Эли Люксембург

Лекция, прочитанная на собрании Союза Иерусалимских писателей на русском языке

 

 ПИСАТЕЛЬ В СВЕТЕ КАББАЛЫ

 

 

 

 

            Чтобы начать беседу, давайте сразу оговорим несколько основных понятий, именуемых «азбучным языком Каббалы». Без них я рискую быть неправильно вами понят. Эти термины могут вам показаться странными, необычными, но, повторяю, в нашей беседе без них мне не обойтись. Вы можете на любом моменте меня остановить, задать вопрос, попросить повториться или же что нибудь уточнить, я все охотно исполню, без всяких обид и упреков, поэтому – не стесняйтесь.

            Каббала говорит, что по природе своей человек пребывает на максимальном удалении от Творца, противоположном от Него полюсе, если можно так выразиться. Творец наш ни в чем не нуждается, Он – само совершенство, дарит человеку и всему живому в нашей вселенной исключительно одни наслаждения. Изначальная же природа человека – абсолютный эгоизм. Постепенная перестройка этого эгоизма в абсолютный альтруизм – конечная цель творения.

Посмотрим, как это все происходит, как работает.

            Всевышний заливает наш мир и всю вселенную бесконечным светом любви и добра. Все мы пронизаны этим светом, или, иначе – энергией. Наши души и плоть этот свет накапливают. Хотим мы того или нет, а этот свет становится частью нас самих.

            Человек аккумулирует в себе все эти качества Творца, по воле Самого Творца, разумеется, а также в силу своих добрых поступков. Конец этого процесса именуется в Каббале «гмар тикун» – конечное исправление, которое ожидается к концу шестого тысячелетия от сотворения мира. А сам процесс разбит на четыре этапа, четыре ступени восхождения.

            Первый из них – «лекабел лемаан лекабел» (букв. «получать ради получения») – является самым низшим, как бы стартовым, изначальным: извлекать из всего, что делаешь, выгоду для себя, откровенно и беззастенчиво, ни с кем не делиться, не прикрываясь псевдо-гуманными фразами, лживыми оправданиями. Уровень примитивной души: «Все мое, все это мне полагается».

            Но вот наступает момент, когда человеку становится стыдно даром от Творца получать. Ни за что, безвозмездно. И возникает жгучий и беспричинный, казалось бы, стыд. Хотя в Каббале сказано: «Человек и пальцем не пошевелит, если ему от этого не будет выгоды. Явной либо скрытой». Но вы противоречий здесь не ищите. Степени интересов тут совершенно разные – между Высшим и низшими, мы это увидим позже.

            В силу растущего в нем стыда, человек ставит между собой и Всевышним «махсом» – защитную стену. Ему становится противно быть только получателем благ, ничего не давая взамен. Хотя давать ему, собственно, нечего: что может дать человек своему Творцу? И он резко сокращает свои жизненные потребности. Вплоть до того, что в нем остается слабенький свет, именуемый «нер дакик» – тоненькая свеча. Этот процесс обозначен в Каббале как «цимцум алеф» – первичное сокращение. Или же начало духовного восхождения.

                        У меня есть друг, друг детства, ставший со временем человеком очень богатым. После долгой разлуки мы встретились. Он приглашает меня пожить у себя и принимается угощать самым изысканным и дорогим. Изо дня в день, с утра до вечера только и делает, что заботится обо мне, стараясь во всем угодить, доставить максимум удовольствий. На каком-то этапе мне вдруг становится стыдно: а что я взамен могу предложить, чем отвечу? И начинаю от всех его угощений отказываться. Но друг мой, человек добрый и мудрый, принимается меня уговаривать: «А ты кушай ради меня, ты даже не представляешь, какое доставляешь мне удовольствие!» И я перестаю стыдиться, и продолжаю есть. Поскольку друг мой совершенно искренен. Тем, что я ем у него, я и в самом деле доставляю ему удовольствие, настоящую радость.

 Это вкратце о «цимцум алеф», когда человек отказывается получать от Всевышнего свет и блага бесплатно. Память же о полученных прежде наслаждениях – «решимо» – требует продолжения, и некий незримый, таинственный голос начинает человеку нашептывать: а ты их продолжай получать, как прежде, и даже больше. Ради Всевышнего, Ему, как видишь, все это нравится.

Однако не все обстоит так просто. Существует закон, именуемый «единение свойств», без которого немыслим процесс духовного восхождения. Точно так же, как существует огромная радость у Всевышнего, что Он одаряет нас наслаждением, так же и мы должны ощущать радость, что одаряем наслаждением своего Создателя.

            А потому – притча вторая.

            В наш городок прибывает поездом очень известный человек, пользующийся повсюду огромным уважением. Я в это время стою на перроне, вижу, как он из вагона выходит и при нем куча чемоданов. К сожалению, никто его не встречает, и этот человек впадает в сильнейшее затруднение. Тогда я с радостью кидаюсь к нему, помогаю весь багаж из вагона выгрузить, и, предложив себя в качестве грузчика, тащу тяжеленные чемоданы в такси. Когда работа моя закончена, приезжая знаменитость сует мне деньги. Но я их решительно отвергаю. Ему не важно, кто я такой, но я-то ведь знаю, кто он! И я ему говорю: я это делал не ради денег, а исключительно ради Вас, из чувства огромного уважения. Одним тем, что я Вам чем-то помог, услужил, я получил огромное удовольствие.

Обратимся теперь к другому понятию – «гильгуль нешамот», перевоплощению душ. Оно нам знакомо более других терминов Каббалы, поскольку часто мелькает в СМИ, в разговорном общении, вошло в философскую лексику.

Когда говоришь, что не только Каббала, а и весь иудаизм, включая, естественно, Тору, глубоко пронизаны этим, люди распахивают большие глаза и с великим сомнением вопрошают: «А где в Торе об этом конкретно сказано»?

             Большинство героев, населяющих сюжеты Святого Писания, являют собой изумительные примеры «гильгуль нешамот». А это, словно волшебный ключик из сказки, открывающий множество библейских тайн и загадок.

            Еврейский народ состоит изначально из шестисот тысяч душ. Эти души из поколения в поколение расщепляются, исправляя мало-помалу первородный грех. Грехи прошлых своих воплощений. Нарабатывая при этом нравственный и духовный опыт. Умнеют, добреют сердцем. Растут, одним словом, исполняя свое назначение в этом мире. Для одних необходимы множества жизней, чтобы исправить микроскопический изъян души, либо вырастить в себе какое-то новое, позитивное качество, или же только его зачаток. И наоборот, есть души, которые за одно воплощение совершают гигантский скачок и более в этот мир не возвращаются.

Обратимся к живым примерам и зададим себе «на вскидку» такой хотя бы вопрос: почему на долю Моше-рабейну выпал столь тяжкий, каторжный труд, как увести из рабства целый народ? «Жестоковыйный» еврейский народ, доставивший ему впоследствии столько мук и страданий? Почему его выбрал Всевышний?

 Каббала объясняет так: душа Моше – это душа Ноаха (библ. Ноя), спасшегося от Потопа. Ноах построил ковчег, спасся сам, спас членов своей семьи, весь животный мир. Словом, исполнил то, что велел Всевышний, поскольку был он «праведник в своем поколении». Не более того – праведник среди злодеев, ибо в других поколениях он посчитался бы личностью заурядной. Однако Всевышний ждал от него большего: чтобы просил он милости обреченным. Как, скажем, молил Всевышнего Авраам-авину: пощадить Содом и Гоморру, несмотря на то, что жили там самые грешные и злобные люди на земле.

Так вот, за то, что не просил Ноах за других, не болел душой за остальных людей, ему пришлось в следующем воплощении – будучи уже Моше – тащить из рабства целый народ, получая от них за это не знаки благодарности, восхищения, а только проклятия и упреки.

            Еще из Торы пример – Иосиф и его братья.

Когда десять братьев явились в Египет за хлебом и были представлены Иосифу, тот набросился на них в сильнейшем гневе с нелепыми, на первый взгляд, обвинениями: «мераглим атем». Что переводится, как «шпионы, разведчики вы». Хотя по логике здравого смысла, по ходу минувших событий, он должен был напомнить им о продаже в рабство родного брата. Говорить им: лжецы, разбойники, душегубы. Все, что угодно, но только не «соглядатаи», как переводится еще «мераглим» на русский.

Каббала же объясняет так: поскольку Иосиф обладал пророческим даром, он увидел братьев своих в будущем их воплощении. Главами десяти колен, которых Моше, пару столетий спустя, пошлет разведать Ханаанскую землю. Пройти ее всю и принести народу весть: худа она, или добра? А те, вернувшись, изрекут клевету о земле Завета. Ввергнув тем самым народ в величайший грех – отказом в нее идти, воевать с врагами и поселиться на ней. За грех «разведчиков» народ Израиля скитался по пустыне сорок лет. Покуда не выросло новое поколение, а старое вымерло. За эту отсрочку в целое поколение и гневался на братьев своих Иосиф.

            Если не возражаете, еще пример.

В недельной главе Торы «Балак» сообщается следующее: когда Козби и Зимри вошли в Скинию Завета и на глазах у всех принялись совокупляться, то Пинхас, будучи мальчиком тринадцати лет, вошел следом за ними, пронзил обоих копьем и умертвил. За этот поступок Всевышний отвратил гнев Свой от сынов Израиля, пообещав Пинхасу Завет Мира. Ему и потомству его, завет священства: «За то, что он вступился за Бога своего…»

Хорошо известное выражение: «Пинхас – это Элияху, а Элияху – Пинхас», говорит об исполнении Завета Всевышнего: в следующем уже воплощении душа Пинхаса – это душа пророка Элияху, который живет вечно в среде народа, являясь нам всякий раз в иных образах и обличиях. Всегда легко узнаваем, а именно – как пророк Элияху.

            Хочу немного похвастать. Некоторое время назад спросил я у рава своей иешивы, где изучаю Каббалу:

«С чего это вдруг царствующая пара Ахав и Изевель с таким отчаянным упорством, с таким ожесточением охотились за Элияху, чтобы поймать его и убить? Гонялись по следу его по всему Израилю, по всей земле, хотя ни ему, ни ей он ничего дурного не сделал. Беспричинная, вроде бы, ненависть. Но если Элияху был в прошлом воплощении Пинхасом, то Ахав и Изевель по логике вещей должны быть Зимри и Козби, и все их поведение относительно Элияху становится сразу оправданным. Когда-то он их убил, а сейчас они пытаются ему отомстить. Тем более, что многое совпадает: Зимри и Ахав были людьми царских кровей, «начальники отчих домов в Израиле». Козби была мидьянкой, чужестранкой, и Изевель чужестранка, дочь Сидонского царя. Такая вот версия, такая догадка».

«Мысль интересная», – похвалил меня рав. – «Никогда такого не слышал, нигде не встречал. Попробую еще покопаться в книгах».

А спустя неделю торжественно объявил: «Нет, не нашел, можешь это приписать себе как открытие».

                        Итак, основная тема: как толкует Каббала ремесло писателя, ремесло поэта? Предвосхищаю возмущение зала: то, что сейчас прозвучит, может показаться наветом, подтасовкой сложившихся убеждений, ну, а сам я в глазах коллег, то бишь в ваших глазах – перебежчиком.

            Здесь говорилось уже: от крайнего эгоизма до абсолютного альтруизма – четыре уровня духовного восхождения. В течение долгой череды воплощений душа человека поднимается к Богу, сливаясь со своим Создателем все более схожими свойствами, вплоть до полного с Ним единения.

            Самая низшая из ступеней – «лекабел лемаан лекабел» – о ней мы уже говорили.

Почему Каббала происходит от «лекабел»? Да потому, что все мы в этом мире «приемники-потребители», а Каббала – наука, изучающая свойства и законы нашего изменения.

            Вторая ступень именуется «леашпия лемаан лекабел»: влиять и воздействовать, чтобы взамен получать и иметь.

            Третья ступень – «лекабел лемаан леашпия» – получать необходимые блага с единственной целью: все возвращать людям, возвращать обратно, полностью и бескорыстно. Но при этом влиять и воздействовать. Духовный уровень очень высокий.

            И, наконец, ступень четвертая «леашпия лемаан леашпия»: отдавать и только отдавать, ничего не получая взамен и ничего не требуя. Уровень Божественный, досягаемый редкими душами.

            Давайте же поглядим, на какой мы с вами – в большинстве своем – находимся ступени.

            Всю свою жизнь, занимаясь писательством, я был участником бесчисленных споров и обсуждений: какова природа нашего творчества? Что за мотивы двигают нами? И почти всегда приходилось слышать одно и то же: инженеры человеческих душ… сеять разумное, вечное, доброе… И много еще замечательных доводов в том же духе. При этом каждый из нас совершенно искренне считает, что он пришел в этот мир бескорыстно ему служить. Посредством искусства, литературы. Посредством таланта, которым его наделила природа.

Каббала же говорит, что наша ступень всего лишь вторая – «леашпия  лемаан лекабел», довольно низкая, и вовсе не включает в себя тот самый возвышенный смысл, которым мы искренне себя обольщаем.

 Когда мы пишем, эффект иллюзии, что мы создаем новое, и в самом деле наполняет нас ощущением удивительным: мы словом своим творим!

 Внутренний голос внушает нам, что мы влияем, воздействуем на умы и души людей, и это нас наполняет гордыней, ощущением власти, собственного величия. Хотя на самом деле единственное, на что писатель способен, это приблизить людей к своей истине. Но ни в коем случае к Истине абсолютной, Истине в последней инстанции.

 Одно мы хорошо и безошибочно знаем: книги, что мы напишем, принесут нам славу, сделают наше имя известным. А слава – это деньги, награды, множество материальных и виртуальных благ. Ну, а если совсем уже повезет – имена наши навсегда будет вписаны в историю мировой литературы. Не будем кривить душой: каждый из нас тайно лелеет в душе своей идею бессмертия.

Эпитетом «творец» венчают людей искусства. А этот эпитет связан со Всевышним. Это рождает еще иллюзию – иллюзию всемогущества. Ведь мы, имеющие дело со словом, определенным образом считаем себя сопричастными акту Творения. Он Словом Своим сотворил все сущее. Любой предмет заключает в себе Божье Слово – основу его существования. И если Слово из вещи изъять, она исчезнет. Поэтому, говорит Каббала, наш мир считается ложным.

Коснемся немного другой темы: загадочной тяги писателей и поэтов к суициду, сделкам с нечистой силой в обмен на собственную душу и жизнь, бесчисленным случаям попадания в дурдом, наркомании, алкоголизма. Либо множество других пакостей, неизменно доводящих нашего брата до трагической развязки.

Вспомним хотя бы Хемингуэя: лауреат Нобелевской премии, писатель с мировой известностью, читаемый и почитаемый миллионами. В 60 лет, в самом расцвете славы и творческих сил, берет вдруг в руки ружье и выстрелом в голову вышибает себе мозги.

 Есть предположение, что Хемингуэй болел болезнью Альцхаймера, она стремительно прогрессировала.  Предположений и доводов множество: суицид вообще семейная традиция Хемингуэев. Из этого же ружья, и в этом примерно возрасте застрелился его отец.

Можно спорить о том, ушли ли добровольно из жизни Есенин, Маяковский, Цветаева, или им «помогли». Пушкин и Лермонтов фатальным образом искали поводов уйти из жизни. Масса других имен, которых не стану сейчас приводить, ибо не это моя задача. Я только обозначил тему: почему кодировка на саморазрушение – отличительное свойство творческой личности?

Часто задаюсь вопросом: зачем я пишу? Почему столь цепко, словно бульдог зубами, держусь за свое ремесло?

Каббала говорит, что вместе с душой, кочующей из воплощения в воплощение, кочует, как правило, и твое ремесло. У Эммануэля Сведенборга, по прозвищу «визионер», об этом подробно написано: эгрегоры рас и народов, эгрегоры душ творческих...

Если ты писатель из воплощения в воплощение, в душе твоей происходит накопление опыта, количество переходит в качество, покуда душа не состоится во всем расцвете, родившись в нужном месте и в нужный час. По этому поводу сказал мудрейший из мудрых царь Соломон, он же «Экклезиаст»: «Каждой вещи и каждой душе есть время под солнцем. Свое время и свой час…»

 Башевис-Зингер, Шай Агнон, Пастернак, Бунин, Набоков – странные, вроде бы, судьбы, а поди же ты – состоялись! Мощно, значительно, во всем величии своего мастерства. А где-то у их подножий копошится огромная масса простых, рядовых писателей. Ну, скажем, как мы с вами, которые не дотянулись. По причине тысячи оговорок: не там, где нужно родились, не так сложилась судьба. Но не теряем надежды – наш час придет, мы состоимся, и это держит нас на поверхности, на плаву.

Итак, суицид. Как объясняет это язык Каббалы?

Некоторые писатели и поэты, достигнув вершин мастерства в последних своих воплощениях, как правило, задаются вопросом: а что же дальше? Ибо находятся под сильнейшим влиянием закона о единении свойств. Боясь оторваться от хорошо знакомого материального мира, слишком далеко унестись, загоняют себя угол, в тупик – ставят «махсом», завесу против Света Всевышнего. Тем самым лишая душу свою основного источника существования. Точно так же, как человек не желая, чтобы к нему в комнату попадал солнечный свет, задергивает штору. В результате происходит эффект разрыва – «ор хозер»: столкновение Высшего Света с одной стороны и «махсома» с другой. Два направления, две противоположные силы.

Если такой поэт или писатель не разбирается в законах творческих душ, если добрый ангел ему не укажет спасительный путь, и если он не слышал никогда о Каббале, хотя все восточные учения повторяют ее основы, то самый крупный успех может вполне закончиться катастрофой. Сначала агония, как жизнь Мопассана, ну а затем худшая из развязок. В сущности, писательство – это один из путей исправления душ, и все зависит от того, какой путь на развилке мы выбираем.

 Да, восточные мудрецы повторяют Каббалу. Принято считать, что восточные эзотерические учения гораздо старше иудаизма, а стало быть, и Каббалы. Но это всего лишь стойкое заблуждение относительно древности восточных религий, начиная Индией и кончая Тибетом.

По этому поводу Тора сообщает следующее: когда умерла праматерь Сара, Авраам взял себе жену по имени Ктура, и та родила ему сыновей. Ктура, она же Агарь, мать Ишмаэля. Ктурой прозвали ее за благочестивый образ жизни, который вела она после того, как Сара ее прогнала. Вернулась в дом фараона, ибо была принцессой, дочерью фараона. А когда похоронили Сару, Авраам с ней снова сошелся. «Лучше быть рабыней в шатрах у праведника, нежели принцессой во дворце фараона!» – ничуть не смущаясь, повторяла Агарь.

 Далее Тора говорит, буквально, вот что: « И отдал Авраам все, что у него, Ицхаку, а сынам наложницы дал подарки, и отослал их от Ицхака, сына своего, еще при жизни своей на восток, в землю Кэдэм…» Возникает вопрос: зачем нам знать, как распорядился своим имуществом Авраам, деля наследство меж сыновьями? Так ли нам это важно? Мудрецы наши, блаженной памяти, говорят, что да, важно, ибо речь идет о духовном наследии. Праотцы наши владели сокровенными тайнами мироздания, полученными от Самого Творца. Основные знания о тонких мирах Авраам передал Ицхаку, сыну Сары, от которого впоследствии произошел еврейский народ. Сыновьям же Ктуры достались только «подарки», частичные знания, как бы осколки. И вот, отправившись на восток, они сделались там основателями новых религий, учителями различных духовных школ и направлений, законодателями нравственных основ общества. Одним словом, всего комплекса понятий, именуемых сегодня «восточная мудрость».

Глядя на писательский мартиролог, можно выделить также и тех, кто, по моему убеждению, сумели взойти на третью и даже четвертую духовную ступень. В этом почетном списке, которым мировая писательская гильдия может вполне гордится, я бы назвал Уолта Уитмена, Германа Мелвилла, Антуана де-Сент Экзюпери, Ури-Цви Гринберга, Анну Ахматову… Поэты и писатели, творившие воистину бескорыстно, не ожидавшие за свой духовный подвиг ни явных, ни скрытых вознаграждений. Но я бы выделил из всех перечисленных Уолта Уитмена, он наиболее убедителен. Если вспомним его стихи, если представим себе в совокупности все его творчество, это даст живую картину его духовной недосягаемой красоты: ступень четвертая – «леашпия лемаан леашпия»… Вы, естественно, спросите: а как же Кафка, Шекспир? В мировой литературе были личности гораздо значительней тех, что я вам сейчас назвал! Да, господа, но мы говорим о совершенно разных материях. О Кафке, кстати, я сейчас скажу.

Чуть ли не в самом начале мы коснулись темы «гильгуль нешамот» – перевоплощение душ. Упоминался «визионер» Эммануэль Сведенборг, утверждавший, как и Каббала, что вместе с душой человека кочует, обычно, из воплощения в воплощение и основное его ремесло. А эгрегоры творческих душ, которые он посещал, подробно описаны в его книгах. В высших мирах схожие души постоянно общаются, совершенствуют знания, опыт и навыки, выжидая свой час и подходящую среду, чтобы заново воплотиться.

В книгах Хаима Витала, одного из выдающихся учеников великого каббалиста из Цфата рава Ицхака Лурье, известного больше как АРИЗАЛ, говорится о том, что, его учитель знал прошлые свои воплощения. Утверждая, что он не кто другой, как рабби Шимон бар-Йохай, святой мудрец, написавший книгу «Зогар», главную книгу Каббалы.

Мне самому приходилось слышать от своего рава, чей отец был правой рукой у рава Иехуды Ашлага, именуемого «Баал ха-Сулам», автора многотомного комментария к книге «Зогар», что тот утверждал, будто он – земное воплощение души рава Ицхака Лурье. В этот мир он сошел, чтобы свое же учение объяснить, сделать более понятным, доступным. Его назначение в нынешнем воплощении – писать комментарии. Нет у него свободного времени, чтобы заниматься своей популярностью: творить чудеса, искать себе славу. Короче, явиться людям во всем блеске своей великой души.

Пророческие видения, эзотерический склад ума, предвосхищение своей судьбы – все это, и многое другое, необъяснимое на первый, поверхностный взгляд, свойственно людям творческим, имеющим дело со словом, духовной субстанцией.

Однако мало кто из поэтов и писателей брал на себя смелость угадать либо во всеуслышание заявить, кем они были в прошлых своих воплощениях.

У Анны Ахматовой много лет назад мне попались строки, глубоко меня поразившие: «Но я предупреждаю вас, / Что я живу в последний раз…»

 Удивительное признание, погрузившее меня в бесконечные размышления. Чтобы сказать такое, надо иметь обширные представления о тонких мирах, помнить прошлые воплощения, отдавая себе отчет по шкале личного исправления – «гмар ха-тикун». Место своей души в концепции «Адам ха-ришон» – греха первородного. Ну а затем уже – и вселенского исправления.

Подобное заявление о последнем своем воплощении мне встретилось также в дневниках Леонардо да Винчи, опубликованных сравнительно недавно, после того, как пролежали взаперти без малого пятьсот лет, в строгом соответствии с завещанием.

У кого-то из друзей Пушкина имеется признание Александра Сергеевича, будто Вергилий – одно из прошлых его воплощений...

Публий Вергилий Марон, живший в середине первого века до нашей эры. Величайший поэт древнего Рима. Автор «Энеиды», воспевающий легендарные приключения Энея, автор «Буколик», самого древнего и самого впечатляющего путеводителя по Аркадии. И сразу же по цепочке возникает «Божественная комедия» Данте Алигъери, написанная в тринадцатом веке – путешествие по Аду и Чистилищу. В самом начале поэмы, Данте, углубившийся в Темный Лес, встречает Вергилия, который ведет его к входу в Ад. И вот они видят, наконец, гигантскую фигуру вмерзшего в лед Люцифера, перед которым малыми кажутся все остальные гиганты.

Мне представляется, что Данте выбрал себе в спутники Вергилия не просто так, не случайно. Осознанно или нет – это другой вопрос, в который нет у нас времени сейчас углубляться. Данте – он же Вергилий: с самим собой удобней всего путешествовать, доверять, хранить любую, самую страшную тайну.

Пушкин, Данте, Вергилий – каждый по-своему преодолевает хронологические границы обжитого ими времени и пространства. И в то же время удивительно одинаково – гениальная троица. Будто и в самом деле – единый дух: «Оставь надежду всяк сюда входящий!», «Дорога в ад вымощена благими намерениями…»

Нам же понадобится всего три слова, чтобы убедиться в справедливости пушкинского признания другу: «…Мне скушно, бес!»

Ну, а сейчас о Кафке.

В моем представлении это один из величайших писателей всех времен. Но, несмотря на это, я склонен думать, что в прошлом своем воплощении он не был писателем. В его таланте присутствует нечто иное – мощь совершенно других, недосягаемых для нас пластов. После многих размышлений я склонен думать, что Кафка – это «гильгуль» рабби Иегуды-Лейб бен-Бецалеля, известного, как МААРАЛ из Праги. Жил он в 16 веке, и прозвище носил «Гур-Арье». Знаменитый тем, что создал Голема, первого управляемого робота.

Каббала учит, что «кли», или иначе, душа человека в идеальном своем состоянии заключает в себе сложную «обойму» из пяти составляющих: «На-Ра-Н-Ха-Й», что означает «нешама», «руах», «нефеш», «хайя», и «ехида». Но это редко встречается. В большинстве случаев человек неустанно трудится над исправлением всех составляющих его души, либо же одной из них.

Зачем душа МААРАЛ-а, или часть ее, была послана в наш мир в образе Франца Кафки – слабого, вечно хворающего адвоката, прожившего чуть более сорока лет и оставившего людям совершенно необычное, поражающее разум наследие? Что за вина его грызла, в чем он желал покаяться?

Такое впечатление, будто вломился в литературу инопланетянин, хотя это далеко не так. Не так лишь отчасти, ибо Каббала говорит, что «малое способно вместиться в огромном, но огромное в малом – нет». В случае с Кафкой и МААРАЛ-ом, мы видим нарушение этого правила. Я бы сказал – насилие законов и величин.

 Ответ на феномен Кафки, я полагаю, надо искать в той самой записке, что вкладывалась в пасть Голема и сразу его оживляла. Несколько таинственных знаков, именуемых «Шем ха-мефораш», одного из Имен Бога, известного редкостным каббалистам.

 Торопить Мессию – «геулу» как избавление – никому позволено не было. Даже самым великим умам и праведникам. Торопить и сокращать времена – за это следует наказание. А Голем для этого создан и был, чтобы облегчить «галут» общине: сроки изгнания и страданий. Чаша сия должна быть народом испита полностью.

И напоследок: Осип Мандельштам и Иосиф Бродский…

Две судьбы как воплощение одной биографии, одной души. И это не только мое наблюдение. Все та же Анна Андреевна Ахматова, когда пришел к ней знакомиться юный еще Иосиф Бродский, едва увидев его, всплеснула руками: «Ой, да это же Ося! Конечно же, Ося…»

Кому, как не ей, было остро так чувствовать эти вещи – узнавания и потери, духовную масть родства?

Являясь в этот мир, говорят мудрецы Каббалы, человек не приносит с собой никаких свидетельств о прошлых своих воплощениях. Они здесь совершенно ему не нужны, будут только мешать, обременяя путь его жизни. При нашем рождении является Ангел Забвения – еще в чреве матери, и нажимает пальцем на верхней губе, как раз под носом. Ямка на этом месте и есть свидетельство того, что все о прошлом нами забыто. Все запечатано, поэтому мы можем только гадать. А чаще всего – выдавать желаемое за действительность.

Итак, Бродский и Мандельштам…

Оба прожили одинаковое количество лет. Одни и те же у них имена, что весьма и весьма существенно. Ибо имя человека играет существенную роль в его судьбе и никогда не бывает случайным. Оба родились евреями, в одной и той же стране. Один и тот же город был страстно ими любим, на всю жизнь, став колыбелью их творчества, энергетической их подпиткой. Одинаковый был у обоих диалог с верховными эшелонами власти, и та расправлялась с ними соответственно: запретами на публикацию, заговором молчания, непризнанием, обречением на вечную травлю, нищету и погибель. Слежка, доносы, обыски, ссылки и высылки… Я бы смелее сказал: оба поэта дополняют друг друга, иначе мне даже не мыслится – виртуально, где-то глубоко под коркой. Хотя каждый огромен по-своему.

Можно взять у каждого по ключевой фразе – две-три строки, и проделать эксперимент лабораторного опознания. «По отпечаткам пальцев», как выражаются криминологи.

«Дано мне тело, / Что мне делать с ним,/ Таким единым, и таким моим?/ – со страхом вопрошает у Вечности совсем еще юный Осип Мандельштам, уже тогда предвкушая брутальный ужас перед распахнутой дверью в будущее. Предпочитая пройти невидимкой по этому минному полю, именуемому жизнь. Пройти тенью, по самому лезвию – до конца, но только бы уцелеть, только не сгинуть.

И Иосиф Бродский, уже не другом континенте, недосягаемый будто бы, но все такой же тревожный: /Скажи, душа, как выглядела жизнь,/ Как выглядела с птичьего полета?/

Осип Мандельштам совершенно осознанно, кокетливо расшаркиваясь перед предстоящим Страшным Судом, – чурался своих корней, своего еврейства. Иосиф же Бродский пошел куда дальше: ходят слухи, будто он и вовсе крестился. Израиль, куда его не тянуло, где не был ни разу, с легким налетом презрения называл не иначе, как Жидостан.

К великому сожалению, ни с Мандельштамом, ни с Бродским я лично не был знаком. Какими они были людьми и что за качества были им свойственны, этого я не знаю. Как никогда не узнаю, исправил ли Бродский что-то в бессмертной своей душе или напортил? И тот и другой были людьми гениальными. А гениальность – функция ремесла, иная шкала отсчета, другой, в сущности, разговор.

Вы вправе спросить: чего он так рвался, куда этот Бродский спешил? Уж больно стиснуто получается, не подводят ли сроки с его воплощением?

По самым точным свидетельствам Мандельштам погиб в тридцать восьмом. Иосиф же Бродский родился в сороковом. В Каббале минимальный срок между двух воплощений – это два года. Здесь все сходится, все соответствует. У друзов, чья религия содержится в тайне, вообще перерывов может не быть. Умершая душа способна у них воплотиться чуть ли не завтра, или в этот же час. То же самое, если мне память не изменяет, во всех восточных религиях.

И Бродский, и Мандельштам – поэты с глубоким, мощным дыханием. С державной памятью и мышлением. В империях им вольготно. Кем была эта душа в прошлом, сказать не берусь, сказать трудно. У того и другого сквозит рабовладельческий Рим, прокураторы и сенат, древняя Троя, Эллада. А к нам поближе – холмы и горы гостеприимной Испании, чей быт не отравлен еще инквизицией: все выпукло, чувственно, как трепет ноздрей, Как наяву – ощутимо.

В Каббале присутствует термин огненной силы – «эш митлакахат» – всепожирающей страсти. Ее действие равносильно, как на том, так и на этом свете. Распространяясь на эгрегоры душ, диктуя волю свою архангелам.

Если представить себе, как жалко кончил поэт Мандельштам, околачиваясь «доходягой» при лагерной помойке, какую тяжкую прожил жизнь, полную гонений, страданий, и как великий мастер должным образом не прославленный, не награжденный, то можно понять, хоть отчасти, этот гнев души, обращенный вовне. Обращенный вовнутрь – гнев, именуемый нами «рацон лекабел», желание получить, быть признанным.

Кто, как не сам поэт знает цену своим стихам, своему месту в литературе? В глубине души каждый из нас отлично знает, что он собой представляет. Лучшие судьи самим себе – это мы. Мне представляется, что, зная все это, желая немедленно получить положенное, душа эта рвалась в пылу «эш митлакахат» снова явиться миру. Тут же, немедленно – сорвать все, что по высшей мере положено.

Хочу напомнить, уважаемые коллеги, что изложенное – всего лишь мои догадки, концепции, основанные на изучении Каббалы, – «торат ха-нистар».