Час назад эта сцена рисовалась в Гришином воображении совсем по-иному. Казалось, что с Андрющенко произойдет нечто детективно-кинематографическое. Содрогнется, побледнеет, сделает шаг назад, схватится за сердце или за револьвер, спрятанный подмышкой...
Действительность оказалась гораздо прозаичней. Вальяжный господин на несколько мгновений застыл в полной неподвижности, вглядываясь в неведомого наглеца, развалившегося в кресле, а затем, по-прежнему сохраняя молчание, обвел взглядом гостиную, сделал два неспешных шага влево и аккуратно положил букет на полку светло-коричневой мебельной стенки. Совершив указанные эволюции, он столь же безмолвно приблизился ко второму креслу, расположенному напротив Гришиного, и мягко погрузился в него, не забыв при этом вздернуть идеально выглаженные брюки.
Молчание становилось все более тягостным, и Гриша почувствовал, что у него заныли мышцы лица, которые уже с немалым трудом фиксировали натужную ироническую ухмылку. А второй участник необычной мизансцены оставался невозмутимо спокойным. Он лениво полез в карман пиджака, вытащил пачку "Филипп-Морриса", небрежно прикурил от бензиновой зажигалки "Зиппо" и только после этого соизволил разомкнуть уста.
- Ну, и как понимать ваше присутствие здесь? - молвил он с неистребимой южной хрипотцой. - Кто же вы, таинственный незнакомец? Грабитель? Репортер? Не думаю. Вероятнее всего - психически неуравновешенный поклонник госпожи Валиевой...
- Нет, скорее ваш.
Андрющенко коротко рассмеялся и, что называется, снял с Гриши мерку, исследовав его взглядом с головы до ног.
- Лукавите, молодой человек. На пассивного педераста вы совсем не похожи. Впрочем, это не имеет ни малейшего значения. Я, знаете ли, гетеросексуален до уныния. Форменный лесбиян. Исповедую женщин и только женщин!
- Вы так уверены в собственной консервативности? - хмыкнул постепенно приходящий в себя Гриша. - Мне почему-то кажется, что вы большой любитель сексуальных импровизаций!
Собеседник чуть заметно сдвинул брови, но тут же расслабился и вновь растянул губы в снисходительной улыбке.
- Я люблю импровизировать в определенных рамках, и личности вашего типа располагаются далеко за их пределами. Будь вы, предположим, двенадцатилетним отроком с нежным пушком на розовых пухлых ягодицах, тогда, глядишь, могли бы на что-то надеяться...
Человек в темных очках явно освоился с обстановкой, и тон его становился все более развязным. Он, как видно, действительно принимал Гришу за одного из полоумных фанатов эстрадной дивы, толпами дежурящих у служебных выходов концертных площадок и готовых выложить полжизни за возможность заполучить рваные колготки своей богини.
Нужно было побыстрей сбить с подлеца самодовольную спесь.
- Следует отдать вам должное. Задницу нежного отрока вы описали весьма аппетитно! Но не станете же вы отрицать, что девочка в том же трепетном возрасте - существо куда более соблазнительное...
Попадание оказалось стопроцентным. Нагло-улыбчивая маска разом слетела с лица народного избранника. Щеки его побагровели, обозначилась резкая граница челюстей, а чувственный рот сладострастника превратился в кособокую щель.
- А вам не кажется, молодой человек, - медленно выдавил из себя он, - что вы впутались в очень опасную игру?
Рука Андрющенко исчезла во внутреннем кармане пиджака и вынырнула с пелефоном.
- Я ведь могу нажать несколько кнопок, и через три минуты от вас останется куча всхлипывающего дерьма!
Гришу снова бросило в пот, но на сей раз это была не трусливая слабость, а прекрасная всепоглощающая ярость приближающейся потасовки.
- Прежде чем мы будем обсуждать перспективы моего всхлипывания, - процедил сквозь оскаленные зубы он, - я сам нажму пару кнопочек!
Гриша быстро взмахнул пультом, и на тотчас же вспыхнувшем телеэкране возникло изображение массивной потной мужской спины. Затем камера резко отъехала, пропуская в кадр ярко освещенную комнату с зеркальными стенами и громадной лежанкой, на которой испуганный голый мужчина пытался делать искусственное дыхание неподвижной девочке с посиневшим личиком и жутко вылезающими из орбит глазами.
С Андрющенко, казалось, вот-вот приключится удар. Он выпрямился, впился побелевшими пальцами в подлокотники кресла и покраснел так, что даже седина на висках начала отсвечивать розовым.
- Выключи! - прошипел он, силясь приподняться с кресла. - Выруби запись, сучара!
Слова эти прозвучали так зловеще, что Гришина рука сама собой нажала на кнопку. Правда, не на ту, которую следовало. Изображение на экране, вместо того, чтобы пропасть, застыло в виде стоп-кадра, на котором заледенел крупный план мужчины, пытающегося вдуть воздух в легкие своей жертве через широко раскрытый в смертной муке рот.
- Кадр называется "Поцелуй смерти", - прокомментировал Гриша. - Хоть плакат делай для фильма ужасов...
- Я тебе сказал - выключи, паскуда! - заревел теряющий над собой контроль Андрющенко.
Он вскочил на ноги, оскалил зубы и сорвал с лица очки. При виде глаз неприятеля Гришу буквально вдавило в кресло. "Да, такие буркалы нужно непременно прятать за дымчатыми стеклами!" - в смятении подумал он, прожигаемый бешеным взглядом прозрачных, как рюмочное стекло, совершенно белых глаз, окантованных тяжелыми морщинистыми веками сверху и набрякшими мешками снизу.
Без очков Андрющенко вглядел лет на десять старше. Но самое главное - тонированные стекла скрывали от окружающих ледяной взор образцово-показательного киноманьяка.
Гришина рука в очередной раз произвела самостоятельное деяние и, не дожидаясь сигнала из мозга, отключила видеомагнитофон. В комнате стало тихо, как в кладбищенском склепе. И продолжалась эта зловещая пауза вплоть до того момента, когда вышедший из столбняка Андрющенко вернул очки на место и тяжело рухнул в кресло.
- Сам снимал? - спросил он, нервно прикуривая.
- Да.
- С балкона?
- Откуда же еще.
- Кто привел на дачу? Валька?
- Если вашу покойную супругу звали Валентиной, то привела меня на вашу дачу действительно она. Думаю, что ее-то вы прикончили, не марая собственных рук...
Эта реплика, как ни странно, особого впечатления на собеседника не произвела. Видимо, он либо полностью исчерпал запас своих эмоций, либо намертво взял себя в руки.
- Вы правы, - ответил Андрющенко. - Этой старой идиоткой занимались гораздо более профессиональные люди. Надеюсь, кассеты, запечатлевшей их труды, у вас не имеется?
- А вдруг! - осклабился Гриша. - Вот нажму сейчас кнопочку и покажу, как ваши горилы ее нежно поглаживают. Утюжком!
- Блефуешь, сопляк! - зарычал, снова заливаясь краской, мерзавец. - Такой записи у тебя быть не может. Ни под каким видом!
- Шучу, дяденька, шучу, - с издевательской нежностью откликнулся Гриша. - Только давайте без амикошонства. Мне с вами свиней пасти не доводилось!
Господина депутата заметно покоробило, но он сдержался.
- Значит, это вы пытались шантажировать меня три года назад?
- Было дело. Но с тех пор я слегка поумнел и учел событие, произошедшее в телефонной будке с одним невезучим молодым человеком...
- Это мелочь! Вы меня застали врасплох, и я должен был защищаться любыми средствами. К тому же сам Бог велел оторвать башку такому наглому дилетанту, как вы. Какой идиот дважды перезванивает, желая шантажировать влиятельного человека! Любой паршивый пожиратель детективов знает, что при современной технике ничего не стоит засечь и выследить абонента... Жаль, что вы исчезли. Я ведь такие силы потом подключил. Стоило вам сделать еще один звоночек...
- Извините, что нарушил ваши планы! - развел руками Гриша. - Виноват...
- Три года таился, - продолжал Андрющенко, как бы размышляя вслух, - а теперь решил взять меня за горло. Деньги, конечно, понадобились! Дело, небось, открыть задумал или за кордон сдернуть...
- Надо же, какой психолог! - Гриша ощутил, что волна свинцовой ненависти заполняет его до краев. - А вдруг мне бабки по барабану? Может, я о баксах для отвода глаз говорил, а сам тебя, падлу фашистскую, раздавить хочу?
- Не п...и, сучонок! Будь ты идейным мудаком, давно бы сплавил кассету столичным дерьмократам. Деньги тебе нужны! Очень большие деньги. Ими и Альбину подманил...
Гриша будто с разбегу налетел на стену. Он на секунду смежил глаза, расслабился и перевел дыхание.
- Альбина здесь ни при чем, - максимально спокойным тоном произнес он. - Она понятия не имеет о моих делах.
- Конечно! - зловеще блеснул зубами Андрющенко. - Она невинна, как голубочек... Впрочем, это уже не имеет никакого значения. Я деловой человек и умею проигрывать. Сейчас вы ведете по очкам. Излагайте ваши требования, и я их рассмотрю.
- Требования очень простые, - проговорил Гриша, испытывая отвращение к собственному голосу. - С вас, господин депутат, пятьсот тысяч долларов наличными.
- Что? - Андрющенко дурашливо скривился и по-стариковски приставил ладонь рупором к уху. - Вы что, обалдели, приятель? Откуда у меня такие суммы?!
- Ничего не знаю, дяденька! Я когда-то скромно попросил у вас пятьдесят тысяч, но вы предпочли открыть пальбу по телефонным будкам... Теперь несите пятьсот. Пока я добрый. И не нужно прибедняться! Денег у вас, надо полагать, чертова куча. Небось наследство, что от коммуняк осталось, уже раз сто через коммерческие структуры прокрутили? Теперь с чеченцами снюхались. Сколько Джохарушка Дудаев за оружие выкладывает в долларах: миллионы, миллиарды? Вы ему пушечку, а он из нее в русских мальчиков...
У Андрющенко судорогой перекосило половину физиономии.
- Ё-мое, - простонал он. - Ну почему они не грохнули тебя в девяносто втором? Жаль...
- Жаль, что деньги мне позарез нужны! - в тон ему процедил Гриша. - А то сдал бы я вас сегодня же журналистам. Пусть бы народ узнал, каких тварей в парламент навыбирал...
Как ни странно, Гришина патетика лишь рассмешила Андрющенко.
- Какие пламенные речи! - всплеснул руками тот. - Узнаю интеллигенцию, цвет нашей нации. Ну как же, "гнусные красно-коричневые ублюдки, манипулирующие сознанием люмпенизированных масс..." Только и слышишь: Сталин - недоучившийся семинарист, Гитлер - бездарный живописец, испепеляемый комплексом неполноценности!.. А сопливые гуманисты - все, как на подбор, чистенькие? Непонятно только, отчего Чайковский в задницу трахался? А Микеланджело, помимо того, что был пидором, еще и людишек распинал, чтобы правильно Иисусовы корчи изображать!..
Андрющенко весь преобразился, выкрикивая этот монолог. Он пришел в такое ораторское исступление, что, казалось, вот-вот рухнет и забьется в эпилептической пене.
- А вы, оказывается, философ, - Гриша подошел к телекомбайну и вытащил из видеоотсека кассету. - Любопытней всего, что вы почти дословно воспроизвели сейчас одну знаменитую цитату из "Моцарта и Сальери". Вот ведь какой молодец Александр Сергеевич. На двести лет вперед смотрел...
- Погоди, морда жидовская, - словно в трансе, шептал Андрющенко, зачарованно глядя, как заветная кассета исчезает в спортивной сумке. - Я еще заставлю тебя жрать собственные яйца!
- Ну наконец-то пошла привычная лексика. А то Микеланджело, Чайковский... Короче, слушай внимательно, богатырь святорусский. Сейчас я отсюда уйду и буду тебя завтра ждать в 11 часов утра у входа в метро "Новослободская". Ты принесешь кейс с долларами, а я отдам взамен кассету. И не вздумай сейчас звонить твоим псам в машине или прикасаться к Альбине. Если со мной или с ней что-либо произойдет, завтра эту запись будут демонстрировать по первому каналу Останкино!
- Стоп, а как же я смогу завтра убедиться, что получил именно эту кассету?
- Возьмешь с собой 16-миллиметровую камеру и сделаешь контроль через видикон.
Андрющенко подскочил, как укушенный, и вытянул антенну из пелефона.
- Ты что, думаешь, с фраером имеешь дело? Я заплачу за ЭТУ кассету, а у тебя еще двадцать копий наштамповано! Пройдет год, и ты потребуешь еще миллион?
- Не потребую.
- Какие гарантии?
- Да никаких! - взорвался Гриша. - Хочешь - верь, хочешь - не верь. Но чтобы завтра были бабки!
Он перекинул сумку через плечо и, не оглядываясь, вышел из комнаты. Руки его дрожали, когда он натягивал куртку и непослушными пальцами возился с замком. С одинаковым успехом можно было заполучить пулю между лопаток и нарваться на головорезов за порогом. Но выстрела не последовало, и за дверью никто его не встретил.
- Ты чего митусишься? - спросил таксист, когда Гриша в очередной раз обернулся , пытаясь разглядеть через залитое дождем заднее стекло возможную погоню. - Бежишь от кого?
- Нет, - ответил, поеживаясь, промокший пассажир. - Так просто, интересуюсь...
- Ну-ну, - хмыкнул водитель. - А то месяц назад вез я одного в Домодедово. Тоже вот так все озирался. А как приехали в аэропорт, его в трех метрах от машины и шпокнули.
- Как "шпокнули"? - холодея, спросил Гриша.
- Очень просто. Из автомата. Проехала мимо "девятка", и отуда его, голубчика, и покосили. Жизнь-то теперь веселая пошла. Как в Израиле!
- Где? - поразился Гриша.
- В Израиле. Там, говорят, даже жених с невестой в церкви венчаются с автоматами...
- "В церкви", - пробормотал себе под нос Гриша. - Это надо же...
Из Альбининого дома он выбрался согласно заранее разработанному плану. Сначала поднялся в лифте на последний, восьмой этаж, потом проник на чердак через люк на последней лестничной площадке (путь к отступлению он разведал за два часа до встречи с Андрющенко), а затем по скользкой пожарной лестнице спустился вниз с тыльной стороны здания. Далее последовало геройское форсирование невысокой чугунной ограды и ожидание такси под проливным промозглым дождем.
Через полчаса он, продрогший до костей, но очень довольный собой, выскочил из машины и шмыгнул в подъезд дома на Верхней Масловке. И, конечно же, не заметил, что все это время за ним неотлучно на расстоянии следовали двое молодых людей в черном породистом "вольво" со слепыми непрозрачными стеклами.
В этот вечер у Гриши все получалось.
После горячего душа он переоделся во все сухое, выпил предложенные Андреем 150 граммов водки, набрал номер квартиры в Рамат-Гане и буквально через секунду услышал взволнованный голос Светы.
- Все в порядке! - радостно кричала она с другого конца Вселенной. - Бросай все свои аферы и возвращайся. Пиночет выловил Толстого и отобрал наши деньги. Ты не поверишь, это была история в стиле Дюма. Они перехватили его прямо в Бен-Гурионе, впихнули в машину и отвезли куда-то в Яффо. А там посадили в подвал на цепь. Серьезно! Пиночет клялся и божился, что все происходило именно так... Короче, Глеб просидел двое суток на цепи, как протопоп Аваакум, и сдался. Выдал, где прячется жена с деньгами, и все такое. В общем, деньги у меня. Приезжай, Гришка, пока башку не оторвали!..
Света, захлебываясь, рассказала, что несколько раз звонила Панову и ничего не понимающему Иоганычу, а Гриша лишь слабо поддакивал, чувствуя тошнотворное ощущение какого-то неумолимо надвигающегося несчастья. Он сказал, что вылетает через сутки, передал благодарность Пиночету и, совершенно обессилев, повесил трубку.
- Какие-нибудь неприятности? - спросил Андрей, внимательно глядя на его побелевшее лицо.
- Нет, нет, - слабо улыбнулся Гриша. - Наоборот: удачи прут косяком...
Они сидели за столом в уютной, жарко натопленной мансарде и неторопливо приканчивали штофик водки, закусывая китайской тушенкой с вареным картофелем. И досидели таким образом до последних итоговых "Вестей" по второму каналу, в конце которых молодая дикторша с неуместной улыбочкой объявила о трагической гибели популярной исполнительницы эстрадных песен Альбины Валиевой.
- Певица, видимо, стала жертвой квартирного ограбления, - било молотком в мозг Грише. - Тело было обнаружено в квартире и носило следы варварских побоев...