|
Ночной полет
Мы снова стоим в Шереметьево,
(Как скоро и как опрометчиво!),
И метят оранжевой метиной
Наш скорбно-убогий багаж.
На улице мокрое месиво
Мелькает, молотит и мечется,
Неужто, неужто отменится
Полет, столь спасительный, наш?
Но к трапу железного Боинга -
Пространства лихого убоинга -
Тебя и меня подвезли.
Над речкой, откосами, плесами
Летим, оттолкнувшись колесами
От мокрой московской земли.
Наутро проснемся под пальмами,
Отсюда не видными, дальними,
Мы больше не будем печальными
В неведомой дальней дали...
Лето, осень
Под пятой жениха тихо хрустнул стакан
И разбился, как стены чертога.
Страсти яростный миг, суховейный сиван,
Время свадьбы народа и Бога.
Так воспойте же, флейты, величие уз,
Заключенных под бархатной сенью!
Но уже приближается месяц тамуз,
И конец наступает веселью.
О, еврея душа! как поверженный Храм,
Тайно плачешь о счастье и славе,
И, скорбя, не притронешься к царским дарам
В жаропышащем месяце аве.
Скоро лето пройдет и наступит тишрей,
Дождь падет на иссохшую душу.
Под небесным шатром среди желтых полей
Долгожданную выстроим кущу.
Хасидская свадьба
1.
Закончилась эпоха узких юбок,
Кому-то неподаренных улыбок,
Эпоха предвечерней тихой грусти
И век детей, затерянных в капусте.
Родня и гости пляшут для невесты,
Уж белые столы от снеди пусты,
Сошлись подружки кругом слишком тесным,
Завидуют тебе немного. Пусть их!
2.
Вот хасиды танцуют - рука в руке,
А в зеркальном и синем, как лед, потолке
Их отражения - вниз головой -
Тоже ведут хоровод огневой.
Синий штраймл отраженного дроли
Видит невеста - прекрасная Цира,
Родня и гости играют роли,
Послушные воле Хозяина мира.
3.
От всех отрешенная, всех наблюдаю,
К окну подлетаю, к стеклу припадаю,
Невеста мне машет рукою в перчатке,
А скрипки печали
Скрепили печати.
***
Минуты наслажденья ради
Страдать, вертеться и потеть?
Не лучше ли в небесной глади
Стрелою пущенной лететь
И целовать морские пряди,
Вдыхая йодистый их запах,
И тихо ныть у ветра в лапах,
Срываясь с гор в лощину-вади.
Грустный ветеран
Аргентинское танго на пляже вблизи Тель-Авива,
Ходят пары по кругу вальяжно, неспешно, лениво,
На мужское плечо загорелую шею склоняя,
На асфальт раскаленный тряпичные туфли роняя.
Вертит даму киббуцник, как трактор - брикеты соломы,
Директриса танцкласса плывет от жары и истомы,
За очками не пряча сиянье восторженных глаз:
Ну еще бы! Ведь с ритма ни разу не сбился танцкласс,
И поет аргентинское танго для них еще раз, еще раз...
Припев:
Почему в стороне
Ты стоишь там один, дядя Сема?
Почему, почему
Ты сегодня такой невеселый,
Ты ведь помнишь - неслышно,
В том далеком году - невесомо,
В том осеннем лесу опадал
Увядающий лист,
Так прими это море,
Прости это лето,
Не злись!
Ах, это море, это лето, эти дюны,
Мой светлый город, ослепительный и юный,
Столетний город, ослепительный и юный,
Где все танцуют тель-авивское танго!
2.
Снова в ритме тангО расплывается воздух хамсинный,
Отчего, отчего не забудешь родные осины?
Видишь город родной, довоенный и тихий, во снах ты,
Дядя, очи раскрой, посмотри - здесь качаются яхты!
Ходят пары по кругу, киббуцник целует подругу,
И в глазах их - безумие юга и пылкая страсть!
Шар воздушный над берегом вертится - хочет упасть,
И звучит аргенсинское танго для них еще раз.
И звучит тель-авивское танго для них еще раз, еще раз.
Припев.
|