый раз я наблюдал одну и ту же сцену: израильский флаг взмывал над каирским аэропортом буквально на считанные секунды.