Роман  Бродавко

 

Маэстро в драматическом театре

 

В зрительном зале медленно гаснет свет. На театральный занавес падают цветные блики прожекторов. Затихает партер, смолкают голоса в бель-этаже, ярусах и амфитеатре. И в эти мгновения за дирижерским пультом появляется человек, которому принадлежит право начать театральное действо.

Удивительно красивый по своей пластике взмах руки - и музыка, льющаяся из оркестровой ямы, становится пейзажем, обозначением эпохи, состоянием души.

Затем музыка уступает место слову. В судьбе сценических героев происходит то, что происходит в реальной жизни: озарения, разочарования, мгновения счастья... И когда слов оказывается недостаточно, чтобы все это выразить, вновь звучит музыка. Волшебство дирижерской палочки одухотворяет оркестр, хор, певцов, сообщает энергию сценическому движению и танцу. Человек, стоящий за пультом, словно расширяет сценическое пространство. Житейские события и ситуации приобретают глубокий философский смысл. Трагическое обжигает сердце, вызывает сострадание, а комическое становится смешнее за счет неожиданных штрихов, проявляющихся в музыкальной характеристике образов. И в том и в другом случае музыка становится неотъемлемой частью спектакля, во многом определяет его жанр и тональность. А за всем этим - он, музыкальный руководитель, полноправный соавтор постановки.

Около полувека таким человеком в Одесском академическом украинском музыкально-драматическом театре имени В. Василько был заслуженный деятель искусств Украины Борис Соломонович Зильберглейт.

Он родился в Одессе в 1922 году в интеллигентной семье. Учился игре на скрипке у П. Столярского. Это были годы расцвета школы выдающегося педагога, школы, в которой всегда царили атмосфера творчества, упорного труда и целеустремленности.

Буквально со школьной скамьи Борис Зильберглейт ушел на фронт. В 1943 году после контузии он был демобилизован и начал работать артистом оркестра в Карагандинском музыкальном театре. Там впервые стал за дирижерский пульт. Произошло это 1 января 1945 года, когда штатный дирижер пришел на работу в нетрезвом состоянии и спектакль оказался под срывом.

Летом этого же года Б. Зильберглейт возвратился в родную Одессу, поступил в консерваторию на дирижерско-хормейстерский факультет и начал работать  в оркестре украинского театра. С утра - занятия, с которых он сбегал на репетиции в театр, потом возвращался в консерваторию, оттуда - опять в театр, на спектакль. В консерватории его наставником был выдающийся хормейстер и педагог профессор Константин Пигров, в театре - одаренный дирижер и композитор Василий Штайгер.

Однако с В. Штайгером удалось проработь недолго: прошло немногим более года, как многоопытный дирижер ушел из жизни и его место за пультом занял студент-второкурсник Борис Зильберглейт. Занял уверенно, отдавая работе всего себя, без остатка. Его молодость не стала помехой во взаимоотношениях с маститыми режиссерами и мастерами сцены, которые сразу оценили его талант, эрудицию, высокую требовательность к себе и другим.

Осенью 1947 года стало известно, что театр возглавит выдающийся украинский режиссер Василий Степанович Василько. Это был третий приезд Мастера в Одессу. Те, кто работал с Василько до войны, много рассказывали молодому дирижеру о его суровом характере, о том, что он сотрудничает только со своей, годами проверенной командой. Чувство отчаяния не раз приходило к Борису: а вдруг Василько не захочет работать с ним? Тогда - прощай, театр, который уже стал частью его души.

Но все произошло иначе. Василько сразу оценил молодого музыканта, приблизил к себе, полюбил. Его дом стал для Бориса Соломоновича вторым родным домом. Василько был не просто его наставником. Он стал его кумиром, образцом служения искусству, эталоном порядочности.

Самолюбивый и легкоранимый, Борис всегда прощал Мастеру порой незаслуженные резкости в процессе репетиций, понимая, что это - от напряженных поисков оптимальных решений. А после репетиций седовласый режиссер не считал для себя зазорным попросить прощения у молодого музыканта за срывы и свой командный тон. В кругу друзей Василько не раз говорил: «Я люблю Бориса Соломоновича как сына».

Василий Степанович был на редкость внимательным человеком. Он не упускал малейшей возможности выразить людям свое уважение, одобрить их творческие начинания, поблагодарить за совместный труд. И делал это не только устно, но и письменно. В архиве Б.С. Зильберглейта сохранилось немало записок, полученных от Мастера. В 1955 году, когда исполнилось десять лет работы Бориса Соломоновича в Украинском театре, Василько написал ему: «Вітаю Вас як диригента та композитора з днем Вашего творчого повноліття. Залишаюсь прихильником Вашого таланту. Вірю в подальше Ваше творче зростання, щиро бажаю ycnixy». A вот письмо, написанное после триумфальной премьеры спектакля «Гайдамаки»: «Дорогий, любий Борисе Соломоновичу! В який уже раз мы випускаємо спільно з Вами нову виставу!.. Спасибі Вам за чудову оркестрову музику до «Гайдамаків». Своєю працею Ви допомогли мені створити хорошу виставу... Ви - один з тих, хто заохочував мене ставити «Гайдамаки». Ціню Ваш художній смак i бажаю Вам подальших усспіхів!».

Именно Василько разглядел в Б. Зальберглейте композиторский дар и буквально заставил написать музыку к спектаклю «Губернатор провинции». С этого удачного опыта началось композиторское творчество Бориса Соломоновича, написавшего музыку к более чем 120 театральным спектаклям.

Б. Зильберглейта неоднократно приглашали на работу в другие театры, в том числе музыкальные, где, возможно, могла ярко сложиться его карьера как дирижера. Но он на всю жизнь остался верен своему, одесскому украинскому. Проводимые им оркестровые и хоровые репетиции начинались минута в минуту, опоздать или прийти на них неподготовленным было немыслимо. Он был требователен до крайности, но это никого не обижало, потому что все знали, что он работает на творческий результат. Через его руки прошли десятки оркестровых музыкантов, драматических актеров, вокалистов, которые по сей день с благодарностью вспоминают годы работы с ним. Не было спектакля, после которого Борис Соломонович не поклонился оркестру и не поблагодарил музыкантов.

Его эрудиция поражала. Он великолепно знал мировую литературу и музыку, глубоко разбирался в украинском песенном фольклоре. Был необычайно чуток к стилю драматургии, к режиссерскому замыслу. Случалось, что режиссеры-постановщики просили его написать оригинальную музыку к спектаклю, а он говорил, что здесь уместнее использовать фрагмент из симфонии Лятошинского, или фугу Баха, или тему из фортепианного концерта Грига.

Как композитор, пишущий для театра, Борис Соломонович умел ярко воплотить в небольшом музыкальном фрагменте эмоциональное состояние героя, точно найти лейтмотив всего спектакля, задать музыкой его темпоритм. Его композиторский труд высоко ценили многие режиссеры. В 1978 году Матвей Ошеровский задумал постановку спектакля «Шельменко-денщик». Он ознакомился с музыкой Б. Зильберглейта к предыдущей постановке, она ему понравилась, но потребовалось дописать еще несколько номеров. С каждым новым номером «аппетит» режиссера разгорался: он придумывал новые музыкальные эпизоды. И в результате получился яркий, веселый, по-настоящему музыкальный спектакль. Позднее, уже из Москвы, Матвей Абрамович писал Б.С. Зильберглейту: «Я с радостью вспоминаю ваше доброе ко мне отношение во время постановки спектакля «Шельменко-денщик», ваш огромный труд, вложенный в этот спектакль, большой талант композитора, сумевшего почувствовать и поверить в замысел постановщика и так щедро украсить спектакль своей музыкой».

Б. Зильберглейт великолепно писал инструментовки для небольшого состава оркестра и неизменно добивался высочайшего качества звучания. Сколько раз даже умудренные опытом специалисты удивлялись мощности и монолитности оркестра, насчитывавшего 20 человек! Столь же филигранно всегда звучал хор театра, в котором пел весь творческий состав. Не зря говорили, что благодаря Зильберглейту Одесский украинский театр сначала - музыкальный, а потом - драматический.

Борис Соломонович «болел» театром. Он всегда проявлял огромную заинтересованность в том, как формируется репертуар, как будут распределены роли, как выглядит театральная афиша. Народный артист Украины Анатолий Дриженко вспоминает:

 - Борис Соломонович всегда потрясал нас своими глубокими знаниями, высоким профессионализмом, умением «раствориться» в актере. Работая над музыкальными спектаклями, Зильберглейт умел раскрыть возможности исполнителя до предела. У нас пели все, и делали это по-настоящему хорошо. Он помог мне создать образы Карася, Выборного, Цыбули, Шпака и еще многие другие, где музыка во многом определяет характер персонажа. Борис Соломонович был не только талантливейшим музыкантом - он был совестью нашего театра. Он всегда был глубоко заинтересован в том, чтобы все компоненты спектакля складывались в единое целое, имя которому - художественный результат. Часто тактично подсказывал режиссерам, как лучше выстроить массовую сцену, как точнее решить тот или иной эпизод.  Зильберглейт любил и ценил людей, и это ощущали все. Выступая на худсоветах, обсуждениях, производственных совещаниях, он всегда был объективен и справедлив. С его мнением считались, к нему всегда прислушивались.

Борис Соломонович любил молодежь, подсказывал, помогал молодым режиссерам, откликался на любую просьбу или творческую заявку молодых актеров. Учил и... учился сам. Начиная работу над новым спектаклем, интересовался театральной эстетикой драматурга, культурой его эпохи, творческой историей пьесы, размышлял, насколько этот материал созвучен сегодняшнему дню. Поэтому так выразительна и современна его музыка к «Пунтиле» Брехта и «Тевье-молочнику» Шолом Алейхема, «Генералам в юбках» Ануя и « На бойком месте» Островского... Поэтому столько фантазии, юмора и лирики, мелодического богатства в музыке к спектаклям «У неділю рано зілля копала», «За двома зайцями», «Земля» и многим-многим другим постановкам украинской классики.

В сентябре 1995 года должно было исполниться 50 лет его работы в Одесском украинском театре. Он не дожил до этого юбилея несколько недель.

Борис Соломонович – мой дядя. Он был и остался для меня образцом порядочности, внимательного и чуткого отношения к людям. И еще – образцом отношения к творческой профессии. Он всегда много читал и любил поделиться мыслями о прочитанном. Рассказчиком он был прекрасным. При этом он «загорался», в глазах появлялся особый блеск. Ему хотелось, чтобы его радость от познания чего-то передалась другим. Он любил оперу. Любимыми были «Пиковая дама» Чайковского и «Трубадур» Верди. Его знания в области симфонической и хоровой музыки были энциклопедическими. Преклонялся перед Бетховеном, Чайковским, Григом, Шостаковичем…  Борис Соломонович не пропускал ни одного спектакля театров, которые приезжали в Одессу на гастроли, в шестидесятые-восьмидесятые периодически выезжал в Москву, Киев, Ленинград, чтобы посмотреть театральные новинки. И всегда «примеривал» увиденное на свой театр.

Накануне семидесятилетия Борис Соломонович перенес тяжелую операцию, узнал роковой диагноз. Для него, еще вчера абсолютно здорового человека, это было страшным ударом. Но он не сдался. Вышел на работу и продолжал трудиться так, как трудился всегда. Только близкие знали, чего это ему стоило.

А коллектив украинского театра, музыкальная и театральная общественность города готовилась к юбилею. Борис Соломонович со свойственной ему скромностью не хотел, чтобы он был шумным, настоял, чтобы праздник был «домашним».

На сцене стоял трон из какого-то спектакля. На него посадили юбиляра – и пошел нескончаемый поток искренних поздравлений. Все желали Борису Соломоновичу долголетия, дальнейших творческих успехов, а он знал, что осталось ему совсем немного…

Когда настала очередь ответного слова, он сказал:

- Берегите наш театр. Берегите его, как очаг. Важно, чтобы в нем никогда не затухал огонек творчества. Рано или поздно этот огонек превратится в пламя.  

Древние говорили, что человек жив, пока его помнят. Эта истина применима к Борису Зильберглейту. Его музыка до сих пор звучит в спектаклях не только одесского, но и многих других театров Украины. Незримо он продолжает свою жизнь в театре имени В.Василько, которому отдал себя всего, без остатка, который любил и завещал любить другим.