А.Хаенко
КОМНАТА СМЕХА
Глава 21. Кольцевая линия
Телеэкран стал черно-белым. По серым небесам летели клином черные куриные окорочка, блеклый добрый молодец вгрызался острыми зубами в угольного цвета брикет "Сникерса", потерявшая последние краски с лица аптекарша, рекламирующая таблетки от головной боли, зловеще показывала редкие зубы... Но это еще не все. Мир полинял и за пределами светящегося окошка, набитого бубнящими фантомами. Когда Гриша с трудом оторвал взгляд от экрана и обвел остекленевшими глазами еще пару минут назад прикидывавшееся уютным помещение, оно показалось ему темной выгребной ямой. Полки с книгами и безделушками угрожающе нависали на головой, штативы с осветительными приборами цепенели, напружинив суставчатые ноги, пустая бутылка торчала в середине стола кукишем и даже встревоженное лицо любезного хозяина смахивало на глумливую бесовскую маску.
- Все из-за меня! - по-собачьи заскулил Гриша. - Третьего человека грохнули по моей милости!
Он обхватил ладонями закостеневшее лицо и короткими рывками раскачивался, словно религиозный еврей у Стены плача.
- Что за вздор! - высоко вскинул брови Андрей. - При чем здесь ты?
- При том, - оглушительно завопил Гриша, не в силах больше сдерживать рвущуюся наружу боль, - что три часа назад я встречался на квартире у Альбины с известным тебе парламентским гадом! Она боялась, предупреждала меня. А я все твердил: "Ему будет не до тебя. Я обо всем позабочусь..." Убить меня, мерзавца, мало. Живым в землю закопать!
- Подожди, - произнес обескураженно Андрей. - Значит, та знакомая, у которой ты ночевал прошлой ночью, это Альбина Валиева?
Гриша утвердительно кивнул.
- Ни хрена себе! Что ж ты молчал о таких связях? Трахает женщину, о которой мечтает половина российских мужиков, - и ни слова!
- Андрюша, опомнись! Эти псы ее убили, и сейчас она лежит в морге с биркой на ноге...
Гриша прокричал эти слова и судорожно передернул плечами, живо представив самим собой нарисованную картину. Только теперь до него стала доходить совершенно невозможная мысль о том, что женщина, которую он знал много лет и которую устало ласкал прошлой ночью, превратилась ныне в пятьдесят килограммов холодного, стремительно протухающего мяса.
- Извини, брат, - пробормотал Андрей смущенно. - Сболтнул, не подумав. Но что же получается? Выходит, Валиеву убили за то, что она помогала тебе...
Фотограф смолк на полуслове, словно внезапно напоролся на очевидную, но крайне неприятную мысль. Он несколько мгновений просидел неподвижно, глядя в черную заоконную ночь, а затем мягко соскользнул со стула и, неслышно ступая, быстро вышел в прихожую. Гриша видел, как он осторожно приблизился к входной двери и приблизил к ней ухо. Андрей разом сделался похожим на встревоженного, но очень опасного зверя. Плавным движением правой руки он повернул колесико английского замка, а левой резко дернул дверь на себя.
У Гриши, наблюдающего за манипуляциями приятеля, в этот момент в груди образовался душный плотный клубок, который он с трудом проглотил, как только Андрей, внимательно оглядев лестничную площадку, тихо защелкнул дверь.
- Ты чего?
- Померещилось, - ответил Андрюша, возвращаясь за стол. - Дело в том, что если все произошло, как ты предполагаешь, певицу не просто забили насмерть. Из нее выбивали сведения о тебе! И, следовательно, есть очень большая вероятность, что эту жилплощадь уже пасут...
- Этого не может быть, - сказал Гриша, морщась, как от зубной боли.
- Брось! Я понимаю твои чувства по отношению к покойной , но под пыткой выкладывают все. Это говорит тебе человек, два года резавший людей в Афгане...
- Этого не может быть, потому что Альбина не знала твоего адреса. Я сказал ей, что, пока она была на гастролях, останавливался у приятеля. И все. Не называл ни имени, ни адреса. Да она, собственно, и не интересовалась.
- Может, ляпнул, что я работаю в такой-то газете? Вспомни, это очень важно!
- Нет, - Гриша отрицательно покачал головой. - На эту тему мы вообще с ней не говорили.
Андрюша поднялся со стула и принялся расхаживать по комнате, попыхивая сигаретой.
- Это ничего не значит, - проговорил он через некоторое время. - Тебе запросто могли сесть на хвост возле ее дома. Ты на чем сюда добирался?
- На такси.
- Тем более! Элементарно ехали следом...
- Погони не было! Я все время смотрел в заднее стекло.
- "Смотрел в заднее стекло"! - Андрюша насмешливо фыркнул. - Как ты, извини, полный лох в этом деле, можешь утверждать, что за тобой не было хвоста? У него же работают профессионалы высшего класа. Бывшая "гэбуха"! Они в свое время цэрэушников пасли, а уж тебя...
Андрей снова замолчал и продолжил свою нервную прогулку по студии. Длинная косица подрагивала за плечами, и вся его ладная, поджарая фигура в просторных вельветовых джинсах и вислом, грубой вязки свитере выражала предельную сосредоточенность.
- У тебя в самом деле есть на завтра билет в Израиль? - спросил он, пристально глядя Грише в глаза.
- Как ни странно, да. Почему-то мне втемяшилось, что я успею все провернуть до первого марта. Идиота кусок...
- Это хорошо, что у тебя есть билет. Значит, главное для тебя завтра - благополучно выйти из дома и освободиться от хвоста. Нужно во что бы то ни стало прорваться в Шереметьево и не покидать здания ни на секунду. Там перехватить иностранца на людях практически невозможно.
Андрей продолжал говорить, жестикулировать, рисовать что-то в воздухе огоньком сигареты, но Гриша уже не слушал его. Он внезапно почувствовал, что тело его ослабло и сморщилось, как воздушный шарик с плохо завязанной пуповиной. "Альбину мучали из-за меня, - вяло думал он, тараща глаза в экран телевизора, - жену Андрющенко тоже. И обеих пристукнули или задушили. Парня того несчастного застрелили. Скорей всего, и мне не дадут уйти. Мы все будем гнить в земле, а эта тварь со временем войдет в правительство, украдет еще несколько миллионов, совратит десяток-другой пятиклассниц..."
От немого самоедства ему стало до такой степени тошно, что совершенно неожиданно для самого себя он оскалился и с жутким треском влепил кулаком по грязной тарелке. И сразу в комнате стало тихо. Лишь мерно шаманил невыключенный телевизор.
- Ну, началось! - Андрюша подошел и крепко взял гостя за плечи. - Кончай. Истерикой уже никого не воскресишь. Теперь главное - самому унести ноги и...
- Ты его знаешь? - перебил приятеля Гриша, кивая на экран. - Вот этого, в бабочке!
В ночном эфире шла возбужденная говорильня относительно административных перестановок на ЦТ. Кого-то поздравляли с новым назначением, кого-то целовали накрашенными губами, кого-то за глаза костерили последними словами. Гриша спрашивал про некогда популярного ведущего развлекательных программ, которого очередные перемены вынесли на административный телевизионный Олимп. Счастливец блистал белозубой улыбкой и хитренько пощипывал двумя пальцами известную всей стране флибустьерскую эспаньолку.
- Знаешь его? - повторил Гриша.
- Кленова? Конечно, еще с андроповских времен. Помню, вместе рейд от ЦК ВЛКСМ делали по кинотеатрам в дневные часы. Выявляли, сколько людей смотрит кино в рабочее время! Я снимал, а он текстовки писал. Вот времена были: полный атас...
- Ты можешь меня завтра с ним свести?
Андрюша внимательно посмотрел на экран и несколько раз качнулся с пяток на носки.
- Пожалуй, можно. Сейчас, конечно, к нему на кобыле не подъедешь... Но я попробую.
- Скажешь ему, - возбужденно говорил Гриша, почему-то сбиваясь на свистящий шепот, - что есть человек, готовый безвозмездно передать ему сверхсенсационный, уничтожающий видеоматериал об одном из лидеров коричневой оппозиции!
- У тебя действительно, - Андрей присел на краешек стола и заглянул Грише в глаза, - имеется ТАКОЙ материал?
- Это бомба! Это полный п...ц для него!!!
- Хорошо, - фотограф подошел к телефону и снял трубку. - Тогда я ему позвоню прямо сейчас.
Гришу изводила нервная трясучка. За завтраком он с отвращением впихнул в себя небольшой бутерброд с ветчиной и запил его чашкой мерзкого растворимого кофе. Андрей же, напротив, был спокоен, словоохотлив и поглощал пищу с огромный аппетитом.
- Кончай жрать! - торопил Гриша, прикуривая сигарету от сигареты. - Как в тебя лезет в такой ситуации?
Но Андрюша только хмыкал и отправлял в рот очередной обжаренный на сковороде покупной пельмень.
Собирался он тоже без суеты. Сначала тщательно экипировался, надев старые застиранные джинсы, черный свитер, замшевые полуботинки на толстой подошве и защитного цвета куртку с капюшоном. Потом вытащил из кладовой полуметровой длины толстую бамбуковую палку и тщательно забинтовал ее сперва резиновым жгутом, а потом медицинским лейкопластырем.
- Ты что, издеваешься! - негодовал Гриша, пошедший пятнами от возбуждения. - Нам же торопиться нужно. Вдруг они действительно установили слежку...
- Скорей всего, так оно и есть, - невозмутимо отвечал Андрей, любуясь своей работой. - Но если это так, никакая спешка тебе не поможет.
- А что? Что поможет?
- Поможет полное спокойствие и строгое следование моим инструкциям. Значит, так. Повторяю: Кленов подъедет ровно в назначенный момент. Не раньше, не позже. Следовательно, оставшееся до свидания время ты должен провести там, где у них будет меньше всего шансов перехватить тебя и засунуть в машину. Ты должен быть на людях. Постоянно на людях! Самый лучший вариант в этом смысле - метро.
- Что же мне, двенадцать часов болтаться под землей, прыгая с поезда на поезд? - хмуро спросил Гриша.
- Ни в коем случае не пересаживаться! Ты должен постоянно находиться в одном вагоне.
- Не понял!
- Не понял, потому что ты интурист! Вернее, дремучий провинциал. Тебе ведомо, что в московском метро имеется кольцевая линия?
- Предположим.
- А чем она отличается от всех прочих? Да тем, что ее поезда не имеют конечных станций. Человек, засевший в вагоне кольцевой линии, теоретически может крутиться с раннего утра до ночи, не покидая своего места! Дошло?
- Более-менее. Значит, ты предлагаешь нырнуть в метро, сесть на кольцевую и мотаться до момента встречи с Кленовым?
- Именно! Поверь, что даже если Андрющенко мобилизует две сотни костоломов, они будут искать тебя где угодно, но не в несущемся по кругу подземном поезде...
- А потом?
- Потом встречаешься с Кленовым, передаешь кассету и полным ходом летишь на тачке в Шереметьево. А там, как я уже тебе объяснял, ни шагу из зала регистрации. Впрочем, если в метро все пройдет нормально, значит, они тебя безнадежно потеряли.
- А если они все же наблюдают за твоим подъездом?
- Ну, этот вопрос мы проясним уже минуты через три, - усмехнулся Андрей и хлопнул приятеля по плечу. - В общем, так - первым из лифта выхожу я. Дальше, что бы ни случилось, не вмешиваться! Твое дело - выбраться из подъезда и рысью нестись к метро. Понял?
- Понял, - поеживаясь, ответил Гриша.
- Тогда - полный вперед!
Старый вонючий лифт натужно сползал вниз на тросах, скрипя и пощелкивая, словно ржавый велосипед. Перед тем, как дверцы на первом этаже медленно расползлись в стороны, Андрей молча сжал Грише запястье и с улыбкой подмигнул. Не дрейфь, мол, прорвемся!
На площадке перед лифтом никого не оказалось, и приятели, пройдя несколько шагов по узкому коридорчику, повернули вправо на последний лестничный пролет, упирающийся в подъездные двери.
А вот тут их уже с нетерпением ожидали. С обеих сторон тяжелые старинные двери подпирала пара двухметровых атлантов в кожаных куртках и одинаковых черных вязаных шапочках, похожих на головки желудей.
Завидев колоритную парочку, сразу встрепенувшуюся при их появлении, Андрюша резко ускорил шаг и легко спустился по ступенькам, постукивая по ним своей забинтованной палочкой.
- Мужики, сообразим на троих, - сказал он, останавливаясь в полутора метрах от амбалов. - Трубы, блин, горят. Нету спасу!
- Вали отсюда! - сказал тот, который справа. - Выкатывайся за дверь, и чтоб тобой здесь больше не воняло...
- Чего вы, парни! - развел руками Андрей. - Я ж к вам, как к людям, а вы сразу лаяться. Я серьезно. Пошли квакнем!
- Алик, - процедил правый, отваливаясь от стены и глядя на Гришу, застывшего на верхней ступеньке лестничного пролета, - убери этого пидора, а я займусь делом!
- А вот это ты напрасно, - ласковым тоном произнес Андрей и, легко подпрыгнув, вломил правому ногой в челюсть. - Это тебе за "пидора"!
Дальше все произошло, будто в американском видеофильме. Гриша не успел вздрогнуть, как Андрей, развернувшись на месте, нанес левому бугаю страшный удар коленом в пах, а когда тот со стоном согнулся пополам, ахнул сверху, куда-то между плечом и шеей, своим бамбуковым орудием.
В это время первый бандит заворочался на полу, норовя сунуть руку в карман. Но Андрюша, завершая свое нескончаемое движение, врезал ему палкой по голове, после чего тот, коротко ухнув, уткнулся лицом в заплеванный кафельный пол.
- Ходу! - крикнул Андрей, врезаясь плечом в подъездную дверь. - Дуй, как договаривались!
Он первый вылетел из подъезда, а за ним, перепрыгнув через поверженных гигантов, спотыкаясь, выкатился Гриша.
Уже седьмой час он несся в грохочущем подземном вагоне, время от времени вылетая на залитые электрическим светом мраморные островки станций. Пассажиры входили и выходили, читали газеты, жевали пирожки, смеялись, ссорились, дремали, отвалившись на потертые сидения, а он упорно сидел в левом крайнем углу, то устало обводя глазами окружающих, то снова утыкаясь в томик Кортасара, который заботливый Андрюша сунул ему перед выходом.
За все эти часы он лишь единожды отважился покинуть вагон по совершенно крайней естественной надобности. Честно говоря, он даже не знал, существуют ли в метро туалеты, и потому несколько минут ошалело метался по станции, изыскивая выход из поганой ситуации. Наконец, когда понял, что вот-вот произойдет позорный конфуз, переборол себя и подошел к сердитой тетке в форменной тужурке.
- Извините, - молвил он, сгорая от смущения и незаметно для самого себя слегка подтанцовывая на месте. - Не подскажете, где здесь туалет?
- Что, силов нет? - спросила тетка садистским тоном. - Ну как же, налакался пива - и в метро! Нет чтоб предварительно посцать, как полагается...
- Помогите, - заскулил Гриша, теряя последнее терпение. - Не могу больше!
- Ладно, - махнула рукой та. - Пошли, чего там!
И отвела страдальца в служебные закоулки, расположенные в том месте, где кончается парадная мраморная облицовка и начинаются убогие, крашеные маслом сырые лабиринты. И там, в крошечном, малостерильном сортире, Гриша наконец познал, каким бывает кусочек счастья...
Следующие шесть часов он провел в шумном и душном полузабытьи. Его уже не привлекало ничто: ни лица, ни разговоры, ни сполохи повторяющихся станций. Интерес к жизни у него воскресал лишь дважды. Сначала - когда он с оторопью наткнулся на абсурдистский рассказ Кортасара, повествующий о неких малопонятных заговорщиках против человечества, поселившихся навсегда в метрополитене(!). А второй раз, на исходе своего одиннадцатого часа езды, - от открытия, что он не единственный бессменный путешественник под землей. Проснувшись от очередного приступа сонливости, Гриша обнаружил, что на противоположном сиденье, свесив кудлатую голову на грудь, спит рыжий, небритый детина в распахнутой синтетической куртке и перепачканных брюках, неаккуратно заправленных в дорогие сапоги. Человек этот был явно и беспробудно пьян, о чем свидетельствовали оглушительный храп и длинная полоска слюны, неаппетитно свисающая с мокрых губ. Гриша наблюдал за пьяным около часа, и за это время тот лишь пару раз встряхивал рыжей башкой и, обведя окружающих мутным взором, снова проваливался в сон.
В другое время Гриша, может быть, и разбудил бы его, но сейчас ему было не до абстрактного гуманизма. Часы показывали 18.50, и, следовательно, срок его подземного заключения истекал. Ровно через десять минут он с трудом распрямил затекшие ноги и вместе с прочими пассажирами двинулся к эскалатору, даже не обернувшись, чтобы посмотреть на убегающий вагон, где провел столько нудных часов. И напрасно. Потому что в этом случае он смог бы подивиться на чудесное превращение, произошедшее с его пьяным спутником. Тот, оказывается, уже протрезвел и пружинистой походкой шел позади него, метрах в десяти, не спуская глаз с Гришиной спины.На эскалатор бывший алкаш ступил, соблюдая ту же дистанцию, причем вытащил из кармана радиотелефон и обстоятельно о чем-то переговорил, прикрывая ладонью трубку.
Ровно в половине восьмого Гриша подошел к назначенному месту на набережной Москвы-реки и остановился, привалившись к парапету. Дул сырой пронизывающий ветер, голова гудела от голода и усталости, ныла спина после долгого сидения в вагоне. "Хорошо хоть дождя нет, - подумал он, с трудом прикуривая на ветру. - Дай Бог, чтобы Кленов приехал вовремя..."
В это время скрипнули тормоза, и рядом с ним плавно остановился серый "БМВ".
- Вы Григорий? - спросил из окошка знакомый по телепередачам голос. - Давайте кассету. Я очень тороплюсь.
Гриша нагнулся и разглядел в свете фонаря знаменитую бородку и дорогие импортные очки.
- Добрый вечер, - сказал он, улыбаясь. - Просмотрите запись сегодня же. Это материал, который может повлиять на внутреннюю политику страны!
- Тем более давайте побыстрей! - без улыбки произнес Кленов. - Сейчас не время для разговоров. Я отсмотрю ее дома через полчаса.
Не теряя больше времени, Гриша расстегнул сумку и извлек из-под тряпья прямоугольный целлофановый пакетик.
- Будьте осторожны, - шепнул он телевизионщику, передавая пакет. - Нас с Андреем сегодня...
Но договорить он не успел, потому что из проезжавшей мимо машины прогремела автоматная очередь, и Гриша рухнул на асфальт от страшного удара по черепу. Он не слышал, как бешено взвизгнули колеса "БМВ" и машина Кленова, быстро набирая скорость, понеслась прочь.
Очнулся Гриша от прикосновения чьих-то рук и саднящей боли над ухом. Он лежал, привалившись плечом к парапету набережной, а вокруг стояли несколько перепуганных граждан.
- Я жив? - спросил Гриша у склонившегося к нему старичка.
- Живехонек! - ответил тот с удовольствием. - Так, слегка кумпол поцарапало...
- А где те, что стреляли?
- Уехали давно! Пальнули в тебя - и вперед. Они ведь люди занятые...
Дальше валяться не имело никакого смысла. Гриша с трудом поднялся и, держась рукой за мокрые от крови волосы, нетвердо заковылял к перекрестку.
- Может, "скорую"? - крикнул вслед сердобольный старичок.
- Не надо. Все в порядке. Спасибо вам, - не оборачиваясь, ответил Гриша и ускорил шаг.
Дальше были зеленый огонек такси и долгий путь в аэропорт, во время которого он остановил носовым платком лениво сочащуюся кровь и слегка привел мысли в порядок.
Было ясно, что Андрющенко проиграл по всем статьям. Сейчас Гришу уже не занимало, каким образом его выследили после двенадцати часов подземной езды. Самое главное заключалось в том, что разоблачительная кассета попала на ЦТ и карьера Андрющенко рушилась бесповоротно.
"Что, взял, падла? - шептал Гриша, в изнеможении откинувшись на сидение. - Теперь все! Пойдешь на нары. А то и вышку припаяют..."
- Тебе чего, - спросил водитель, глядя в зеркальце, - хреново?
- Нет, - ответил Гриша, счастливо улыбаясь. - Мне очень даже не хреново!
Четко выполняя наставления Андрея, он все оставшееся до вылета время просидел в зале регистрации билетов. Мимо сновали всклокоченные будущие израильтяне, суетливо перекатывая тележки с кладью и пугливо присматривая за сонными детишками.
Гриша усмехнулся, вспоминая свой отлет из Приморска и тогдашнее свое состояние. Теперь - не то. Нынче он возвращался домой. Сделал то, что нужно, и возвращался. Возвращался, сделав то, что нужно...
- Софа! Софа, слушай, что творится в этой стране! - внезапно вскрикнул седой еврей, сидящий рядом с Гришей, обращаясь к задремавшей супруге.
Он все это время тихонько сидел, прижимая к уху маленький транзистор, настроенный на "Маяк".
- Ну чего ты расшумелся? - недовольно откликнулась разбуженная старушка. - Что там: Сталин воскрес? Объявили коммунизм?
- Кленова убили!
- Боже мой! - всплеснула она морщинистыми ручками. - Такой мальчик славный. Как же это его?
- Очень просто! Встретили в подъезде своего дома и застрелили...
- Вот бандитская страна, - вздохнула старушка. - Хорошо, Изя, что мы отсюда уезжаем. Хоть умрем спокойно рядом с детьми...
У Гриши перед глазами плыл розовый туман. Почти ничего не видя, он поднялся с кресла и медленно подошел к гигантскому окну, за которым зияла жуткая тьма, редко-редко прерываемая далекими огоньками. Глаза набухли внезапно навернувшимися бессильными слезами. Сквозь них он смутно различал собственное отражение в черном провале стекла. Двойник двоился, троился, изгибался...
- Как в комнате смеха, - прошептал он вслух. - Здесь все вокруг, как в комнате смеха!
Но времени для сопливых причитаний уже не оставалось. На двух языках объявили регистрацию и посадку рейса "Шереметьево - Бен-Гурион".
Объявления: