Юлиана Новикова

Мне надоело это кино

   * * *

Мне надоело это кино.
Страшно не страшно. Смешно не смешно.
Месяц сутулится в небе пустом:
Где эта улица? Где этот дом?
Долго ли коротко время летит.
В кадре пустыня безропотно спит.
Выйдешь за рамочки – вьюга, метель,
Елочки, саночки, снег – канитель.
В небо вернется растаявший снег,
Это реально кино не для всех.
В двери стучится. - Кто там? - Беда.
Зритель проспится. Я – никогда
Не обещала смотреть до конца
Вечную сагу про сына отца.
Что я забыла в доме Твоем…
Что это было? Где этот дом?


* * *

К чему-то прибавляя что-то,
Идет упорная работа
И кропотливая весьма -
Трепещет белая тесьма!
Паук сплетает паутину,
Он создает свою картину,
Реальность новую творит -
И в нем художник говорит.
Чему-то нас он, верно, учит.
На тонких палочках паучьих
Разлит какой-то дивный клей –
Потустороннего елей.
К нему прикованная взглядом,
Я чувствую, что где-то рядом,
Возможно, даже за спиной
Стоит невидимое мной…
Так, предаваясь мыслям праздным,
Сижу любуюсь безобразным,
А между тем мой легкий взор
Уже вплетен в его узор.



* * *

Нет – это значит нет.
И с этим стоит считаться.
Но разговора предмет
Тайною должен остаться.
Хочешь добрый совет –
Мужество и терпенье.
Нет – это значит нет.
Нет ему объясненья.


* * *

Ф.Ч.

Самолетик над морем зависнет,
Ровно четверть минуты всего
От него ничего не зависит,
Все зависит теперь от Него.
Я волной с головою укроюсь,
Чтоб не видеть, не думать, не знать,
Как встречаются время и скорость,
А затем обращаются вспять.
В этой пересечения точке
Обнаружен душевный надлом –
И теперь мы висим на цепочке
С самолетиком бедным вдвоем.


* * *

Мы проворонили первое слово.
То, что дороже слова второго.
Птицы на ветках и те онемели:
Что это было, с чем это съели.
В воздухе пахнет дымом и серой,
Кто помыкает лошадкою серой,
Трусит, не зная себе в тарантасе
В бледной истоме о смертном часе.
Я тебе старшею стану сестрою,
Я тебе страшную тайну открою,
Как мы однажды беспечно проспали
Слово, которое было вначале.


* * *

Заставишь дурака молиться богу,
И он найдет короткую дорогу
Между твердыней каменной и лбом
И облаком на небе голубом.
На камне кровь прекрасная темнеет.
Тот оживает. Сердце каменеет.
Освобожденный отлетает дух.
Он обретает зрение и слух.
Но что-то оставляет за собой:
Надежду на обещанный покой,
На голубя, что с неба будет прислан,
На тот закон, что был ему не писан.


* * *

1.

Чужая тень ложится на мою,
И я уже своей не узнаю.
Она тотчас становится иной
И больше уж не следует за мной.
Пусть тень моя найдет себе покой,
Ведомая неведомой рукой,
А я ее прощаю, как свою,
Без тени сожаленья предаю.


2.

Не те дома, и улицы не те.
Не те слова проникли на афишу.
Я слышу чей-то голос в темноте,
А внутреннего голоса не слышу.
Не спрятался, не притаился он,
А по причине явного протеста
Собрался с духом да и вышел вон,
Переменив названия и место.



* * *

Время вышло, а мы посидим.
Поглядим ему гордому в спину,
Как по кудрям его по седым
Слезы неба безжалостно хлынут.
Нас запутала пылкая речь.
Мы напились воды из копытца,
А теперь ему жалко, сиречь…-
Что с такими не стоит возиться.
Непослушные дети в лесу,
Там где взрослые сушатся весла,
Зарубите себе на носу,
Чем воистину пахнут ремесла.


* * *

Я узнаю этот город с трудом,
Все что ни есть в нем подернуто льдом,
Белого свету не вижу.
Верно, и он бы немногим помог,
Слышу, за ворот бежит холодок
И опускается ниже.
Елки-светелки сияют чисты.
Также деревья и также кусты
Выглядят наполовину.
Верно они заждались тебя тут.
Птицы небесные крохи клюют
И оживляют картину.
Не для себя, а мгновение для
Нас так прохладно встречает земля,
Будто бы даже не глядя.
Сколько бы ты ее не целовал,
А на губах все равно целлофан…
Чай не отравишься, дядя.